Наталья Никольская - Мы слишком много работаем
– Ах ты дрянь! – ахнула Наташа и рванула вперед.
Нам с Геннадием пришлось встать двойной баррикадой, чтобы не дать сцепиться двум разошедшимся женщинам.
Сцена, надо сказать, была еще что надо. Давно я не видела более безобразной.
– Красотка нашлась! – вопила Наташа. – Только и умеешь, что перед мужиками ноги раздвигать!
– А твои никто и раздвинуть не хочет, вот ты и бесишься! Нашла себе какого-то додика!
Чулков, поняв, что этот эпитет относится к нему, на мгновение застыл, но потом все же взял себя в руки, решив не уподобляться этим колхозницам.
– А ты… А ты… – Наташа задыхалась, видимо, уже не находя новых оскорблений для Ирки.
Та же, подбоченясь, победно смотрела на нее и продолжала поливать Наташу грязью. Надо признать, я недооценила многообразие ее словарного запаса. Правда, он оказался слишком… специфическим, но все же меня впечатлило.
– Кочерга кривая! Слониха беременная! Крокодил очкастый! Пугало коротконогое! Кобыла недое… я!
Услышав последнее определение, не выдержала я.
– Молчать! – резко крикнула я, так, что мой окрик остановил Ирку, и очередным оскорблением она просто захлебнулось от неожиданности.
Нам так и не удалось услышать еще один перл из ее богатого набора нелестных эпитетов.
– Чтоб через минуту духу твоего тут не было! – категорически заявила Наташа, переводя дыхание.
Ирка тоже дышала тяжело после выплеснутого. Тут очень уместно встрял Геннадий.
– Девушка, простите, Ирина вас зовут, кажется? – обратился он к Ирке, беря ее за руку.
– Ирина! – огрызнулась та.
– Я хотел бы вам предложить вот такой компромисс: мы понимаем, что все это для вас неожиданно, что вам нужно собрать вещи и все такое. Поэтому давайте мы сейчас уйдем, а вы тихо-мирно съедете завтра, скажем, к двум часам дня.
– С утра! – вставила Наташа.
Чулков недовольно посмотрел на нее.
– Наташа, в конце концов, для нас несколько часов не имеют значения. И перестань снова заводиться! Ты уже сегодня проявила себя – дальше некуда. Ну, что, Ирина, договорились?
Ирка молча кивнула.
– Вот и хорошо, – облегченно вздохнул Чулков, приобнимая свою невесту как бы за талию и подталкивая к выходу.
– Пусть ключи отдаст! – потребовала Наташа. – А завтра просто захлопнет – я ровно в два здесь буду.
Ирка бегом метнулась в комнату, вернулась, гремя ключами и с ненавистью швырнула их Наташе в лицо. Возможно, она повредила бы ей что-нибудь этим маневром, и скандал перешел бы в новую, еще более бурную стадию, но Чулков исхитрился поймать ключи на лету.
– Еще раз извините, до свидания! – сказал нам обеим Чулков и, буквально выпихнув Наташу на лестницу, захлопнул за собой дверь.
– Так, я, пожалуй, тоже пойду, – быстро проговорила я.
– Давай, – ответила Ирка. – Ты посмотри, какая сука, да?
– Она требует свое, – пожала я плечами.
– Зато видишь, как все хорошо получилось? До завтра я здесь остаюсь, как и планировала! – к Ирке возвращались природные оптимизм и жизнерадостность.
– Здорово я ее, да? – гордясь собой, проговорила она. – Клево?
– Поразительно просто, – абсолютно честно призналась я.
– То-то! Я еще не так могу! – удовлетворенно произнесла она.
– Ну, пока! – поспешно сказала я. – Удачи.
Покинула я эту квартиру, надо сказать, с чувством глубокого облегчения. Придумать, чем мне заняться по расследованию дальше, я никак не могла – просто в тупик зашла – и решила отправиться в родной спорткомплекс, чтобы в спортзале как следует разрядиться. Это мне помогало всегда.
Выйдя из подъезда, глотая морозный воздух, я села в машину и направилась к месту своей работы, которое на сегодня должно было стать местом отдыха.
Глава третья Ольга
Так как Светлана Алексеевна засиделась у меня довольно долго, спать я соответственно легла поздно. Из-за неординарности ситуации я позволила себе сделать на ночь ровно три глотка бабушкиной наливки. Ровно три! Ну, может быть, четыре, разве это принципиально?
Поэтому когда утром в моей квартире раздался звонок, я еще спала. Мигом вспомнив, что это должен быть присланный Светланой Алексеевной водитель, я вскочила, как будто на меня плеснули из только что снятого с огненной плиты чайника. Очки я, конечно, не надела – впопыхах забыла, куда их положила с вечера.
