Михаил Серегин - Детектив на троих
И, развернув пакет, показал деду лежащую в нем бутылку водки, которую мы купили перед отъездом. Старик долго и внимательно рассматривал содержимое пакета, словно там было несколько вещей, совершенно не знакомых ему. Потом он посмотрел на меня и сказал:
– Ну, если ты с добрыми намерениями, то заходи.
– Да, конечно, с добрыми, – подтвердил я, – только я не один – со мной еще пара ребят.
– Какие еще ребята? – подозрительно спросил дед.
– Хорошие. Хорошие ребята. Все свои... – успокаивающим тоном сказал я. – Ну не сидеть же пацанам в машине, пока мы беседуем. Опять же, в случае чего, за выпивкой послать есть кого.
– Ну, давай, – нехотя согласился дед и прошел в дом.
Я вышел на улицу и кивнул головой своим пехотинцам. Уже во дворе Дынин потянул меня за рукав и спросил:
– Ну что, здесь все тихо? Шороха не подымали?
Я заверил его, что все тихо, и сказал, чтобы он ни в коем случае не доставал оружия. Дынин понимающе кивнул и вошел в дом. Вид «пацанов» несколько смутил старика. Особенно когда он увидел лысого Дынина и седого Борисова. Да и вид Исмутенкова, у которого была семнадцатилетняя дочь, также несколько расходился с ожиданиями старика. Но я не дал ему опомниться, быстро вскрыл бутылку и разлил ее содержимое по уже приготовленным стариком рюмкам. Покончив с этим, я предложил первый тост за встречу.
Все, кроме бедного водителя Дрюни, с радостью его поддержали.
– Отец, – сказал я, раздавливая во рту помидор, – скажи нам честно, где нам найти Славку?
Старик посмотрел на меня и угрюмо ответил:
– Не знаю...
– Нет, ты не понял, – сказал я. – Нам он очень, очень нужен.
Старик бросил в рот кусок черного хлеба и сказал:
– Он всем очень нужен. Вас здесь таких, знаешь, сколько ездит?
– Сколько? – спросил Седой.
– Да уж, почитай, четвертыми будете за последние два дня.
– И чего же они все хотят? – продолжил Седой.
– Как чего? – удивился дед. – Славку!
– А Славка им зачем?
– Ну это уж, мил-человек, я не знаю. Он мужик добрый, и всем им чего-то наобещал. Вот они и забегали... А он, как назло, куда-то уехал.
– Слушай, отец, – сказал я. – Нам он ничего не обещал. Более того, мы его даже не знаем и в глаза его не видели. И даже ищем-то мы не его.
– А кого же? – удивленно вылупился дед.
– Девочку, с которой он ездит.
– Девочку? Какую еще девочку? Зачем она вам? Она что, вам что-то пообещала? – засыпал нас вопросами дед.
– Да при чем здесь... – начал было Андрюша, но его неожиданно прервал громкий стук в дверь.
Все резко повернули головы в направлении двери.
– К вам гости? – спросил я старика.
Тот насупился и пошел открывать. Спустя некоторое время послышались голоса старика и какого-то баса, судя по интонации, очень настойчивого. Голоса приближались.
– Да хватит мне, Иваныч, мозги засирать-то всякой дребеденью! Ты мне четко скажи, когда он будет и когда отдаст бабки. Сколько уже можно... Мне уже Нинка всю плешь проела...
В дверях появился здоровенный детина с квадратной челюстью и прямой челкой волос. Он, увидев нашу компанию, от неожиданности замер, слегка смутившись.
– Чего, Иваныч? У тебя тут гости?
– У меня каждый день гости, – пояснил старик. – Внук бизнесом занимается, вот к нему и ходят – то бригадиры, то рэкетиры.
– Да? – переспросила квадратная челюсть и снова посмотрела на нас, мысленно оценивая, к какому из названных сословий принадлежим мы.
– В общем, Иваныч, давай вопрос решай, – наконец сказал гость. – Мне уже Нинка всю плешь проела – сколько уж времени прошло! А он все никак деньги принести не может. Считай, с Нового года на моей резине ездит, а деньги так и не отдает. Там всего-то лимон... Бизнесмен хренов!
– Вот и я говорю, бизнесмен... хренов, – согласился с ним дед.
– В общем, давай вопрос решай, – повторился детина, разворачиваясь к выходу. – Я завтра зайду. Пусть деньги оставит, если что.
– Петя, ты завтра не заходи, – серьезно сказал ему дед. – Ты уже и так каждый день заходишь. Зайди хотя бы через три дня. Раньше он наверняка не появится.
– Какие три дня?! Мне Нинка уже всю плешь... – удалялся крупночелюстной бас.
Закрыв дверь за посетителем, дед вернулся к нам и с горя налил себе полную стопку.
– А что за резина, про которую говорил этот хмырь? – спросил Дынин. – Презервативы, что ли? Гы-гы...
