Дарья Донцова - Укротитель Медузы горгоны
– Ой, пожалуйста, уберите его! – взмолилась я. – Он полный дурак, считает, что я каким-то образом замешана в этом деле.
Но следователь не пошел мне навстречу.
– Вот и прекрасно, пусть Бочкин оттягивает на себя внимание. Он временно прикомандирован к моей команде. Егор будет трясти сотрудников театра, а Миша тем временем изучит обстановку изнутри. Ну, теперь я совсем ушел. Спасибо тебе, Степа! Отныне и ты член моей команды, работаешь над делом, это очень ответственно.
– Расплатись и поехали к Робертино, – велела я Невзорову, когда Якименко пропал из виду.
– Вот всегда я у Игоря крайний, – вздохнул Михаил. – У начальника зарплата повыше моей, и один раз я у него спросил: «Почему мне всегда приходится платить?» Знаешь, что он ответил? «Будет, говорит, и на твоей улице праздник. Лет через пятьдесят займешь мое кресло и станешь стажера гонять». А я ведь не стажер, нормальный сотрудник. И почему Якименко решил, что я стану руководителем, когда уже на пенсию пора собираться?
Я открыла сумочку и положила на блюдечко с чеком деньги.
– Поехали к Робу.
– Эй, убери, – возмутился Миша, – я не нищий.
– Ты слишком долго ныл о несправедливости мира, мне слушать надоело, – огрызнулась я. – Надеюсь, твоя машина на ходу? Можешь, несмотря на тяжелое финансовое положение, подвезти знакомую? Или мне надо оплатить бензин, который ты потратишь на перемещение Степы до офиса «Бак»?
Невзоров покраснел. Он явно собирался достойно мне ответить, но тут из его кармана донесся весенний напев. Миша вытащил телефон и забормотал в трубку:
– Сейчас не могу. Сегодня занят. Нет, не получится. Не надо ждать.
Потом убрал мобильный и зачем-то начал объяснять:
– От дантиста трезвонят. Такие настырные! «Вы записаны на прием к семи часам…» По их мнению, я должен все бросить и бежать пломбу ставить!
И тут сотовый Невзорова вновь «запел».
Михаил опять схватил трубку.
– Да. Нет. Сегодня занят. Объяснил уже. Это работа. Нет. Не приду. Более не звоните. Нет. Да. Нет. Может быть. Сколько раз говорить? Я на службе! Да нет же, успокойся…
– Опять стоматолог? – вкрадчиво поинтересовалась я, когда Миша завершил беседу. – Настырный врач, боится клиента потерять?
– Там на ресепшен бардак, – быстро нашелся Невзоров. – Сначала одна администраторша позвонила, теперь другая. Договориться между собой не могут. Пошли.
Я двинулась за Михаилом, который понесся в сторону выхода. Конечно, он сейчас врал, ему названивала какая-то девушка. С представителем клиники так не беседуют, администратору не говорят «Да нет же, успокойся». Скорей всего, у Миши ревнивая любовница.
Мы молча дошли до седана Невзорова, я устроилась на сиденье и проехала весь путь, слушая ужасных исполнителей, распевавших фальшивыми голосами нескладные песни типа: «У тебя все сердце железное… посмотри на меня, дорогая, сгораю я от любви… да, вот такой я!» Выйдя из автомобиля на служебной парковке фирмы «Бак», Михаил обиженно протянул:
– Я не жлоб. И не жадина. Но почему я должен платить за еду, которую не ел?
– Конечно, милый, – голосом настоящей блондинки просюсюкала я. – Ты конкретно не жадный, тебе просто жаль денег!
Глава 10
Робертино бегал вокруг невысокого подиума, на котором стояла тощая девушка, завернутая в кусок ткани.
– Черт, вот черт… – бормотал итальянец сквозь зубы. – Крошка, либо ты кривая, либо у меня глаз кривой. Но мой глаз не кривой, значит, кривая ты. Немедленно собери лопатки в узел, а живот впячь!
– Не поняла, – пропищала модель. – Чего делать-то?
– О Санта-Мария! – взвыл Робертино. – О небо! Впырь пузо!
Робертино живет в России больше года и по-русски лопочет лучше многих москвичей. Учил язык в Милане на курсах и за время пребывания в фирме «Бак» основательно расширил запас лексики, но часто изобретает особенные словечки, которые ставят людей в тупик. Я же великолепно понимаю его, поэтому «перевела» девице:
– Он имеет в виду, что вам следует втянуть живот. Привет, Роб.
Бризоли обернулся.
– О! Степа! Что я не так произнес?
– Надо говорить не «впячить» и не «впырить», а «втянуть», – пояснила я.
Робертино щелкнул пальцами.
– Дорогая, ты пока свободна. Принеси нам кофе, плиз.
Модель безропотно шмыгнула за дверь.
– Загадочный русский язык, – продолжал Бризоли, – в нем мало логики. Если можно сказать «выпятить пузо», то его следует впячивать.
– Забудь об этом, – посоветовала я. – Познакомься с Мишей.
