Дарья Донцова - Синий мопс счастья
– Зачем тогда шаришь?
Внезапно Римма захихикала.
– А он мне открытый тюбик с клеем в ранец положил! Вот я и надумала отомстить. Сунула ему между учебниками презерватив, наполненный водой.
– Очень глупо, – возмутилась Ася, – все тетради испортятся.
– Ага, а клей пихнуть умно? – обозлилась Борискина. – И вообще, это мой парень. Я понимаю, что тебе его отбить охота, только зря стараешься, мышь обморочная!
Ася обиделась и ушла. В конце концов, противная Борискина права, милые бранятся, только тешатся, без нее разберутся. Она и думать забыла об этой истории, но сегодня, выслушав рассказ майора Романовой, насторожилась и подумала: а вдруг Римма запихивала в сумку тот самый пакет с завтраком?
Я схватила Асю за плечо.
– Немедленно идем назад. Физра у вас? Борискина там?
– Не, она болеет. Небось симулирует.
– Где живет Римма?
– Понятия не имею.
– Дай мне ее телефон.
– Не знаю его.
– Как же так, учитесь ведь в одном классе.
– И что, – скривилась Ася, – я теперь обязана со всеми придурками дружить? Между прочим, Борискина из бараков! Она мне не ровня!
– Откуда?
– Если за школой налево свернуть и до конца пройти, – объяснила Ася, – там бараки стоят, много. Вот Римма в одном и живет, двоечница, прогульщица и вообще оторва. Небось у нее родители алкоголики, во всяком случае, одежды у Борискиной приличной нет, косметики тоже, уши не проколоты. И вообще, это она из сумок деньги и мобильники тырит.
– Ты точно знаешь? – нахмурилась я.
– За руку не ловила, – призналась Ася, – но в бараках одна пьянь и воры живут, какие у них дети получатся? Только такие, как Борискина. Даже удивительно, что Кирюша, мальчик из приличной семьи, на шалаву смотрит. Промежду прочим, у Кирюхи мама врач, хирург, а у брата рекламное агентство. Отца, правда, у него нет, но по нынешним временам он и не нужен вовсе. Моя мама тоже в разводе. Из нас бы хорошая парочка вышла. Так нет, вечно мужиков на дерьмо тянет, – с взрослой горечью закончила Ася.
Глава 8
Вооруженная интересными сведениями, я вернулась в школу и поскреблась в дверь с табличкой «Директор». Раз, другой, третий. Не дождавшись ответа, приоткрыла створку, увидела письменный стол и сидящую за ним огромную бабищу. Тетка подняла голову и издала рык, услыхав который упал бы замертво даже самый кровожадный тигр:
– Занято!
Я немало удивилась. Что она имеет в виду? Место занято? Директриса испугалась, что ее подсидят, выкинут из кресла?
– Занято, – вновь рявкнула директриса, – русским языком говорю, так не понимают! На двери табличка висит, прием по вопросам отметок и поведения учащихся осуществляется по четвергам, согласно предварительной записи. Вам ясно, родительница?
Я вытащила удостоверение.
– Уголовный розыск.
На лице дамы появилась кривая улыбка, и она заговорила совсем другим тоном:
– Ох, простите. Замучили матери, вваливаются, ругаются, просто сил никаких нет. Проходите, садитесь. Вы по поводу Лизы Романовой?
Я удивилась до крайности. Мы с Катюшей ничего не сообщали педагогам о происшествии с девочкой. Просто я позвонила классной руководительнице и сказала:
– Лиза заболела, потом, естественно, мы представим справку.
– Ужасная неприятность, – пела директриса, одновременно вытаскивая из шкафчика банку растворимого кофе и коробку конфет, – просто кошмар. Но, поверьте, школа не виновата, мы только обучаем детей и несем за них ответственность лишь в стенах здания. А несчастье с Лизой произошло на стройке.
– На стройке?
– Ну да! Вы не знали?
– Мне представили дело по-иному, – осторожно ответила я.
– Конечно! Небось школу обвиняют, – всплеснула руками директриса, – кстати, я не представилась, Неля Иосифовна.
– Евлампия Андреевна, – кивнула я, – расскажите подробно о Лизе Романовой.
Неля Иосифовна покачала головой.
– Сколько ни говори детям об осторожности, толку нет. Считают себя бессмертными и искренне верят: несчастье может случиться с кем угодно, только не с ними. Эта стройка! Конечно, так быстрей идти к метро, но ведь твердим им ежедневно: не ходите через стройплощадку. Нет, все равно норовят угол скосить!
– Простите, я плохо понимаю, о чем речь.
Директриса ткнула пальцем в сторону окна.
– За нашей школой стояли блочные пятиэтажки, их сейчас разобрали, и на этом месте возводят башню. Раньше ребята бегали к метро дворами, теперь из-за стройки им приходится делать круг, тратить больше времени, всего-то о пяти минутах речь идет, но дети нетерпеливы.
