Галина Куликова - Брюнетка в клетку
— С какой это стати — баста? — рассердился Жидков.
Ему почему-то было неудобно перед этой серьезной, слегка задирающей нос девицей, что Альберт с ним так разговаривает. Сегодня вместо клетчатого костюма она надела светло-серый со скромной белой кофточкой и выглядела в нем, словно героиня фильма «Весна на Заречной улице».
— Это мой отец, а не твой! — хамским тоном ответил Альберт. — Так что забудь о записке навсегда.
Он убрал руки из-под подбородка и положил их на скатерть по обеим сторонам тарелки. Осталось только опереться и встать, чтобы кулаками доказать свою правоту. Обе его залысины ярко заблестели, будто их смазали барсучьим жиром.
— Записка очень важна, — кипятился и не желал отступать его оппонент. — Неужели ты так ничего и не понял? Раз она есть, выходит, Макара кто-то убил.
— С ума ты сошел! — прошипел Альберт и зыркнул по сторонам. — Кто его мог убить?!
— Да хоть бы и ты.
— Я-а?!
— Ты-ы, — передразнил Жидков. — Что ты на меня вытаращился?
Альберт и в самом деле выпучил глаза, сделавшись еще неприятнее. Голову он наклонил вниз, словно собирался забодать собеседника.
— Записка — это улика, — вставила Лариса и тут увидела свою начальницу Тамару.
Тамара стояла в дверях ресторана и по-орлиному обозревала зал. Заметив Ларису, помахала рукой и громыхнула:
— О! Вот она, моя красавица!
При звуках ее голоса у метрдотеля на лице появился благоговейный ужас. Возможно, в детстве на него кричали злые братья, и оттого он сделался таким пугливым. Или кто-то внушил ему, что громко разговаривают только плебеи. Культурные и возвышенные личности, каких он хотел бы видеть клиентами ресторана, говорят практически шепотом — как Рената Литвинова.
Лариса привстала и помахала Тамаре в ответ. За ее спиной топтались двое — плейбой с сединой в черных волосах и маленький полный человечек с глазками-пуговками. Глазки были какими-то очень уж беспокойными, и Лариса поняла, что видит перед собой Шубина, Леночкиного двоюродного дядьку. Выходит, профессор О'Нейл — вот этот вот тип в кожаных брюках? Ничего себе! Только вид у него какой-то странный, слегка помятый.
— Интересно, — продолжал между тем наезжать Жидков на своего родственника. — Почему милиция тебя не заподозрила? Обычно они первым делом хватают тех, кто обнаружил тело.
— У меня мотива нет, — сварливо ответил Альберт. — Дом в Рощицах и так на меня записан, а коллекцию картин у отца украли, если ты помнишь. Нам и делить-то было нечего.
— Выходит, милиция не обнаружила мотива, вон что! Но все равно. Тебя наверняка взяли на заметку.
— Всем добрый день! — вклинилась в их содержательный разговор Тамара, которая айсбергом продрейфовала к их столику и нависла сверху. За ней, словно утята за уткой, подтянулись Шубин и Джеймс О'Нейл с потусторонней физиономией.
— Здрасте, — пробормотал Альберт в ответ на приветствие, а Жидков вообще ничего не сказал, потрясенный величием увиденного.
Тамара и в самом деле была хороша — высокая, статная, полногрудая, она являла собой образец здоровья и веселого нрава.
— Вот тебе, Лара, гости, — заявила она и лукаво подмигнула своей заблудшей овечке. — Позаботься о них. Это Джеймс, — она отошла, чтобы все увидели ирландца. — А это Леонид.
— Шубин, — добавил тот и почесал крохотный носик толстым указательным пальцем. — Что у вас тут дают на обед?
— Что закажете, то и дают, — невежливо ответил Альберт, которого Жидков здорово разозлил своими подозрениями.
Шубин посмотрел на него с неудовольствием и сел с другой стороны стола. Ирландец, как привязанный, последовал за ним и устроился рядом. Жидков рассматривал профессора О'Нейла с большим внутренним волнением. Интересно, этот тип в самом деле иностранец или просто играет роль? Лицо у него спокойное, благополучное, западное. Только там люди живут не изматывающей социально-политической жизнью, а нормальной человеческой, что и отражается на их внешнем виде.
— Лара, — шепнула Тамара, подсаживаясь к Ларисе на последний свободный стул. — Лара, я выяснила, что такое с этим типом. — И она глазами показала на Шубина.
— Что? — тоже шепотом спросила та. — Что-нибудь неприятное?
— Как тебе сказать…
— Так и скажи. Я должна быть во всеоружии.
— Видишь ли, он ненавидит грибы.
