Людмила Милевская - Выстрел в чепчик
Пупс, сообразив, что без него я лучше отстою его права, мгновенно испарился.
— Не с ума ли ты сошла, заступаться за эту скотину? — с чувством поинтересовалась Роза.
— Ах, брось, — ответила я, — твой Пупс такой паинька, что ему можно все простить. Подумаешь, раз в жизни нажрался до отшиба памяти. Ему даже идет такое гусарство. И вообще, я находила твоего Пупса чрезмерно пресным, а тут он впервые в жизни отважился на поступок, повел себя как истинный, настоящий мужчина. Тебе бы радоваться, а ты уже до смерти готова его загрызть. Так нельзя, советую сдерживаться.
Роза, вместо того чтобы внять моим советам, начала нервно хихикать:
— Хи-хи, истинный мужчина? Хи-хи, мне бы радоваться?
— Да, настоящий мужчинами тебе бы радоваться, — подтвердила я.
— Он взял сто долларов! — напомнила Роза.
— Бог мой, какая мелочь. Что такое сто долларов?
Тьфу! Даже стыдно говорить. Другой бы потратил их за пять минут, а твой Пупс на них целых пять часов гулял.
А посмотри, какой он вернулся? Не приполз на рогах, как делают это другие, а появился на своих ногах, пусть с легким перегаром, зато в полном порядке, не поленился выгладить плащ, гладко выбрился… А как он чист, да еще зовет тебя солнышком и целует в щечку.
— Еще бы, взял у меня сто баксов! — возмутилась Роза. — Да за сто баксов знаешь куда целуют? Нет, я не могу такое спускать на тормозах! Я ему, стервецу, покажу! Покажу!
Здесь я уже по-настоящему разозлилась и закричала:
— Это возмутительно! Ты что, хочешь, чтобы у Пупса выросли ангельские крылья за спиной? Говорю тебе, отстань от мужика и не смей его терроризировать.
Он ничего такого ужасного не сделал.
— А где он брился? — Господи, неужели это так важно? Ты придираешься. Не брился — плохо, брился — тоже плохо.
— Ты не знаешь, где он брился, а я знаю!
— И где?
— У бабы! У него завелась баба, — зверея, воскликнула Роза.
Я расхохоталась:
— Не будь смешной, какая баба? Уверяю, мужская компания, проспался, ужаснулся, привел себя в порядок и вернулся.
— Думаешь? — спросила Роза, впадая в сомнения.
— Уверена, — с напором воскликнула я. — Не будь занудой, прости мужика.
— Если я его прощу, он и дальше пойдет так распоясываться, — в общем-то, резонно заметила Роза.
— Не пойдет, — успокоила я, — он даже не помнит, на что отважился. И лучше ему не напоминай, во избежание зла.
— А что, может, ты и права, — задумалась Роза.
Глава 9
Самая большая глупость — это встревать в семейные разборки. И пяти дней не прошло, как Роза мне позвонила и, рыдая в трубку, сообщила:
— Я знаю, кто покушается.
Меня прошиб озноб.
— Неужели опять? — закричала я. — Что на сей раз тебе сделали?
— Ничего, — успокоила Роза. — Новых покушений не было, но я знаю, кто инспирировал предыдущие.
— Кто?
— Сейчас скажу, и ты сама поймешь: у Пупса любовница, — и Роза горестно завыла в трубку.
— Не может быть! — выдохнула я.
— Я тоже так думала, но теперь, когда есть доказательства… — и Роза снова зарыдала. — Срочно! Срочно приезжай! — сквозь всхлипывания просила она.
Я, как истинная подруга, конечно же, понеслась к Розе. Но благое дело обернулось против меня. Роза встретила меня упреками.
— Это ты виновата! — закричала она. — Если бы я в тот раз ему не простила, все было бы иначе! Я хотела устроить ему скандал, чтобы неповадно было, а ты не дала, и вот, пожалуйста!
— Да что — пожалуйста? — удивилась я. — Что произошло-то? С чего ты взяла, что у Пупса любовница?
Как такое в голову тебе пришло?
— Как пришло? — опять зарыдала Роза и дальше уже говорить не смогла.
Уж лучше бы она ругалась. Сердце разрывается у меня от жалости, когда она плачет. Всхлипывает, как ребенок.
— Он что, сам признался? — осторожно поинтересовалась я.
Роза отрицательно покачала головой.
— Кто-то насплетничал?
Роза опять помотала головой.
— Получила анонимку?
— Нет, все хуже, гораздо хуже.
— Неужели застукала сама?! — ужаснулась я.
— Да нет же, — рассердилась Роза. — Сегодня Пупс ушел на работу, но вскоре вернулся и набросился на меня. — Роза многозначительно повела глазами.
— Как набросился? — испугалась я. — Он что, душил тебя или бил?
— Хуже, — хватаясь за сердце, призналась Роза.
Я пришла в смятение. «Господи, да что же может быть хуже?»
