Ирина Потанина - Дети Деточкина или Заговор Бывших мужей
– Ну… – операционистка сосредоточилась, явно пытаясь вспоминать, – Не знаю… Бывали, кончено, всякие неприятности… Это я по настроению клиента определить могу. Но подробности-то мне не известны.
– Скажите, может, предыдущие фирмы Ожигова обанкротились? Или закрылись при каких-то загадочных обстоятельствах?
– Счета закрывались вполне цивильно… Нормальные фирмы, и предыдущие, и «ОПА». С хорошим оборотом, с постоянными клиентами-плательщиками…
– А кто эти клиенты?
– Ох, Катенька, не были б вы дочерью вашей матери, я бы подумала, что вы через меня про Ожигова справки навести пытаетесь… Я вам могу только о его человеческих качествах рассказать, а про дела, уж извините, лучше в другом месте узнайте. В том же его офисе… Секретарша его, милая девочка, страсть как любит всякие истории рассказывать.
– Да, да, вы правы, – пришлось смириться, – Прошу прощения, я отойду на секунду.
Я направилась в сторону дамской комнаты. Через несколько минут я уже набрала на телефоне номер Шурика. Всё-таки, нехорошо было умудриться не извлечь из встречи с Юлией Георгиевной хоть какую-то пользу для нашего дела. С паршивой овцы – хоть шерсти клок. Правда, с какого места этот клок сдирать, я совершенно не представляла.
– Ты откуда звонишь, я перезвоню, – быстро проговорил бывший муж и нынешний компаньон.
– Из женского туалета, – честным шепотом ответила я, – Не стоит сюда перезванивать. Скажи лучше… Я сейчас беседую с банковской операционисткой нашей главной рыбы. Пока всё связанное с нужным аквариумом покрыто тайной. Может, рыба и плавает в мутной воде, но мне в этом никто не признается. Есть ли у нас к собеседнице какие-нибудь вопросы, честь и достоинство рыбы не задевающие, но нам хорошую службу сослужить могущие?
Дама, случайно услышав несколько предложений из моего разговора, хлопотливо поспешила удалиться.
– Не знаю, – безапеляционно сообщил Шурик, – По-моему, для установления мыльности нашей рыбки надо не с улитками ничего не ведающими беседы проводить, а червячка пожирнее подсадить, да ждать, пока клюнет. В общем, уходи оттуда со спокойным сердцем. Нечего там ловить, я так думаю.
– Ухожу, – легко согласилась я, слегка расстроившись из-за того, что встреча с операционисткой обречена была окончиться совершено впустую, – Улитка уже, наверное, соскучилась и решила, что у меня проблемы с пищеварением.
Улитка, она же операционистка Юлия Георгиевна, оказывается, ничуть не скучала.
– Катенька, – совершенно церберским голосом произнесла она, – Вы мне удостоверение, будьте добры, предъявите, а?
Мою собеседницу будто подменили. Куда делась очаровательная улыбка? Куда девалась лёгкость интонаций?
– Вот…
Я достала из сумочки журналистское удостоверение трёхлетней давности, которое так часто выручало меня в борьбе с внешним миром.
– Ну, хоть вы не врёте… – глядя прямо перед собой суженными от злости глазами, проговорила Юлия Георгиевна.
– А кто врёт? – осторожно поинтересовалась я, заметив, насколько бледной сделалась моя собеседница.
– Ничего я вам не скажу! – напряженно шевеля губами, отрезала операционистка, – Ишь, устроили день расспросов, нашли себе информатора… Да я вам в матери гожусь! Постыдились бы так со мной разговаривать!!!
Юлия Георгиевна гордо вскинула подбородок и кинулась к выходу из кафе. Я в отчаяньи бросилась за ней.
– Юлия Георгиевна, да что случилось-то?!
Операционистка на миг остановилась и окинула меня изучающим взглядом.
– Если вы и в правду ни причем , Катенька, то простите мою грубость… Но, знаете ли… Нехорошо это с моей стороны о клиентах сплетни распространять. Не стану я с вами разговаривать, вы уж простите.
– Но почему? – взмолилась я, – Не хотите, не буду с вами об Ожигове беседовать… Но что такое произошло за время моего отсутствия? Расскажите…
Юлия Георгиевна опасливо огляделась по сторонам, одной рукой мягко отодвинула меня с прохода, а другой взялась за ручку двери.
– Прощайте, – вместо объяснений проговорила она.
Происшедшее мне совершенно не понравилось. Я беспомощно оглянулась и наткнулась глазами на официанта. Услужливо склонив голову на бок, он холодно наблюдал за сценой нашего с Юлией Георгиевной прощания, вытирая при этом бокалы вафельным полотенцем явно не первой свежести.
– Объясните, ради бога, – кинулась я к нему, – Что произошло с этой дамой за время моего отсутствия.
Официант сдержанно пожал плечами.
– Женское настроение, знаете ли, вещь переменчивая.