— А что в этом криминального-то? — удивилась Лариса. — Я тоже грибы не очень…
— Ш-ш! — Тамара испуганно зыркнула на Шубина. — У него есть теория, будто бы грибные споры занесены на землю метеоритами. Специально. То есть грибы — это инопланетный разум.
— Да что ты?
Лариса посмотрела на Шубина уже совсем другими глазами. Этот коротышка показался ей таким опасным, словно под завязку был начинен новогодними петардами китайского производства.
— Да, — скорбно кивнула Тамара. — Он убежден, что рано или поздно грибы уничтожат человечество. И процесс уже пошел.
— Что ты говоришь? — ахнула Лариса. — Почему же его не положили в клинику?
— Так ведь врачам он этого не рассказывает. А в остальном с ним все в порядке. Порой он бывает даже очень мил! — И Тамара хихикнула.
— Не может быть, чтобы у человека была такая мания и ни один доктор не заметил, что он болен!
— Откуда я знаю, Лара, что может, а чего не может быть.
— А как, по его мнению, грибы уничтожат человечество? — еще тише спросила Лариса. — Каким именно способом?
— Он говорит, что грибы прорастают.
Лариса выпрямилась и уставилась на Шубина.
Пока они перешептывались, он выудил из внутреннего кармана пиджака черный фломастер и открыл меню. Каждое блюдо в нем было снабжено фотографией. Шубин некоторое время размышлял, потом нацелил кончик фломастера на первый лист и принялся аккуратно закрашивать изображение маринованных лисичек.
— Да мне с ним просто страшно оставаться, — испугалась Лариса.
И тут профессор О'Нейл широко улыбнулся и спросил по-английски:
— Меня представят всем этим милым людям? Да?
— О, да! Да! — воскликнула Тамара. — Лариса, представь профессора!
Та послушно представила, и Тамара продолжила:
— Она будет вести с вами беседу за столом и переводить. А после обеда вы встретитесь со своей постоянной сопровождающей.
— Какого черта я вообще сюда притащился? — воскликнул Альберт, откинувшись на спинку стула. — Слушать, как лопочут иностранцы?
— Простите, — выдавил из себя подошедший официант и несколько раз моргнул. — Чем занимается этот человек?
Дрожащей рукой в белой перчатке он указал на Шубина, который сделал из фотографии лисичек картину Малевича «Черный квадрат» и принялся за следующую. Ирландец, сидевший по левую руку от него, наблюдал за процессом с вялым интересом.
— Знаете что? Включите испорченное меню в счет, — предложила Лариса официанту.
— Это невозможно!
— В стране, пережившей приватизацию, нет ничего невозможного, — уверенно заявил Жидков. И снова обернулся к Альберту:
— Ты вытаскивал что-нибудь из сундука до приезда милиции?
— Зачем? — пожал тот плечами. — Я вообще там ничего не трогал.
— А записка?
Альберт отвернулся и, сопя, принялся рассматривать ближайшего рябчика.
— Ну все, мне пора, — заявила Тамара и звонко, как ребенок, чмокнула Ларису в щеку. — Если что, обращайся.
— Пока-пока, — пробормотала Лариса, не сводя глаз с увлекшегося Шубина.
Меню изобиловало грибными блюдами. Тут были грибные подливки и соусы, грибная запеканка, курица, омлет, картошка и пирожки с грибами. Короче, рисуй — не хочу.
— Скажите, а кем вы работаете? — робко поинтересовалась она.
— Кондитером, — охотно ответил Шубин. — Мои эксклюзивные торты пользуются популярностью.
— Не нужно так делать, — провыл официант, который продолжал топтаться возле столика и смотреть на его художества.
— Подите прочь! — прикрикнул на него Альберт, и официант отшатнулся, сделав обиженное лицо. — Я что, есть должен под вашим неусыпным контролем?
Жидков поначалу расспрашивал его про записку просто потому, что так велела ему мать. Кроме того, записка заинтересовала Ларису — он видел, что заинтересовала! А теперь ему и самому стало любопытно. Он вошел во вкус и не желал отступать.
— А почему ты вообще поднялся на чердак? — возвысив голос, обратился он к Альберту. — Ты приехал, позвонил, тебе не открыли. Ты достал свой ключ и вошел в дом. Если бы я был на твоем месте, то отправился бы в спальню или на кухню… Но не на чердак. Туда вообще редко кто забирается.
— Все указывало на то, что отец дома, — неохотно признал Альберт. — В пепельнице дымилась сигарета, стояла недопитая чашка чая, еще теплая. Так вот… Я подумал: мало ли что могло с ним случиться? Поэтому решил сделать обход дома. И нашел тело.
— А рядом с ним лежала записка, — не унимался Жидков. — Прямо на полу?
— На журнале, — бормотнул Альберт. И уже более внятно пояснил:
