Сергей Лавров - Пустырь Евразия
Незнакомец подбежал, перешел на шаг, прислушался. Он понял, где затаился Авенир, откашлялся, сплюнул и неторопливо принялся осматривать линейку — проем за проемом. Вот уже тень его появилась на асфальте перед тем местом, где сжался в комок Авенир, как вдруг на площадке у гаражей появился некто третий, тихий и зловещий. Он вышел из сумерек и молча встал за спиной у преследователя Авенира.
Они не проронили ни слова, тотчас поняв, что настроены друг к другу враждебно. Авенир из его убежища ничего не мог рассмотреть и лишь слышал, как зашаркали ноги, когда мужчины закружились в схватке, да два дыхания — тяжелое, глубокое пыхтение через приоткрытый рот и энергичный, быстрый сап через ноздри. В мучительном ожидании прошло несколько секунд, хлопали удары, шаркали ноги. Тяжелое дыхание становилось все чаще, все отчаяннее, а сопение все напористее и злее, и наконец раздался мучительный стон, человек попятился, и после короткой паузы вместе с ударом прозвучал победный выдох. Авениров преследователь с глухим стуком упал на асфальт.
Невидимый победитель несколько секунд стоял неподвижно, успокаивал дыхание, прислушивался. Потом двинулся почти беззвучно и, пригнувшись, заглянул в щель, где забился Можаев. Тот едва не вскрикнул: прямо в глаза ему всего с полуметра, не мигая, смотрел круглоголовый стриженый вьет, похожий на свирепую кошку. Сыщику почудилось даже, что глаза его зеленью сверкнули в темноте. Вьет не проявил никаких эмоций. Убедившись, что с Авениром все в порядке, он выпрямился и легкой рысью убежал в темноту.
Выбравшись поспешно из своего крысиного убежища, Авенир едва не вскрикнул вторично. На асфальте, подвернув неловко голову, раскинув руки и ноги, лежал без сознания тот веселый молодой парень, что помогал ему пользоваться банкоматом. Осторожно обойдя его сторонкой, Авенир трусцой припустил к дому и до желанной постели добрался без происшествий.
VСтаруха бесцеремонно трясла его за плечи. Он мычал, отбивался и даже ощутимо лягнул ее длинной волосатой ногой в носке, за что тут же получил оплеуху.
— Петровна! С ума сошла!
— Деньги давай! — мрачно сказала старуха.— Похмелиться надо.
Вид ее говорил сам за себя.
— Я же вам вчера премию выплатил!
— Вот лучше бы не давал премии! А раз дал — дай теперь похмелиться! И задание давай еще. Мне у тебя работать нравится.
Авенир, почесывая всклокоченную гудящую голову, вытряхнул из карманов вчерашний барыш, отсчитал нищенке причитавшийся аванс. Во хмелю она всегда была грубой и наглой. Выслушав задание, она задумчиво подвигала челюстью и сказала:
— Еще триста давай!
— За что это?! — возмутился Авенир, считавший, что трудовую дисциплину надо поддерживать.— Отработай сперва!
— Мне там просить не с руки,— презрительно пояснила Петровна.— Никто в своем уме в такой дыре христарадничать не станет. Ты там хоть раз божьего человека видел? Я там семечками торговать сяду. И мне прибыльно, и для дела сподручней.
— Ну и садитесь! Я тут при чем? Хоть семечками, хоть мазью от блох!
— Деньги давай на инвентарь. Мешок, стакан, семечек закупить…
Авенир не нашелся что возразить.
— Уж мешок и стакан могли бы свой взять… — только и сумел пробурчать он.
— Буду я свое добро на работу таскать! — отрезала старуха и вырвала смятые бумажки из его вялых пальцев.— Не боись, инвентарь тебе сдам в целости!
— Очень нужно…
Кое-как побрившись и позавтракав паленой яичницей, Авенир вышел во двор и тут же столкнулся со своим давним кредитором Гариком. Гарик был не в духе, увидал Авенира — обрадовался возможности разгрузиться.
— А, блин! Можаев! Пентюх! Я тебя предупреждал про деньги? Ну?
— Предупреждал. Я сейчас тебе все…
Он полез было в карман, но Гарик был запрограммирован и торопился оторваться на ком-нибудь. Он поспешно схватил Авенира за грудки и, не слушая, несколько раз ударил спиной о дверь подъезда.
— Да я-а-а-а!.. — только и смог проблеять Авенир, мотая головой.
С каждым ударом лицо Гарика радостно прояснялось, наливалось жизнью, но длилось это недолго. Внезапно он ахнул, выпучил глаза, подлетел в воздух и, болтая ногами и руками, грохнулся в колючие кусты приподъездной акации. На его месте, отряхивая квадратные ладони, оказался вдруг Монумент. Лицо его под шишковатым лбом тоже было далеко не радужным. Ему тоже не терпелось на ком-нибудь оторваться, и он приступил к этой процедуре с удовольствием не меньшим, чем Гарик.
