Елена Логунова - Синяя курица счастья
— Завидую! — сказала я искренне и протерла глаза.
С прикроватной тумбочки мне игриво подмигивал мобильник. На экране светилось: Питер.
— Какой еще Питер, не знаю я никаких Питеров, — сквозь долгий зевок забубнил мой внутренний голос. — Кто это — Питер, а? Последнего твоего мужика вроде иначе зовут.
— Выбирай выражения, — попросила я и потянулась к телефону. — Что значит «твоего последнего мужика»? Звучит компрометирующе, а у меня с ним вообще-то ничего не было.
— Да, пока что вы просто разделили стол и кров в самолете, — согласилось мое второе я. — Но парень уже сделал тебе подарков больше, чем на двести евро, и это, можно сказать, на первом же свидании! Есть резон прекратить дальнейшие поиски прекрасного принца, пусть этот малый будет твоим последним мужиком!
— И первым мужем? — хмыкнула я.
Внутренний голос захихикал, а в трубке восторженно ахнули:
— Лисичка, ты замуж вышла?!
«Лисичка», «Питер» и жадное любопытство к подробностям чужой личной жизни сложились в цельную картину.
Звонила редакторша женского журнала «Невские зори» Катюня Якушева. Именно на ее звонки у меня установлена песня группы «Ленинград» про поход на Ван Гога, потому что Катюня живет в Санкт-Петербурге, носит лабутены и без устали тусит на всех мероприятиях, хоть сколько-нибудь интересных целевой аудитории издания — гламурным дамочкам. Для Катюни я не Наталья Ложкина, а Алиса Лисина — это мой творческий псевдоним, как уже говорилось.
— Нет еще, не успела, — ответила я на вопрос о предполагаемом замужестве. — Некогда было, летала по делам на Кипр, только ночью вернулась.
— Молодец, никогда не мешает набить себе цену, — одобрительно нашептал внутренний голос.
— На Ки-и-ипр! — Катюня завистливо вздохнула. — А у нас тут опять аврал перед выходом. Лисичка, выручай, нужно срочно расшифровать пару интервьюшечек, сделаешь?
— Когда и сколько?
— Тексты нужны до обеда, их всего-то два…
— Я спрашиваю, платят сколько? — перебила я.
Мне срочно нужны были деньги.
Они мне всегда были нужны, но сейчас, в связи с необходимостью вернуть долг «последнему мужику», финансовый вопрос для меня сделался важнее, чем даже половой. То есть никаких интрижек, пока я не рассчитаюсь с долгами!
— По полторы тысячи за интервью, — сообщила расценки Катюня.
Я подавила вздох. Два раза по полторы тысячи «деревянных» в пересчете на дохлых енотов — это один линялый хвостик. Не больше сорока евро, а мне нужно в пять раз больше…
С другой стороны, сорок евро гораздо лучше, чем ничего.
— Конечно, присылай файлы, я все сделаю, — пообещала я Катюне и, выключив трубку, с сожалением вылезла из постели.
Раздвинув плотные шторы на окне, я обнаружила, что уже утро, причем не самое раннее. Мелкие башибузуки на площадке детского сада, располагающегося в соседнем доме, галдели, как голодные кукушата, а сразу после завтрака они относительно молчаливы.
Я добралась домой за полночь и сразу рухнула в кровать. Правильно сделала: если бы сначала пошла в душ, лишилась бы сна, потому что редкие девушки безразличны к утрате своей красоты, и я не отношусь к их числу.
У меня не так уж много неоспоримых достоинств. Пожалуй, их всего три. Это длинные стройные ноги, натурально рыжие волосы и белоснежная кожа. И вот теперь оказалось, что два козыря из трех обесценились, потому что мои прекрасные белые ноги покрылись многочисленными синяками, а такие конечности не стыдятся демонстрировать только лошади расцветки «в яблоках»!
— А кому ты хотела их демонстрировать? — заинтересовался приставучий внутренний голос, и я вспомнила, что решила временно поставить крест на личной жизни и сосредоточиться на зарабатывании денег.
Ладно, тогда не буду переживать из-за синих коленок.
Повеселев, я отмочила свою пятнистую тушку под душем и чистая-душистая пошла сочинять себе завтрак.
Процесс это непростой, требующий нешуточного вдохновения — либо вдохновения, либо продуктов, а с последними у меня систематически туго. Перманентное безденежье накладывает отпечаток запустения на все отсеки холодильника. Приходится искать спасения на полках кухонных шкафчиков — они достаточно глубокие, чтобы где-нибудь в дальнем углу завалялось что-нибудь перспективное.