– Привет, Миха, – заулыбался итальянец. – Как поживаешь?
– Роскошно, – буркнул Невзоров, во все глаза пялясь на Робертино.
– Лучше обращайся к нему Майк, – предложила я.
– Супер! – кивнул Роб. – И что нам надо?
– Это он у тебя работает, – понизив голос, напомнила я. – Тебя же предупредили о человеке из особого отдела?
– Вау! Полицейский! – обрадовался Робертино. – Да, да, я готов помочь. Я очень патриотично настроенный человек. Какой вы милый, Майк! Простите мой кислый вид, сначала я решил, что вы журналист. Они так странно… ммм… выглядят. Я всегда готов оказать любовь полицейским, вы храбрые парни. Служить и защищать. О’кей?
– Его надо одеть, причесать и сделать похожим на твоего помощника, – остановила я Роба. – Времени у нас кот наплакал.
Стилист замер. Потом кинулся ко мне, обнял, поцеловал и с чувством произнес:
– Дарлинг! Мне офигенно жаль твоего кота. Не переживай, сейчас все лечат, он поплачет и выздоровеет.
Михаил прыснул в кулак.
– Что-то не так? – разволновался Робертино.
– Потом объясню, – отмахнулась я. – Начинай скорей. Какие у тебя идеи по поводу имиджа Майка?
Итальянец пару раз обежал вокруг Невзорова.
– Ужас! Беда! Горе! Джинсы сжечь. Ремень отдать соседу, пусть он на нем выгуливает свою собаку. Белые носки! О! О! О! Белые носки засунуть… Ну, в эту… Господи, как ее правильно назвать? Из головы вылетело, короткое, часто употребляемое всеми слово…
– Мы поняли, не надо его вспоминать, – сдавленным голосом произнесла я, – можешь продолжать.
– Теперь сандалии, – застрекотал Бризоли. – Ну в принципе приемлемо. Но нет! Нет и нет! Подарим их дедушке. Майк, у вас есть грандпапа?
– Нет, – прошипел Невзоров.
– Старики обожают подобные вещи, – расстроился Роб. – Ну ничего, положите их в шкаф, через пять лет по десять годов достанете и обрадуетесь.
– Он хотел сказать «пятьдесят», – пояснила я.
– Уже сообразил, – огрызнулся Миша.
– Когда мы очистим тело от шелухи одежды, достойной помойки, то получим вполне пригодный материал для драпировки, – задумчиво произнес Робертино, продолжая осматривать парня. – Вот только не нравится моим очам пузо. Милый, можешь его впятить?
– Это мышцы! – возмутился Невзоров. – Я регулярно качаюсь!
– Вау! Фитнес-мэн! Супериссимо! – гладя Мишу по плечам, спине и груди, тараторил Робертино. – Клевиссимо, офигиссимо! Моменто, плиз, я пошел за интересным вариантом.
– Если твой Роб еще раз меня пощупает, получит в морду, – выпалил Невзоров, когда Бризоли умчался. – Он голубой?
– Нет, Робертино обожает женщин, – успокоила я «жениха». – Он вовсе к тебе не приставал, просто хотел разобраться, какой прикид лучше выбрать, уточнял размер.
– Мог бы сантиметром обмерить, – запыхтел полицейский.
– У него вместо измерительной ленты пальцы. И кстати, ты обещал не капризничать, – напомнила я.
– Вот прекрасный верх и брюки, – объявил Роб, возвращаясь, – немедленно примеряй. Ну же, не спим! А то превратимся в это… такое холодное, как его…
– Лед? – предположила я.
– Нет, белое, в шоколаде, – уточнил Бризоли, – с джемом.
– Мороженое, – хихикнула я. – Вообще-то у нас говорят: «Не спи, а то замерзнешь». Миша, ты чего застыл?
В глазах Робертино засверкали искры.
– Не нравится? Ты натяни, а потом оценишь.
– Мне сначала надо раздеться, – прохрипел Невзоров.
– И? – не понял Бризоли. – Что тебе мешает? Брось свой накид вон в то кресло. Ой, нет, там «вешалка» свое белье расшвыркала, лучше на диван. Некоторые девушки неаккуратные антилопы.
– В данном случае лучше сказать «козы», – поправила я.
– Антилопа не коза? – удивился Роб. – Я думал, это одно и то же.
– Не совсем, – развеселилась я.
– Четыре ноги, хвост и рога, – стоял на своем Робертино. – Знаешь, я понял, надо мной тут кое-кто подшучивает, пользуется тем, что мой русский язык пока лишен совершенства, и подсказывает неправильные выражения. Но все равно, четыре ноги, хвост и рога. Чем они разные?
– У нас с тобой по две руки и одной голове, но разве мы похожи? – поддержала я пустой разговор. – С антилопой и козой та же фишка. Лошадь не корова. Тигр не леопард. Я не ты. Антилопа не коза.
Итальянец закатил глаза.
– Сплошные сложности. Милый, ты еще не переоделся? Что такое?
– Не могу же при вас штаны снимать, – надулся Миша. – Где тут примерочная?
