Наталья Александрова - Услуги маленького дьявола
Это было что-то новенькое – обычно у Мишки, кроме кофе, ничего нет, еду он клянчил у окружающих.
– Для частного детектива мне не достает пудовых кулаков, – жалобно проговорила я, – и железных челюстей. Вот из Муры наверное вышел бы настоящий Майк Хаммер, – при этих словах я невольно взглянула на Кап Капыча, мучившегося над своей мягкой порнографией, он перехватил мой взгляд и умоляюще простонал:
– Сашуля, как ты там пишешь – «мои соски призывно затвердели» или «зазывно отвердели»?
– Надрывно офигели, – машинально ответила я и снова повернулась к Мишке.
– Кулаки – это необязательно, – возразил тот вполголоса, – извилины гораздо важнее. Бери за образец не Майка Хаммера, а Эркюля Пуаро с его серыми клеточками. «Домовенок», говоришь? Сейчас я тебе по Интернету найду их телефон.
– Телефон я и так знаю. Лучше уж погляди, как зовут их директора. Попробую с ним поговорить.
Мишка застучал пальцами по клавиатуре и через минуту сообщил:
– Записывай, Ахтырский Борис Борисович.
Я набрала номер «Домовенка» и, услышав знакомую слезливую девицу, попросила максимально вежливым и доброжелательным голосом, чтобы ни в коем случае не вызвать в ее памяти воспоминания о хамском звонке из отделения милиции:
– Будьте добры, соедините меня с Борисом Борисовичем!
Я готова была услышать «Борис Борисович в Москве… или в Токио… или на Луне…», да и вообще директора фирм очень часто – подставные фигуры, но девушка вполне нормальным голосом ответила:
– Одну минуточку, – и соединила меня со своим шефом.
– Ахтырский слушает, – раздался в трубке хрипловатый голос, в котором звучало умеренное хамство, выдаваемое современными мелкими бизнесменами за деловой и энергичный стиль.
– Здравствуйте, Борис Борисович, – начала я, – меня зовут Александра. Я корреспондент газеты «Невский вестник», пишу под псевдонимом Александр Кречетов.
– А-а, – прервал меня Ахтырский зло и раздраженно, – так вот кому я обязан своими неприятностями!
– Почему? В чем дело? Какими неприятностями? – весьма холодно спросила я.
– Какими неприятностями? – голос Ахтырского зазвенел, как воздух перед грозой. – Да мне после вашей дурацкой статейки вообще житья не стало! Мало того что мой офис обворовали, так теперь меня же и считают преступником! С вашей легкой руки, дорогая девушка! Ко мне уже наведывались орлы из отдела экономических преступлений, и из налоговой полиции, и даже из ФСБ какой-то козел заходил! Им только намекни, они и рады на человека все повесить! Украденную у меня технику никто и не думает искать, один только раз был идиотский звонок из полиции, предлагали опознать вместо компьютера допотопную пишущую машинку – и это все, на что их хватило, а вот после вашей клеветнической заметки мне просто проходу не дают!
– Борис Борисович, – попыталась я его остановить, – нельзя ли потише? И вообще, я вам советую: сбавьте-ка обороты…
В ответ Борис Борисович издал такой звериный рык, как будто он не Борис Борисович, а вовсе даже Лев Львович.
– Мне кажется, – не дала я ему дорычать, – что у нас с вами не телефонный разговор. Давайте встретимся в спокойной обстановке. Думаю, нам есть что рассказать друг другу. Ведь вы же сами говорите, что у вас неприятности… Так как бы эти неприятности не увеличились в размерах…
– Не о чем нам разговаривать! – произнес Ахтырский знакомую мне с детства фразу, но потом резко выдохнул и, наверное, одумался: – Ладно, встретимся. Надеюсь, вы объясните, какого черта возвели на меня всю эту напраслину. И дадите в своей газете опровержение!
«Да и вы, может быть, кое-что мне объясните», – подумала я, но вслух сказала совсем другое:
– Когда и где мы сможем встретиться?
– Приезжайте ко мне в офис. Адрес, надеюсь, знаете?
– Извините, – я решила держаться твердо и не соглашаться ни на какие его предложения, считая, что это придаст моему блефу большую достоверность, – у меня есть основания думать, что прослушивается не только ваш телефон. В офисе у вас тоже стоят «жучки».
Директор «Домовенка» несколько секунд ошарашенно молчал.
– Кажется, вы действительно знаете о моей фирме то, чего я сам не знаю, – выдавил он наконец, – хорошо, называйте тогда ваше время и место.
– Знаете кафе «Марко Поло» напротив метро «Чернышевская»? Это недалеко от вашего офиса. Давайте встретимся там через час. Вас устраивает?