Старик, осушив стопку, поставил ее и морщась сказал:
– Какие, к черту, презервативы? Славка у него колеса купил для своей машины. Не новые, конечно, но в хорошем состоянии. Сказал, что как будут деньги, обязательно отдаст. И вот до сих пор тянет, – старик со вздохом налил себе еще. – Раньше он еще худо-бедно как-то расплачивался или как-то передоговаривался, – продолжил дед свои объяснения после выпитого. – Как это сейчас говорят – на бартер уламывал. А сейчас, когда пошел слух, что он исчез, они все и повалили. У кого, понимаешь, покрышку взял для машины, у кого вагон навесных замков на реализацию, а у кого и просто денег занял до ближайшего четверга.
В дверь снова постучали. Старик вздохнул и пошел открывать. Через минуту со словами: «Где эта падла?» в комнату вбежал высокий тощий мужчина с явными признаками неврастении на лице.
Подоспевший дед стал объяснять:
– Я же говорю, нет его здесь, нет.
– Что «нет»? Что «нет»?! Я же видел машину у ворот!
– Это не его машина. У моего внука иномарка, – гордо произнес старик.
– Вот, ездит на иномарке, а двести тысяч отдать не может! Уже три месяца прошло! Я вообще не пойму, с какого хрена он занимал у моей жены деньги?
– И я не понимаю, – согласился дед. – Никому не дает, а Славке дала. Зачем дала?
– Что значит «дала»? – нервно возмутился тощий субъект. – Не дала, а заняла! И всего-навсего двести тысяч.
– Да лучше бы она ему дала, а не заняла! – разгорячился в ответ дед. – Ты бы с ним тогда разбирался, а не ко мне ходил. Надоел уже со своими копейками. Ну нет его, нет... Вот также сидят, ждут его...
И дед в качестве иллюстрации махнул рукой в нашу сторону. Субъект снова поглядел на нас и сказал:
– Короче, хватит тут базар вести. Верка требует, чтобы он ей вернул то, что она ему дала... гм... то есть двести штук. И все. Ты понял?
Дед с готовностью ответил:
– Да!
– Ну, я пошел, – удовлетворился этим длинный и отправился на выход.
Когда дед вернулся, мы уже налили ему стакан, и он его махом опрокинул.
– И вот так каждый день! – стукнув стаканом по столу, заявил он.
– Да-а, – протянул Седой. – Такое впечатление, что твой внук одолжился у всего Заводского района. Впрочем, если с Верками и Нинками еще как-то можно было вести разговор, то сейчас за него, похоже, взялись куда более серьезные люди.
– Почему ты так думаешь? – спросил Дынин.
– А потому, что когда он был должен Веркам и Нинкам, он, по крайней мере, приходил домой ночевать, – ответил я за Седого. – Сейчас же его и след простыл. Я уж не говорю, что они пошли с Танькой на то, чтобы у ее отца деньги выманить с помощью ложной угрозы.
Мы и не предполагали, что с «куда более серьезными людьми» очень скоро встретимся лично. Бутылка уже кончилась, и мы все попросили Дынина сходить за новой.
Не прошло и минуты после его ухода, как в дверь постучали. Я грешным делом подумал, что это вернулся Дима с утверждением, что у него кончились деньги. Но это был не Дима. В дверь так задубасили, что она чуть не слетела с петель.
Захмелевший старик не спеша поднялся и, открыв замок, отлетел от удара к стене. В комнату ввалились трое молодцов, причем, заходя в дверь, они все сильно пригибались, так как рост каждого из них был в районе метра девяносто.
Один из вошедших, который был чуточку пониже остальных и одет не в спортивный костюм, а в джинсовую куртку, вволок деда за шкирку в комнату, где мы сидели, и, не обращая на нас никакого внимания, сказал:
– Ну что, старая паскуда? Хочешь своей смертью сдохнуть?
Старик смотрел на него, не зная, что ответить.
– Если да, то давай колись, куда ты своего сучьего потроха спрятал!
Старик побледнел, но продолжал молчать, как партизан на допросе в гестапо.
– Давай, давай, колись! Мы с тобой церемониться не будем...
Я подумал, что пора вмешаться, и, приподнявшись со стула, подошел к деду и сказал:
– Ребята, он же пожилой человек, ему нельзя волноваться! Я вам как врач заявляю – у него может быть плохо с сердцем.
«Джинсовая куртка» повернулась ко мне и сказала:
– А ты, толстая жопа, пошел отсюда на х..., пока я из твоей башки телефон не сделал.
Я был поражен вульгарностью и несправедливостью этого высказывания и, обидевшись, решил помолчать. Но эстафету неожиданно подхватил Седой:
– Да вы что, в натуре, совсем одурели? Ну замочите вы сейчас этого старика, а как мы потом этого Славку искать будем? Он и нам должен!
Гоблин в джинсовой куртке удивленно воззрился на Седого, потом повернулся к деду, шкирку которого не выпускал из рук.