— Какой у тебя рисковый приятель,— сказал он, с восторгом наблюдая, как Гарик возится мордой в колючках.
— Как это ты его?
— Пустяки. Я же мастер спорта по штанге. Сделал себе трехпудовую мышку — и качаю мускулы в Интернете! А в нем всего сто кило, да из них половина дерьма, наверное… Слышь, братан, а не съездить ли тебе куда-нибудь? Например, в челюсть…
Просветлев лицом, он опять схватил Гарика за ворот и пояс брюк, достал из кустов и швырнул вперед, на капот его грязной машины.
— Принимая низкий старт, дружок, надо убедиться, что сзади никто не бежит с шестом! Чего он к тебе привязался?
— Я ему деньги должен.
— Должен — так отдай.
— Я как раз и собирался, да он слова не дает сказать!
Авенир достал из кармана пачку, отсчитал триста долларов и положил их на капот перед носом притихшего кредитора.
— Вот, спасибо. Я как раз хотел тебе отдать, надо было меня дослушать…
— Эй-эй! — остановил его Монумент.— Ты что это делаешь?
— Деньги отдаю, а что?
— Ты это неправильно делаешь! Дай сюда!
Он одной рукой сгреб «зеленые», другой приподнял голову Гарика за волосы и толстыми пальцами грубо впихнул деньги ему в рот и в нос. Авенир сочувственно поморщился.
— Теперь он тебе ничего не должен? — радостно крикнул в ухо Гарика Монумент.— Если должен — говори, не стесняйся! Я их тебе еще не туда засуну! Я, между прочим, до уголовки в ветеринарном училище учился! Со скотиной работать умею, не побрезгую!
Гарик молча сопел и боялся выплюнуть деньги.
— Порядок! — громовым голосом произнес Монумент и гулко хлопнул каменной ладонью по крупу клиента в области почек, так, что Гарик просел всем телом и едва не обмочился,— А ты, урод, если хочешь дальше прикидываться шлангом, должен похудеть! Поехали!
Настроение его было восстановлено почти полностью.
В машине он спросил Авенира:
— Откуда у тебя столько бабок? Играл, что ли?
— Я не хотел,— смутился Можаев.— В интересах дела пришлось…
— Ну конечно, какой базар… Я тоже вчера… В интересах дела… Одолжи сотню-другую на бензин?
Авенир щедро поделился выигрышем, и Грешников даже замурлыкал шлягер. Вот теперь он был счастлив на все сто! Можаев пересказал ему все происшествия вчерашней ночи. Почти все. Про Веронику умолчал. Слов подходящих не нашел.
— Любопытно… — прогудел опер, ворочая маленький руль огромными ручищами.— С парнем прозрачно. Он тебя выпас, узнал код, увидел, сколько на счету… Наверняка он следил за тобой весь вечер и подсчитал твой выигрыш. Никон же предупреждал!
— Я не ожидал так сразу…
— А как ты ожидал? Медленно? Вот с индейцем этим непонятно. Кой черт его понес тебя охранять?
— Может, он просто мимо шел?
— В Робин Гуда играл? Вряд ли. Ты у нас феномен — ты и думай. У меня с этим туго. Возьми ручку, запиши телефон. Это мой мобильник. Звони, если что. Только без интеллигентных глупостей, без «неудобно», понял? Не стремись сначала убедиться в собственной смерти.
Авенир послушно набросал на клочке бумаги номер телефона и добавил: «Позвонить, если что».
Они приехали. Посреди свалки бриллиантом сиял роскошный лимузин Отца Никона.
Грешников поскучнел, достал из кармана два пакетика с множеством зазубренных стальных кусочков и протянул их Авениру:
— Вот, посмотри. Труды нашей медэкспертизы. Это из Бормана, а это — из Михалыча…
Авенир высыпал осколки на ладонь, осторожно перебирал пальцем:
— Николаю Николаевичу не будем показывать?
Монумент фыркнул, как лошадь:
— Между прочим, с сегодняшнего дня я официально веду это дело. А Отец Никон — непосредственный фигурант. Он вроде бы мужик хороший, но пока не найдем убийцу…
Он сказал «не найдем» — и Авенир покраснел от гордости.
Один осколок привлек его внимание. Цветом, формой и структурой металла он явно выделялся среди остальных. Это была побуревшая узенькая полосочка, некогда правильной прямоугольной формы, а теперь изогнутая и перекрученная.
— Хорошо бы узнать, из чего это,— сказал он Монументу.— И сравнить с остальными.
— Сделаем…
Отец Никон поджидал их у своей машины. Темные круги под глазами говорили о бессонной ночи. Втроем они еще раз обошли место происшествия. Монумент был прав: никакой воронки. Так, слегка взрыт песок. Николай Николаевич показал место, где Борман должен был спрятать деньги.
