Людмила Милевская - Мерзавец на выданье
— Брось свои журналистские штучки, — закричала она. — Говори прямо, о чем речь?
— Речь о том, — невозмутимо пояснила Елизавета, — что люди безответственно подходят к судьбоносным событиям и со всей серьезностью решают незначительные проблемы. Если бы женщины выбирали мужей с той тщательностью, с которой обогащают свой гардероб, не было бы несчастливых браков.
Валерия вздохнула:
— Ах, если бы на брачном рынке был бы тот же выбор, что и в бутиках…
— Тем более расслабляться нельзя. Когда есть выбор, и дурак выберет, — отрезала Елизавета.
— Но что делать, когда выбора нет?
— Наши родители жили в условиях дефицита и потому одевались лучше нас. Моя мама точно знала какие она хочет джинсы, а потому гонялась за ними, не жалея ни сил ни времени. И в конце концов их настигала. Если бы она с таким же упорством подыскивала мне отца, то я была бы королевой Англии…
— Королева Англии безбожно стара, — напомнила Валерия.
Елизавета нахмурилась:
— Да? Ну тогда принцессой.
— А принцесса мертва.
— Я была бы другой принцессой!
— Та тоже стара.
— Короче, — отмахнулась Елизавета, — слишком ты умная, а толку нет. Вернемся к делу. Раз с фигурой мы определились, будем выбирать комплект.
Валерия опешила:
— Какой комплект?
— Комплект достоинств твоего будущего мужа, — пояснила Елизавета, доставая из сумки авторучку и блокнот. — Диктуй, дорогая.
— Но я не знаю что диктовать.
Брови Елизаветы взметнулись:
— Как? Ты до сих пор не определилась? Ну-у, милочка, поэтому и происходят с тобой чудеса. Что за ку-куру-куку? Что за легкомыслие? Это мужчина может беспечность себе позволить, а женщина всегда должна точно знать чего она хочет.
— Почему?
— Иначе, как она будет внушать мужчине чего хочет он? Неопределенность — враг секса, а без секса нет исполнения женских желаний. Короче, раз за дело взялась я, определять будем по моему разумению. Начнем с ног.
— Почему с ног? — изумилась Валерия.
— Потому, что любая грамотная женщина одеваться с ног начинает. Обувь диктует выбор одежды. К обуви гораздо больше требований: она давит, жмет, натирает мозоли, лишает возможности двигаться к намеченной цели. Или помогает — если правильно выбрана. Поэтому начнем с ног. К сапогам гораздо легче подобрать пальто, чем наоборот. Это знает каждая, уважающая себя женщина.
— Но при чем здесь мужчины? — поразилась Валерия.
— Плохо следишь за моей умной мыслью. Что гласит народная мудрость? Мудрость гласит: волка ноги кормят. Скажи мне, дорогуша, какие ноги должны быть у твоего волка?
Елизавета приготовилась записывать. Валерия задумалась.
— Ну-у, желательно длинные и некривые, — сказала она.
— Правильно мыслишь, — записывая, одобрила Елизавета. — Ноги ровные и длинные. Голова твоего волка должна возвышаться над толпой. Что еще?
— Ну-уу, даже не знаю. Размер, желательно, побольше…
— Правильно, чтобы твердо стоял на земле. Что еще?
— Не люблю волосатые.
Елизавета возмущенно уставилась на подругу:
— Если неплохо «волосатая рука», то чем тебя не устраивает «волосатая нога»? Это еще лучше. Значит друзья и родственники у него везде: и в Росси и за границей.
Валерия надула губы и с обидой сказала:
— При чем здесь заграница? У Эркана и Рафика были волосы на ногах.
Елизавета зло сплюнула:
— Тьфу! Глупая! Я не о настоящих ногах говорю! Понимаешь? Это метафора! Какая у твоего волка должна быть профессия — вот я о чем.
Валерия задумалась.
— Не знаю, — в конце концов сказала она. — Профессия меня устроит любая.
— В этом ты вся, — рассердилась Елизавета. — Тех, кого устраивает любое, получают, что бог пошлет. А тебя бог к чертям посылает.
— К блондинам, — уныло уточнила Валерия.
— Именно! Тебе бог посылает то, что у других от задницы отвалилось. Исходя из прошлых ошибок, профессия нас устроит только одна: начальник!
— Лиз, это круто. Может не надо?
— Да-да! Руководитель наивысшего звена! Твой волк должен быть предводителем стаи. Чем больше стая, тем завидней жених. Тут сразу все блага: и вес, и рост, и процветание, и почет. Другого волка нет смысла искать. Так, — подытожила Елизавета, — с ногами покончено. Переходим к туловищу.
Валерия рассмеялась:
— А туловище у нас — что?
