Галина Куликова - Пенсне для слепой курицы
Он явно имел в виду меня.
— Думаю, вам лучше посоветоваться со своей женой, Сергей Алексеевич.
— Ого! Удар прямо в солнечное сплетение.
— Надеюсь, вам не слишком больно. Будь у меня власть…
— Она у вас есть, — перебил он тихо.
— Хит сезона, — усмехнулась я. — Соблазнение девушки из приемной.
Горчаков улыбнулся, потом поднялся и включил магнитофон. Над садом прокатился томительный и надрывный перебор испанской гитары. Мелодия была упоительной. Я стояла и смотрела на таинственные тени в саду, Горчаков дышал мне в затылок, но не прикасался. Все было так пронзительно и горько, что у меня сжалось горло. Я его люблю, а он проводит деловую операцию. И, кажется, операция в самом разгаре.
Гитару сменила грустная песня о безответной любви. По заявкам слушателей, можно сказать.
— Давайте потанцуем. — Горчаков очень осторожно повернул меня к себе.
Пожалуй, он не уверен в моей готовности идти навстречу его желаниям. Хоть это хорошо. И только я положила руки ему на плечи, как вдруг на дороге, за воротами, прямо под фонарем, увидела человека. Я его тотчас же узнала. Еще бы не узнать! Тот самый спортивного сложения блондин, которого я накануне засекла под своим балконом. Человек из ФСБ! А как же конспирация? Неужели он не в курсе, что сейчас вернется Крылов, проницательности которого так опасался Шлыков? Может, он здесь в качестве напоминания о моих шпионских обязанностях? Подумать только — даже не прячется.
Горчаков блондина не видел и шумно дышал мне в волосы. В танце мы совершили один полный оборот, я снова оказалась лицом к воротам и увидела, как блондин перелезает через забор в сад. Это мне совсем не понравилось.
— Вот что, — сказала я, отстраняясь от Горчакова. — Мне… э… надо на минутку отойти.
— Куда это вы? — растерянно спросил он, когда я ринулась с веранды в темные кусты.
Я не ответила, прихватила по дороге грабли, валявшиеся возле клумбы. Наверное, этот тип хочет проникнуть в дом. Может, Шлыков совсем мне не доверяет? И подослал блондина, чтобы тот для страховки покопался в документах моего шефа? Потом они уличат меня в том, что я шпионила недобросовестно. Жаль, что у Горчакова нет своры доберманов.
Вооруженная граблями, я сделала большой крюк, стараясь не слишком трещать ветками, и спряталась за куст сирени возле открытого окна. Кажется, это комната Горчакова, и именно сюда, по моему мнению, должен попытаться проникнуть блондин.
Через минуту я услышала, как он крадется. Когда его темный силуэт наконец нарисовался возле клумбы, я осторожно, не размахиваясь, чпокнула его граблями по голове. Я не собиралась его калечить, только испугать. Однако этот тип вовсе не испугался. Он некоторое время молча постоял возле окна, потом ноги его подломились, и он грузно рухнул в пеларгонии.
— Ну, гад! — шепотом начала я и тут услышала, как еще кто-то пробирается по следам блондина. Я слышала, что на веранде звенят тарелки, значит, это не Горчаков.
Я взяла грабли на изготовку, и как только второй тип показался из кустов, чпокнула его тоже. Он издал длинный тоскливый звук и свалился рядом с блондином. «Испортили клумбу», — подумала я, и в этот миг в комнате с распахнутым окном вспыхнул свет. Я непроизвольно зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела Липу. Она лежала животом на подоконнике и озадаченно смотрела на двух типов, которых я так отважно завалила.
— Класс! — сказала Липа. — Чем это ты их? Неужто этими самыми граблями?
Мне даже не нужно было подходить ближе, чтобы разглядеть, кого я уложила. Первым оказался Горчаков, а вторым — Крылов. Тарелками на веранде, по-видимому, гремела голодная Липа.
— Граблями, — испуганно подтвердила я, не зная, что теперь делать.
Липа еще раз поглядела на парочку, лежащую в пеларгониях, и с некоторым сомнением спросила:
— Думаешь, они стали бы к нам приставать?
Вероятно, подобный способ обращения с мужчинами был ей близок и понятен.
— Я решила, что это воры! — пояснила я, изнывая от жгучего стыда.
— Ты повела себя, как настоящая феминистка! — похвалила Липа. — Вместо того чтобы позвать на помощь мужчину, взяла садовый инвентарь и бросилась на защиту дома. Молодец!
— Я-то, может, и молодец, только как я все это объясню?
— Да уж, — неожиданно из пеларгоний донесся знакомый голос. — Объяснить это будет непросто.
Горчаков, пыхтя, встал на четвереньки, потом поднялся на ноги и схватился за голову двумя руками.
— Собственно, я не собирался к вам приставать, — обиженно сообщил он. — Даже если вы опасались какой-либо агрессии с моей стороны, можно было просто сказать!
