Ольга Степнова - Вселенский стриптиз
Вопли сзади утихли, погоня прекратилась. Она выскочила на улицу и пошла, не разбирая дороги, против течения пешеходов, не обходя лужи, не видя перед собой ничего. Пуховик так и болтался у нее на руке.
Так вот, значит, как! Алекс – вовсе не Алекс, его зовут Томас, он промышлял грабежами, удрал из ИВС, изувечив конвойного, и теперь отсиживается у нее, поманив предварительно Дуську замуж, чтобы та не выставила его…
Теперь понятно, почему сегодня утром он обрился наголо, как Дуська ни умоляла его оставить шевелюру. Идти в загс с лысым женихом Дуське не хотелось, но тот и слушать ее не стал. Хотя, если честно, то непохоже было, что Алекс особо скрывался: в загс с ней спокойно пошел, заявление подал, воспользовавшись чужим паспортом, за рулем не боялся ездить… Черт поймет этих вооруженных грабителей! Людей на нож ставить – это тебе не в «секонде» шмотки потихоньку таскать… Тут кроме жадности кураж нужен или дрянь какая-то по крови гулять должна, чтобы ни совести, ни страха, ни жалости не ведать.
Евдокия остановилась у киоска, купила сигареты и жадно вдохнула в себя терпкий дым, хотя курить бросила еще в детстве.
Что делать?!
В милицию бежать?
От мысли, что свадьбы не будет, у Дуськи перехватило дыхание и подкосились колени. Она отбросила сигарету, натянула на себя пуховик и поплелась по дороге, шлепая по глубоким лужам.
Ну и что, что грабитель, ведь не убийца! А Дуське он будет всю жизнь благодарен, потому что она спасет его.
Евдокия вытащила из сумки простенький старый мобильник, набрала ноль-два и громко сказала дежурному:
– Хрен вам собачий, а не мой Алекс!
Это было чистой воды детство и хулиганство, но Евдокия почувствовала себя героиней оскароносного фильма.
До дома она дошла пешком, промочив ноги и застудив на холодном ветру уши.
Алекс лежал на диване перед выключенным телевизором и курил, стряхивая пепел в Дуськин тапок. Окинув взглядом его смуглый торс, его слегка подернутое щетиной лицо, Евдокия отчетливо поняла – она никому, никогда, ни за что его не отдаст. Даже если тот конвойный все-таки скончается от черепно-мозговой травмы, даже если ей придется отвечать за укрывательство, соучастие и за что там еще принято отвечать в таких случаях?..
– А я все знаю, – сказала Дуська, осторожно присаживаясь на край дивана.
– Что, соседи уже нажаловались? – Алекс лениво привстал и затушил сигарету прямо в Дуськином тапке, словно это была пепельница.
– Какие соседи? – удивилась Евдокия.
– Нижние. Я их залил, – вздохнул Алекс. – Придется, наверное, заплатить им какие-то деньги, чтобы они не скандалили, но… У меня сейчас нет ни гроша!
– Ерунда! – отмахнулась Дуська и выпалила: – Я знаю, что тебя зовут Томас!
Он побледнел, но лицом не дрогнул.
– Откуда?
– По ящику твое фото показывают, говорят, что разыскивается преступник.
– Отлично, – кивнул он. – Теперь мне не надо врать.
– Ты не думай, я тебя не предам. Я тоже… того… из «секонда» шмотки иногда тибрю. Ножом, конечно, не угрожаю, но если б меня кто поймал… по голове точно бы стукнула и сбежала!
Он захохотал и чмокнул ее в конопатую щеку.
– Так ты на мне женишься? – шепотом спросила она. – Не передумаешь?
Алекс вскочил и грациозно прошелся по комнате, потирая свой лысый череп.
– А ты не боишься меня?
– Нет!
– И согласна, несмотря ни на что, выйти за меня замуж?
– Да!
– Почему?! – Он резко остановился, нагнулся и заглянул ей в глаза.
– Потому что мне нужен муж! – крикнула в лицо ему Дуська. – Живой, настоящий муж, который хотя бы чуть-чуть, – показала она кончик мизинца, – будет принадлежать мне! Который будет храпеть по ночам, есть мои обеды и просить, чтобы я вытерла его после ванны! Я ж не дура, понимаю, что законопо-слушные, богатые принцы на «Мерседесах» не предлагают сразу расписываться такой конопатой дурнушке, как я! Я привыкла подбирать то, что другим не нужно! Я знаю, что с этим делать и как получить удовольствие, урвав на халяву некондиционный товар!
Он захохотал.
– Некондиционный товар! Это я-то некондиционный товар?! Эх, Ева, дура ты рыжая! Поженимся, я займусь твоим воспитанием!
– Значит, все-таки поженимся?..
– А почему бы и нет?
– Скажи, а ты с грабежами завяжешь?
– А ты с воровством в «секонд-хендах»?!
Дуська задумалась.