Открыв дверь и пролепетав кучу извинений, я пригласила водителя войти, но он сказал, что подождет в машине.
Я заметалась по квартире, пытаясь собраться, но никак не могла сообразить, что мне именно собирать, поэтому бестолково кружилась, натыкаясь на мебель и тихонько ругаясь про себя.
Это бестолковое кружение, однако, привело к положительному результату – я наткнулась на свои очки, лежавшие на стиральной машинке в коридоре.
Нацепив их, я сразу почувствовала себя увереннее и решила, что ничего, собственно, собирать мне не нужно – достаточно умыться и одеться.
Так я и поступила, и через десять минут уже бегом бежала по лестнице к ждущему меня водителю.
До дома Мирошниковых мы доехали минут за двадцать, потому что он находился в удаленном от центра районе, который в последнее время облюбовали новые русские для возведения своих особняков.
Особняк Мирошниковых очень хорошо вписывался в ряд себе подобных. Светлана Алексеевна встречала нас на крыльце, одетая в шубку.
Она стояла, кутаясь в нее и притопывая ногой от нетерпения. Увидев нас, она облегченно вздохнула.
– Ну наконец-то! – кидаясь ко мне, проговорила она.
– А я уже нервничаю, думаю, не случилось ли чего. Голова даже разболелась. Проходи, Оля.
Светлана Алексеевна, скинув в прихожей шубку и разувшись, провела меня по лестнице на второй этаж, после того, как я сделала то же самое.
Мы прошли по длинному коридору, и Светлана Алексеевна толкнула одну из дверей. Мы вошли в просторную комнату, где располагалось несколько кресел, расставленных вокруг круглого стола.
Три кресла были заняты. Светлана Алексеевна указала мне на свободное, и сама села рядом. Я обвела взглядом присутствующих. За столом сидели девушка непонятного возраста, в очках, с русыми волосами, собранными в шишку. Эта прическа ее сильно старила и портила ее и так невыдающуюся внешность.
Одета она была абсолютно безвкусно. Короткая юбка открывала толстые ноги, а надетая сверху какая-то старушечья кофта делала ее фигуру еще более бесформенной.
Она явно страдала лишним весом, и в ней присутствовала какая-то неуклюжесть. Она смотрела на меня тяжелым, недружелюбным взглядом.
Рядом с ней сидел худощавый шатен с кудрявой бородкой и ясными голубыми глазами. На фоне девушки он смотрелся гораздо моложе. Он был одет в серо-голубой свободный свитер и черные брюки.
Я поняла, что эта пара, видимо, и есть дочь Светланы Алексеевны Наташа и ее жених.
Напротив меня в кресле сидел совсем молодой парень. У него были светло-русые волосы и голубые доверчивые глаза. Наверное, это был сын Светланы Алексеевны Виктор.
Я поразилась тому, насколько разными внешне могут быть родные брат и сестра! Если на Наташе природа явно отдохнула, то она отработала свое на Викторе.
Парень был очень хорошо сложен, а черты лица его были настолько приятными, что взгляд невольно задерживался на них. Правда, красота его была несколько феминного типа, но это нисколько его не портило. Он один смотрел на меня с улыбкой, и я улыбнулась ему в ответ.
– Ну вот, дорогие мои, – как-то преувеличенно выспренно начала Светлана Алексеевна. – Позвольте мне представить вам нашу замечательную гостью, это Ольга. Она психолог, кроме того, они с сестрой будут расследовать… это… дело.
При последних словах голос Светланы Алексеевны задрожал, и она отвернулась, чтобы скрыть свои слезы.
– Мама, прекрати немедленно! – сквозь зубы процедила Наташа. – Надоели твои слюни!
Виктор молча погладил мать по плечу, и та с благодарностью взглянула на него.
Тут подал голос молчавший доселе шатен с бородкой. Он откашлялся и сказал:
– Давайте-ка мы все тоже представимся, и Ольга задаст нам свои вопросы. Я так понимаю, что она приехала именно для этого.
– Да, – утирая слезы, постаралась взять себя в руки Светлана Алексеевна. – Я уже говорила, что наняла Оленьку для расследования…
– Совершенно кретинская мысль! – фыркнула Наташа. – Можно подумать, тебе деньги девать некуда!
– Наташа! – воскликнула с укором Светлана Алексеевна.
– Как ты можешь говорить о деньгах, когда речь идет о смерти отца!
– Никогда он не был мне отцом, – с ненавистью процедила Наташа.
– И это после всего, что он для тебя сделал!
– Да что он для меня сделал, что? – презрительно скривила губы Наташа. – На побрякушки деньги давал? Они мне на фиг не нужны! Мне двадцать шесть лет, а я должна была жить с вами в этом доме, когда могла бы в отдельной квартире!