— Девушки по-всякому блюдут свою честь, — важно заявила Липа, перелезая через подоконник. — Кроме того, отказать боссу не так-то просто!
— Конечно! — ехидно заметил тот, пытаясь привести в чувство недвижного Крылова. — Лучше его сразу граблями по башке — и дело с концом!
В отличие от Горчакова, Крылов, вскочив на ноги, занял оборонительную позицию.
— Ну-ну, — успокаивающе похлопала его по руке Липа. — Все в порядке. Просто небольшое недоразумение.
— Мы оба прокололись, — сказал шеф, обращаясь к Крылову. — Мне простительно, тебе — нет.
— Когда мы с Липой вернулись, я сразу понял, что в саду кто-то есть. И пошел следом, — мрачно отговорился Крылов. — Откуда я знал, что это ты крадешься к собственному дому? И что вообще это было?
— Девушки решили позаботиться о собственной безопасности! — ехидно пояснил тот, ушел в дом и заперся в своей комнате. Крылов еще немного покружил вокруг Липы, потом последовал его примеру.
Пристыженная, я подождала, пока голодная Липа насытится, и перемыла посуду. Потом долго не могла уснуть, раздумывая, куда подевался виновник всего этого переполоха, блондин. Вероятно, как только поднялся шум, он сразу же убежал.
Проснулась я поздно. Оделась и пошла по коридорам, разыскивая остальных. Дверь в спальню шефа была приоткрыта. Сквозь щелку я увидела занавешенное окно и смятую постель. На подушке лежал раскрытый журнал. Горчаков, оставшись один, читал статью о Матвее и разглядывал его фотографий. Вероятно, до сих пор он и понятия не имел, за кем я была замужем.
Мое сердце в очередной раз сжалось, как бывало всякий раз, когда я позволяла себе подумать о смерти мужа. В принципе мой стоицизм объяснялся просто: я старалась пропускать мимо сознания все, что связано с гибелью Матвея. Сначала месть, потом слезы.
Когда я появилась на террасе, невозмутимая Липа поедала тосты, не обращая никакого внимания на Крылова, который вился вокруг, словно кот, изображавший преданность именно в то время, когда хозяева режут на столе колбасу. Грустный Горчаков рассеянно листал бумаги. После кофе мы с Липой набросились на работу, как пчелки на клевер. Мужчины, в противоположность нам, были абсолютно деморализованы. Я не стала размышлять, отчего их так развезло. По крайней мере вслух о вчерашнем эпизоде с граблями никто не вспоминал.
Работу мы закончили часам к четырем. Обедать на пленэре категорически отказались и потребовали отвезти нас в Москву. Мне нравилось, как Липа себя ведет. В ней напрочь отсутствовала жеманность, и она не корчила из себя томную девушку. По молчаливой договоренности мы посадили Крылова рядом с Горчаковым, а сами влезли на заднее сиденье. Крылов, сворачивая шею, всю дорогу развлекал нас историями из своей жизни и дурацкими анекдотами. Горчаков молчал, как будто застегнул рот на «молнию». Я старалась не обращать на него внимания, хотя это было непросто. Как может кошка, сидящая перед аквариумом, не обращать внимания на рыбку, которая проплывает у нее перед носом? Она только делает вид, что ей все равно.
Меня доставили домой первой. Горчаков вышел из машины, достал из багажника мою сумку и, несмотря на то, что она была небольшой и легкой, потащил на второй этаж. Возле двери он наконец соизволил распечатать свой рот.
— Я вас сильно разочаровал? — спросил он расстроенно.
Не могу сказать, что на меня нашло, только я протянула руку и дотронулась до его щеки. В этот момент открылась дверь соседней квартиры, и оттуда показалась голова Симочки Кругловой. Не обращая на нее никакого внимания, Горчаков взял мою руку, поднес к губам и поцеловал.
— Ах, — вякнула Симочка и тут же захлопнула дверь.
— До завтра, — тихо сказал Горчаков.
«Понятно, — попыталась растравить я себя, очутившись в квартире, — жена уехала на море, можно и хвост слегка распушить в интересах дела». Мне, конечно, не хотелось думать, что Горчаков вообще никаких чувств ко мне не испытывает, но в сказочные варианты тоже не особо верилось. Не то чтобы я ощущала себя лягушкой рядом с царевичем, нет. В конце концов, Матвей ведь тоже увлекся мной, а он был мужчиной, чья внешность сворачивала женщинам мозги. Но в Матвея я никогда не была влюблена по-настоящему, и в момент нашей встречи он был свободен. А Горчаков занят, и я теряю от него голову. В реальной жизни никак не может случиться, чтобы он предпочел меня своей потрясающей жене. А если бы вдруг и предпочел, то я терзалась бы чувством вины, которое в конце концов все бы испортило. Вот такая я дура.