— Роза, что он сделал? — закричала я. — Говори, не тяни, побереги мои нервы!
— Он набросился и овладел мною прямо здесь, в прихожей, вот только что, буквально час тому назад, — выпалила Роза.
Я вздохнула с облегчением и с некоторым разочарованием спросила:
— И все?
— Ну да, а чего еще тебе надо?
— Мне надо знать, почему ты решила, что у Пупса любовница.
— Именно потому и решила. Раньше он и в постели такой активности не проявлял, всю жизнь он был ни то ни се. Видела бы ты, что он вытворял! — взвизгнула Роза. — Платье чуть на мне не порвал, просто зверь какой-то. До этого дня я и мечтать о таком не могла!
— Так радуйся, — посоветовала я. — Господи, а она плачет, глупая.
— Кто его всему этому научил, если не баба? — всхлипывая, спросила Роза.
Я растерялась:
— Понятия не имею, кому, как не тебе, знать, ты же у нас гинеколог.
— Я гинеколог; а не проститутка, — обиженно промямлила Роза и тут же взвизгнула опять:
— Боже, что он со мной вытворял! Что вытворял! Будто год не видел живой бабы!
— А может, он «Виагры» нажрался? — смело предположила я.
— Да при чем здесь «Виагра»? Говорю же тебе как гинеколог, у него любовница! И деньги он для нее просил, и пил у нее, и брился, и гладил плащ.
Я задумалась. Черт его знает, все в этой жизни бывает. Однако Пупс парень правильный, на глупости он неспособен. Если ненароком увлекся, у него это быстро пройдет, следовательно, ничего страшного не грозит моей Розе. Ее Пупс никуда от нее не денется.
— Успокойся, подруга, — сказала я, — тебе же, как я поняла, понравилось?
— Ну, в общем, да, — смущаясь, призналась Роза.
— Тогда успокойся и моли бога, чтобы Пупс не забыл и не разучился делать то, что делал с тобой сегодня. А в остальном, даже если человек и гульнул где, так тебе от этого сплошная польза. Денег же он у тебя больше не просил?
— Нет, денег не просил.
— Вот и хорошо, — обрадовалась я, — остальное легко можно простить.
Тут только я заметила, что Роза не в традиционном домашнем халате, а вырядилась так, словно собралась в театр.
— Ты куда вырядилась? — спросила я.
— Жду Юлю, обещала ей составить протекцию к Ряшкину.
Я возмутилась:
— Сколько можно к нему протекцию, составлять?
Юля знает его как облупленного.
— Поэтому он и избегает ее, — пояснила Роза.
Ряшкин — врач-косметолог — одна из граней любовного куба. Ряшкин с детских лет запал на Розу, Роза запала на Пупса, Пупс как-то сам по себе, а Юля упорно рвется к Ряшкину. Он же упорно рвется от нее, от чего возникают неприятности у других мужчин. Будь Ряшкин храбрей и женись он на Юле, и, возможно, она была бы верной женой.
— Юля опоздала, — пожаловалась Роза. — Я бы и не узнала, на что способен Пупс, если бы Юля не опоздала. Юля запаздывает, я сижу дома, а тут Пупс прибежал и давай… В общем, не буду повторяться.
— Так в чем проблема? — удивилась я.
Роза вздохнула:
— Теперь такая тяжесть на сердце… Сразу позвонила тебе, чтобы с горя не разболтать Юле. Ты же знаешь Юлю, от моего рассказа она или прибалдеет, или психанет — этого никогда не предскажешь, — а мне и то и другое неприятно.
Наша подруга Юля — женщина с бесконечным шармом, а что ей еще остается?
Отсутствие достоинств побуждает ее гордиться недостатками и развивать их. Думаю, именно в этом секрет ее успеха у мужчин.
Юля тщательно следит за тем, что осталось от ее фигуры: не ест на ночь, не курит, мало пьет и не признает сладкого и мучного. Может, потому она так зла. Зла и раздражительна. Юля бросается не только на мужей, соседей, собак и подруг, но даже на неодушевленные предметы. В минуты особого раздражения она запросто может лягнуть фонарный столб, толкнуть урну и запустить сумочкой в чиновника или налогового инспектора. Впрочем, как Юля ни зла, но и она способна на исключения. Так, Юля очень добра к своему бюсту: холит его и без устали лелеет.
Боюсь, получился не слишком точный портрет, но каким бы он ни получился, должна сказать, что я Юлю люблю и восхищаюсь ею регулярно. В ней есть то, чего не хватает многим: Юля умеет лакомиться. Юля лакомится буквально всем: едой, вином, знакомствами, подругами, природой, мужчинами. Она всем лакомится, она все смакует, испытывая невероятное наслаждение.
У Юли бывают всего два состояния — злость и наслаждение. То, что не способно доставить ей наслаждение, вызывает злость. Она сразу начинает беситься, лягаться и кричать. Все оставшееся время Юля балдеет.