Сегодня мне повезло найти маленькое сморщенное яблоко, и вряд ли Прекрасная Елена радовалась так, как я, когда Парис вручил ей аналогичный плод идеальной кондиции!
Яблоко замечательно подходило к овсянке, которую я предусмотрительно закупаю впрок — благо, это не требует неподъемных инвестиций: в супермаркете кило нерасфасованных хлопьев стоит всего тридцать пять рэ.
Покрошив измельченное яблочко в булькающую кашку, я извлекла из пустого обледенелого нутра холодильника одну из немытых баночек из-под джема — я специально храню их на черный день, когда в доме не будет ни крошки сахара. Плеснув в банку кипяточку, я закрутила крышку и трясла посудинку, как бармен — шейкер, до тех пор, пока засохшие коричневые разводы на стенках не растаяли, превратив горячую воду в подобие сиропа. Он тоже сдобрил овсянку.
А чай у меня был! Один пакетик, зато хороший, импортный, турецкий: я не использовала его в самолете, запасливо припрятала в сумку.
К чаю пошла бумажка от конфеты, которой угостил меня блондин, — я ее нюхала и воображала, будто ем шоколад. Этот ментальный фокус не прошел бы с какой-нибудь дешевой карамелькой, но мне достался отличный продукт, пользующийся заслуженной популярностью у потребителей: я видела такие же конфеты в фантиках с изображением странного синего солнышка в вазочке на кухне у Александра. Я, разумеется, не заглядывалась тогда на сладости, не до того было — все внимание оттягивал на себя застрявший в духовом шкафу хозяин дома, но, знаете, кто питается по трехразовой системе «понедельник-среда-пятница», тот автоматически фиксирует в зоне видимости любое съестное и его расположение на местности.
Позавтракав, я села за комп.
Катюня уже прислала обещанные файлы — диктофонные записи двух интервью с бизнес-леди — владелицей магазина тканей «Антураж» и директрисой турфирмы «Мир путешествий». Я начала с этой повелительницы мира и неожиданно получила удовольствие от обычной скучной работы по расшифровке чужого многословного трепа.
Бизнес-леди стартовала интригующим заявлением: «Обслуживанием интуристов я занимаюсь с семнадцати лет». И я живенько представила ее в холле отеля «Националь» в минималистском облачении классической интердевочки девяностых годов. Жаль, что корреспонденту не хватило дерзости развить эту тему, интервью получилось бы богаче.
Я закончила с интерледи и уже перешла к мануфактурной королеве, когда в дверь позвонили.
Это меня очень удивило.
Ко мне редко являются незваные гости. Агентам сетевых фирм по продаже косметики, агитаторам-активистам политических партий, любвеобильным братьям и сестрам из тупиковых ответвлений различных религий и прочим реализаторам опиума для народа обычно лениво подниматься на пятый этаж без лифта.
Я подошла к двери и исполненным подозрительности голосом Кролика из мультфильма про Винни-Пуха спросила:
— Кто там?
Если бы мне ответили «Свои», я бы продолжила вредным голосом кота Матроскина из мультика «Простоквашино»: «Свои в такую погоду дома сидят, только чужие шастают!»
Мне редко доводится продемонстрировать свои обширные знания классики отечественной мультипликации и кинематографии, жаль было бы упускать такой случай.
Но мне ответили встречным вопросом:
— Гражданка Ложкина Наталья Максимовна тут проживает?
И я решила не запираться.
На пороге стояли два незнакомых мне типа.
Оба неуловимо смахивали на агента Смита из «Матрицы», хотя между собой разнились и лицом, и комплекцией. Похоже было, что одного клона Смита после извлечения из пробирки кормили регулярно и качественными продуктами, а второй, как я, перебивался овсянкой на воде. Двойняшки, но не близнецы.
Оба были в темных очках и не улыбались, так что я сразу же отмела мысль о том, что это коммивояжеры, приступившие к максимально адресным продажам и желающие впарить какую-нибудь неведомую фигню лично мне, Наталье Максимовне Ложкиной. Комми много улыбаются и предупредительно ловят взгляд потенциального покупателя, а у этих клонированных Смитов физиономии были каменные, с застывшим на них выражением невозмутимого равнодушия.
Мне представилось, что их глаза за стеклами очков обращены не на меня, а вовнутрь и неотрывно созерцают космическую пустоту в черепных коробках…
— Ну, я Наталья Ложкина, а в чем дело? — поежившись, не без вызова спросила я.
— Позвольте войти?
Тот клон, что повыше и потолще, не дожидаясь моего ответа, переступил порог.