После того как Слава Котов споткнулся об арматуру, упал и получил сотрясение мозга, Неля Иосифовна позвонила в контору, которая строит здание, и добилась возведения глухого забора вокруг котлована. Но конструкция из досок школьников не остановила. Кто-то перелезал через нее, кто-то проделал в ней дыры. Вообще-то, коллектив педагогов ответственности за детей, вышедших из школы, не несет, но все-таки они волнуются за ребят, поэтому без устали твердят: «Не гуляйте по стройке, это опасно».
И вот вчера случилось несчастье. Лиза Романова пошла домой по привычному пути. Наплевав на все предостережения учителей, девочка стала пересекать стройплощадку. Что случилось потом, не знает никто, Лиза была одна, без подруг. Домой она так и не пришла, обеспокоенные родители начали поиски, бегали по району, обзванивали приятелей дочери, пытались соединиться с ней через мобильный – все зря. Тело школьницы утром нашли рабочие. Лиза лежала на дне шахты лифта недостроенного здания, рядом валялись выпавшие из раскрытого портфеля учебники. Бедная девочка не догадалась, что в центре дома оставлено место для лифта, и свалилась в провал шахты. Дело в том, что ее родители купили в этом здании новую квартиру, и Лиза, очевидно, решила на нее посмотреть.
– Ужасная история, – качала головой Неля Иосифовна, – мы в шоке. Конечно, никакого криминала здесь нет. Девочку не насиловали, не били. При ней остались ценные вещи: серьги, золотая цепочка, мобильник, кошелек. Она сама свалилась, но от осознания этого факта только хуже делается.
Я с трудом переварила информацию, потом осторожно спросила:
– Вы уверены, что погибла Лиза Романова?
– Конечно.
– Кто-нибудь опознал девочку?
– Естественно, мы тут же вызвали родителей, – пояснила Неля Иосифовна, – матери плохо стало, отец в морг поехал.
– Видите ли, – осторожно сказала я, – у меня совсем иные сведения о Лизе Романовой. Сказали, будто девочка просто заболела и временно не ходит в школу. И потом, у нее нет отца.
Неля Иосифовна открыла было рот, но тут в кабинет без стука вошла толстая женщина и чуть задыхающимся голосом спросила:
– Гляньте, так пойдет?
Не дожидаясь ответа, вошедшая развернула большой лист ватмана. «Трагически погибла Лиза Романова». Внизу виднелась фотография. Маленькое личико, украшенное копной сильно вьющихся белокурых волос.
– Это не Лиза, – помимо воли вырвалось у меня.
– Лиза, – настаивала директор.
– Да нет же! Лиза Романова слегка полновата, волосы у нее прямые, а здесь…
Директриса печально улыбнулась:
– В классе две Елизаветы Романовы. И фамилия и имя не из редких. Одна девочка погибла, другая на самом деле больна, вроде у нее грипп, я не уточняла.
И тут мне вспомнилось, как в самом начале сентября Лиза, придя с занятий, швырнула в прихожей рюкзак. Я, ворча, подобрала его, отнесла к ней в комнату и, открыв наружный карман, решила проверить дневник. В глаза бросились сразу три жирные двойки.
– Ну ты даешь! – возмутилась я, когда Лизавета влетела в детскую. – Умудрилась столько «лебедей» заработать!
– Где? – заорала та и выхватила из моих рук дневник. – Офигеть прямо!
– И я о том же!
– Это не мои пары, – завопила девочка, – ну ваще!
– А чьи?
– Лизки Романовой!
Я засмеялась.
– Оригинальное объяснение, я всегда считала, что именно так тебя и зовут! Впрочем, давай познакомимся, ты кто? Маша Иванова? Или другую какую фамилию носишь?
Лиза в упор посмотрела на меня, потом повернулась и ушла. Мне тут же стало неудобно. Очень глупо пошутила насчет фамилии. Тот, кто хорошо знаком с нашей семьей, сейчас тоже не одобрит меня: Лизавета не является родной дочерью ни мне, ни Кате, она даже не родственница[3]. Но так уж случилось, что Катюша удочерила девочку и теперь Лиза носит фамилию Романова, о своей настоящей она даже и вспоминать не хочет. Я ее понимаю, потому что сама в свое время, поменяв имя, начала новую жизнь.[4]
Полная раскаяния, я побежала за девочкой.
– Лизочек, прости меня, глупую.
– Да ладно, – улыбнулась она, – у нас в классе две Лизы Романовы, вот училка и перепутала, мне ее двояки поставила, завтра вычеркнет.
– Ты никогда не рассказывала про свою полную тезку, – удивилась я.
– Так я хожу в эту школу лишь с сентября, – напомнила Лиза, – вы же нас сюда с Кирюшей перевели только на этот учебный год. Похоже, отстойное место, ну да ладно, потерпим до экстерната!..