– Не знаю, – призналась она. – Если честно, у меня это неосознанно происходит, на уровне рефлекса…
– Вот и у меня неосознанно, – усмехнулся Алекс. – Вот и у меня на уровне рефлекса. А знаешь, мне кажется, мы будем классной парочкой. Вот только… – Он взял Евдокию за подбородок, бегло и насмешливо осмотрел лицо.
– Что… только? – с замирающим сердцем спросила она.
– Морду бы тебе подрихтовать, чтобы мы тянули на Бони и Клайда. Страшненькая ты больно! – вздохнул он.
– Я… подрихтую, – сглотнув подступившие слезы, сказала Дуська. – Денег накоплю на пластическую операцию и подрихтую!
– Кстати, о деньгах! – оживился Алекс. – Я на мели, рыжая. Конвойный, которому я дал по башке, сначала потребовал огромную взятку за то, что поможет мне сбежать. Я деньги отдал, а как до дела дошло, он свои обязанности забыл. Пришлось его по голове хорошенько треснуть. Но мне сейчас очень нужны деньги!
– На свадьбу? – глупо пискнула Евдокия, хотя понимала, что ни о какой свадьбе речи идти не может.
– Что?! Какая свадьба, рыжая, я же в розыске! По-быстрому распишемся – и дело с концом. Скажи, ты можешь продать эту квартиру?
– Квартиру?! – ахнула Дуська. И тут же приняла решение, позволяющее ей выкрутиться из щекотливой ситуации с этими хоромами на Арбате, которые ей не принадлежат, не потерять жениха и на всю катушку использовать тайну хозяек… Подергает, подергает она бабулек за вымя! Никуда не денутся они из цепких Дунькиных рук!
– А зачем тебе столько денег?
– Как зачем? Из страны свалить, раз на меня тут силки расставлены.
– А я?
– С тобой, конечно! Куда ж без тебя, рыжая?
– А где мы жить будем, если я эту квартиру продам? – осторожно спросила она, прикидывая все нюансы своего авантюрного плана.
– У меня домишко маленький за городом есть, – вкрадчиво, словно боясь спугнуть удачу, ответил Алекс. – Там и перекантуемся. А потом, когда все затихнет и ориентировки на меня малость поизотрутся, мы за границу укатим, в Штаты или в Испанию… Нет, лучше домик в Праге купим, хочешь?
– В Праге так в Праге… – Его треп про счастливую совместную жизнь за границей никуда не годился, но Дуська сделала вид, что поверила.
Она вдруг остро, до колик в желудке, до зарождающейся внутри истерики ощутила, что хочет заполучить этого человека в полную собственность – со всеми его гнилыми потрохами, с грехами, с колючей, незрелой душонкой, с роскошным, молодым и горячим телом. Евдокия вдруг поняла, что ниточки управления ситуацией у нее в руках, нужно только покрепче зажать их и уверенно дергать. Алекс-Томас зависим от нее, как новорожденный младенец от мамки. И эта его зависимость побудила ее задать еще один глупый вопрос:
– Ты меня любишь?
– А ты?! – легко парировал он.
Евдокия еле заметно кивнула, понимая, что он ее переиграл.
– Немногословная ты, Евка! – улыбнулся Алекс. – Бабы про любовь ох как любят поговорить, а ты… – Он поймал Дуськино лицо ладонями и сильно сжал щеки. – А ты, рыжая, что-то задумала?
Дуська дернула головой, освобождая голову.
– Эта квартира больших денег стоит, почти миллион долларов. Если я отдам тебе эти деньги, то мне нужно что-то взамен.
– Я же женюсь на тебе, дура! Буду храпеть по ночам у тебя под боком, дам кормить себя твоими обедами и вытирать после ванны спину, – заржал он.
– Этого мало.
Дуська встала, прошла на кухню и включила чайник. Мыслишка, пришедшая ей на ум, была глупая – никакая, но так хотелось, так хотелось дать ей волю!
Алекс притащился за ней на кухню.
– Странная ты, Евка, – тягуче, словно пережевывая жвачку, сказал он. – Вроде простая, как пять рублей, а иногда – словно аппаратура на микросхемах.
– Я продам эту квартиру, – перебила его Евдокия. – Но взамен моих денег ты напишешь расписку.
– Какую?! – выпучил он глаза.
– Ты напишешь, что продаешь мне свою душу, сердце и тело.
– Что?!
– Душу, сердце и тело! – громче повторила она.
– Ты шутишь!
– Мне не до шуток. Я отдаю тебе деньги, а ты на мне женишься и пишешь расписку.
– Говорю же – аппаратура на микросхемах! – хмыкнул Алекс, не принимая ее слова всерьез.
– Так ты согласен?! – Дуська буравила его своими круглыми карими глазками.
– Маловато будет за душу, сердце и тело! – захохотал он. – Всего миллион баксов! Да в Голливуде в эпизодах сняться дороже стоит!
– Вот и вали в Голливуд!
– Ладно, согласен, рыжая. Бумажки писать – дело нехитрое, будет тебе расписка. Подумаешь – душу с сердцем продать! Что за добро?! А тело, оно всегда при мне, продавай, не продавай… Чайку нальешь?