— Пиджак. Жакет. Куртка… Иными словами — душа. Ну-у, естественно, и характер, и привычки. На последнее не слишком ориентироваться будем. Это все мы сформируем в процессе жизни. Так сказать, подгоним по нашей фигуре: где приталим, где утянем, а где и выпустим. Все в наших руках. Был бы матерый волк, а уж шкуру ему причешем.
Валерия поежилась:
— Но если волк матерый, тогда у него есть огромные острые клыки.
Елизавета рассмеялась:
— Ха! А на клыки намордник!
— А намордник у нас — что? — уже деловито осведомилась Валерия.
— Психология вся твоя, с психоаналитикой и психотерапией — вот что такое намордник. Науки вон сколько, а волк-то один. Неужто не завалим клыкастого?
— Если уповать на науку, тогда матерого волка можно сделать и из блондина.
Елизавета прогневалась:
— Нет, ну что это такое? Опять ее тянет на блондинов! С помойки подобрать, в люди вывести и перекрасить, что ли, в брюнета?
Она утомленно закатила глаза, махнула рукой и продолжила:
— Слишком долго. Нет уж, полуфабрикат нам ни к чему, будем брать готовый материал. Короче, волк должен быть щедрым, умным, энергичным. Впрочем, без этих качеств наш волк не стал бы матерым. Говори, что тебе надо для души?
Валерия опять призадумалась. Елизавета приготовилась записывать. Наступила пауза.
— Что тут распетюкивать, — в конце концов рассердилась Елизавета. — Какие качества тебе нравятся в мужиках?
— Ну-у, чтобы в музыке знал толк. Чтобы с юмором был на «ты». Чтобы книги любил читать, ну, чтобы было о чем поговорить. Чтобы вообще всем интересовался: и театром, и природой…
— Тьфу! — презрительно сплюнула Елизавета. — Опять блондин! Неприметный щуплый голубоглазый белокожий блондин среднего роста, стеснительный и смешливый, — скороговоркой выдала она и с чувством воскликнула: — Лера! Куда тебя снова несет? К комплексунам? Кого ты мне тут нарисовала? Урода?
Валерия обиделась:
— Почему? Нормального мужчину.
— Лера! Нормальный мужчина в опере должен зевать, а в балете смотреть исключительно балеринам под юбки. В драмтеатре его должен интересовать то-олько буфет, и, слышишь, никакой природы! Природой настоящий мужчина должен любоваться с ружьем в руках. Пиф-паф! И косулю в семью. Или кабана. Или лису жене на шубу.
— Такой будет пить и гулять, — с опаской предположила Валерия.
Елизавета оптимистично согласилась:
— Правильно. Он будет пить и гулять, но только в свободное от работы время. А времени этого у него будет мало. И нам будет некогда за ним следить. Мы будем делом заняты.
— Каким?
— Будем тратить его денежки. Труд немалый, если волк матерый. Матерый заработает столько, что дел невпроворот. Особенно при современном выборе. Тут чтоб зубную щетку купить полжизни потратишь. Тебе же придется только качественное брать. Короче, пишу: волк-сангвиник. Нам нужен верный муж.
Валерия была поражена:
— Как же верный, если будет гулять?
— Потому и верный, что от жизни берет много. Такие жен не бросают. Всех быстренько перетрахают и бегут к своей любимой жене, а философы твои по театрам без дела болтаются, книжками обчитываются, эстетствуют, а сами не видали ничего слаще морковки. Таких из стойла уводить одно удовольствие. Какая юбка подвернется, за той и увяжутся.
— Мой Французский не увязывается, — ревниво доложила Валерия.
— Потому что с дивана редко встает, — парировала Елизавета, — а мимо твоего дивана юбки не пробегают. Видела, как он со мной кокетничал?
— Видела.
— А матерый волк такого не допустил бы. При жене он смотрит только в свой карман и щедр невероятно, а как отойдет на десять шагов…
— Вот именно…
— Ну-у, уж тут нас его поведение волновать не должно. «Шо очи не бачут, то сердцу не жаль». Ладно, Лерка, фиг с тобой, запишу: искусство, спорт, любовь к природе. Может, и такие бывают. Это даже будет супер-пупер: и баб лапает, и театром наслаждается… Натура тонкая и здоровая. Не уверена, есть ли такие, но посмотрим. Чем черт не шутит, а вдруг найдем. Та-ак, с туловищем покончено, переходим к голове.
— А голова у нас — что? — уже с интересом спросила Валерия.
— Родственники! Родственники, черти их дери! Так вот, родственников желательно вообще не иметь. Никаких. Тем более всяких там свекровей и свекров. Твой волк должен быть сирота, — постановила Елизавета. — Самая круглая.
Она хотела добавить: «Как мой Круглов», — но вовремя опомнилась и замолчала, растерянно воззрившись на подругу.