Я достала из сумочки денежную купюру, намереваясь расплатиться за кофе. Официант оживился. Понятно, значит, придется оставить чаевые… Хорошо, что Шурик выплатил мне аванс…
– Возможно, её расстроил тот молодой человек, который удалился за несколько секунд до вашего возвращения.
Так-с. Мысли о ночном визитёре немедленно вернулись в мою бедную голову.
– Откуда он взялся? – от волнения я всегда начинала говорить хриплым голосом.
– Из двери, как все нормальные люди. Зашел, огляделся. Направился к вашей подруге. Присел за столик, не спрашивая разрешения. Показал какую-то бумагу… Что-то спросил…
– А она?
– Она как-то сразу вся осунулась. Потом замотала головой, словно отрицая что-то. Я, честно говоря, думал уже вмешаться… Но тут этот грубиян встал и направился к выходу. У двери обернулся, громко сказал: «Надеюсь, к следующей нашей встрече вы образумитесь», и вышел из кафе.
– Как он выглядел?
– Да обычно, в общем-то… Короткая стрижка, брюнет. Джинсы, футболка… Возраст не понятен. Из армии точно уже вернулся, на пенсию еще не пора…
Так-с… Я кинула взгляд на оживленное движение пешеходов за стеклом и почувствовала себя как-то уж совсем не уверенно в кафе, где каждое мое выражение лица мог отследить любой прохожий. Неужели ночной визитер выследил меня и решил испортить переговоры с Улиткой?
Направляясь в гараж за Фордом, я старалась запутать возможных преследователей. Не зря в ранней юности я усердно стаптывала обувь, изучая причудливые дворики нашего Города. Каждая подворотня узнавала меня и желала успеха, приветливо размахивая ослабевшей шнуровкой бельевых веревок. Если злополучный Некто, так сильно подпортивший мне настроение и переговоры с операционисткой, собирался отслеживать мои дальнейшие передвижения, то пусть потрудится теперь выблудиться из замысловатого лабиринта подворотен старого центра. Для верности я даже покинула один подъезд через чердачное окошко. Пусть этот вредитель-преследователь обойдет все пять квартир этого подъезда, дабы установить моё местонахождение.
«В прятки-догонялки играть – это здорово, конечно,» – мой Здравый Смысл всю жизнь терпеть не мог лазить по крышам, – «Но ты же помнишь, Некто знает, где ты живешь…»
«Не факт, что ночной Визитёр и сегодняшний вредитель, напугавший Улитку – один и тот же человек. Не факт, что ночной Визитёр вообще не причудился мне…» – возразил вдруг проснувшийся оптимизм.
«Нашла время для наивности! Скорее всего, кто-то из телохранителей Ожигова в курсе, что Шурик поручил тебе это дело. Естественно, он тут же захотел выяснить, какую информацию ты уже насобирала. Для этого и проник в квартиру… Папку посмотрел, понял, что убивать тебя пока не за что, и решил, на всякий случай, контролировать все твои шаги. Припугнул Улитку, чтобы много не болтала… Всех остальных тоже распугивать будет… А если мы, не дай Бог, найдем что-то, Ожигова действительно компрометирующее, – не сносить тебе головы…»
«Если моя голова настолько дурная, что позволит какому-то типу влиять на ход дела, то не нужна она мне вовсе! Если этот Некто еще раз появится, я ему сама войну объявлю,» – наигранно храбро заявила я.
– Алло, Шурик, – храбрость нуждалась в хоть каком-то подкреплении реалиями вещественного мира, – Скажи мне, кто-то кроме нас с тобой, знает, что ты взял меня с собой на рыбалку?
– Вряд ли. Если ты никому не рассказывала, то никто. А что?
– Да так. Боюсь столкнуться с рыбнадзором.
– Есть поводы?
– Масса. Включая моё больное воображение, разумеется. Ладно, не бери дурного в голову. Пока всё нормально. Сейчас возьму из гаража Форд и поеду прямиком в главный аквариум. Судя по сведениям из твоей папки, сейчас самое время.
– Что искать-то будешь?
– Не знаю, честно говоря. Может, бумагами какими разживусь, свидетельствующими против нашей рыбки…
– Ладно, действуй. Если что, звони.
Проникать в квартиры без согласия хозяев мне уже два раза доводилось. Дела сердешные довели. Нет, не мои, конечно, а клиентские. Один раз надо было любовное письмо у мужика выкрасть, дабы законный супруг имел веское доказательство наличия у себя рогов. Другой раз устанавливала жучок под кроватью у одной дамы. Оба раза чувствовала себя последней сволочью. Оба раза действовала по одному и тому же, изобретенному Жориком, сценарию. Что ж, Бог любит троицу. По крайней мере, намерения в этот раз у меня много менее омерзительные. Ни в чью личную жизнь не лезу, просто помочь людям определиться со степенью доверия товарищу пытаюсь.