– Устраивает, – недовольно буркнул Борис Борисович, – а как я вас узнаю?
Я в двух словах описала свою непритязательную внешность: розовые джинсы, длинный белый свитер с высоким воротом, сама худая и волосы растрепаны. Он в ответ сказал, что будет в бежевом плаще и в очках с тонкой золотистой оправой.
Я выбрала это кафе по двум соображениям: во‑первых, там всегда довольно многолюдно, а на людях Ахтырский постесняется скандалить, будет держаться в рамках приличия, а во‑вторых, мне это кафе просто нравится, там замечательно варят кофе и подают вкусные фруктовые пирожные – ежевичные, черничные и разные другие фланы.
Пока ехала в метро, я немножко раскинула мозгами. Сначала возникла мысль, как же меня угораздило так вляпаться? То есть я, конечно, сама хотела сделать сенсацию, но чтобы все так легло одно к одному… И судя по тому, как зол на меня Борис Борисович, рыльце-то у него в пушку. Впрочем, совокупность визитов экономической полиции и налоговой инспекции кого угодно, хоть самого честного человека, способна довести до белого каления.
Ахтырского еще не было, и я заняла очередь к стойке, просматривая вывешенное на стене меню. Кроме обычных сортов кофе – эспрессо, капучино, двойной капучино, – мне предлагали кофе по-парижски, по-венски, по-ирландски – с ликером «Бейлис», кофе по-сицилийски с ромом и корицей, кофе с коньяком и какой-то совсем удивительный кофе с поэтичным названием «Вересковый мед».
Большинство столиков было занято шумными компаниями молодежи или влюбленными парочками. Рядом со мной стояла, так же как и я, разглядывая меню, симпатичная девица примерно моего роста, должно быть, откуда-то из Средней Азии – чуть раскосые глаза и смуглое лицо.
Наконец в дверях кафе появился Ахтырский, во всяком случае человек, подходящий под описание. Он, не раздумывая, подошел ко мне и недовольным голосом поздоровался.
– Какой вы предпочитаете кофе? – спросила я невинным тоном.
– Все равно, – буркнул он, – пусть будет эспрессо.
Я заказала ему эспрессо, себе – двойной капучино, и мы пошли в глубину кафе.
Ахтырский, лавируя между столиками, задел плечом раскосую девицу, извинился. Она улыбнулась:
– Ничего страшного, – и вышла из кафе, так ничего и не заказав.
Мы сели за угловой столик, где было немного потише и нам не мешали посторонние. Ахтырский положил на стол небольшую кожаную папку, пригубил кофе и посмотрел на меня с явной неприязнью:
– Ну что ж, я жду ваших объяснений. Чего ради вы распространили клевету о моей фирме?
– Ну, так уж сразу и клевету! – Я тоже постаралась держаться уверенно и агрессивно. – Уже то, что вы согласились со мной встретиться, говорит о том, что рыльце у вас в пуху! И почему, интересно, у вас в офисе поставили «жучки»?
– Да об этих «жучках» я знаю только с ваших слов! – Ахтырский побагровел и, расстегивая свою папку, неприязненно бросил мне: – А встретиться с вами я согласился только для того, чтобы посмотреть в ваши глаза и спросить, есть ли у вас совесть! И для того, чтобы потребовать объяснений! А еще для того, чтобы показать вам эти бумаги, достоверно доказывающие, что мое агентство совершенно непричастно…
Внезапно он схватился рукой за воротник рубашки, словно ему не хватало воздуха, широко открыл рот, как выброшенная на берег рыба, откинулся на спинку стула и дернулся всем телом, как будто через него пропустили электрический ток.
Я вскочила, в ужасе глядя на Ахтырского. Лицо его еще больше побледнело, глаза остекленели и уставились в потолок, как будто он увидел там нечто важное. Какая-то девица истошно завопила. На крик подбежала официантка, пощупала пульс Ахтырского, тоже побледнела и убежала в служебное помещение.
Тут же появился хозяин, уверенный в себе, вальяжный темноволосый мужчина с набриолиненными волосами, одним взглядом оценил обстановку и вынул мобильный телефон, чтобы вызвать «Скорую» и полицию.
Я чувствовала себя ужасно и действовала, как во сне. Одна мысль стучала у меня в голове, как ритм африканского барабана:
– Он мертв! Он мертв! Он мертв!
И еще одна – «неужели я его убила»? Неужели его смерть на моей совести?
Из папки вывалились какие-то листки и веером раскатились по полу.
Хозяин, переговорив по телефону, величественно удалился. Официантка, с красными пятнами на щеках, убежала за стойку, где подруга уже капала ей валерианку в коньячный бокал.
