Иоанна Хмелевская - Бледная Холера
Обзор книги Иоанна Хмелевская - Бледная Холера
Бледная холера
Иоанна Хмелевская
Полицейский взмахнул жезлом. Однако черный БМВ и не подумал сбавить скорость. Только деваться ему было некуда. Маленький «фиат» впереди решил обогнать грузовик и перестроился во второй ряд. Да и у самого грузовика замигал левый поворотник. Водитель БМВ резко ударил по тормозам, машину занесло и выбросило на обочину. Правое переднее крыло вмазалось в столбик — и машина остановилась.
Полицейские появились ровно через десять секунд.
Дышать в трубку водитель отказался. Но и без приборов все было понятно: перегар на гектар. Никто не кричал и не ругался. Водитель вежливенько протянул представителю закона права, из которых чуть высовывались две стодолларовые банкноты. Деньги быстро перекочевали в карман сержанта.
Вот и все дела.
Молодой капрал ничего не заметил и чрезвычайно удивился, когда БМВ помчался дальше.
— Ты что? — возмутился он. — Пьяный, скорость превысил километров на сорок, остановиться не пожелал...
— Помолчи, — мягко сказал сержант, и они вернулись к патрульной машине.
Полицейский, сидевший за рулем, таращился на них с жадным любопытством. Усевшись на свое место, сержант со вздохом показал банкноты:
— Надо бы разменять, а то на троих не делится. После дежурства, хорошо?
— Ну, знаешь! — Капрал был вне себя от негодования.
— Ты тут клювом-то не щелкай. Прикинь, если он нам столько отвалил, то сколько сунет наверху? Думаешь, ему что-нибудь сделают? Прокурор, значит, возьмет, а мы нет?
— Так задавит ведь кого-нибудь!
— Не успеет. Я на адрес глянул. Ему недалеко, в Колаково, это сразу за Радзымином.
— А машинку починит задаром, — философски заметил водитель. — По страховке. То на то и выйдет.
— Страховка страховкой, а своего нечего упускать.
— И все-таки... — упорствовал капрал.
— Слышь, Бобик, тебя к нам за что? — спросил вдруг водитель. — Все забываю узнать. Каких дров ты там у себя наломал?
— Неважно, — буркнул капрал. — В наказание сослали.
— Факт, — снисходительно подтвердил сержант. — А все почему? Молодой и глупый. Прихватил кого не надо, а потом еще умничать стал, вот и припаяли превышение власти. Разжаловали — и к нам. А ведь уже звездочки на погонах носил, бедолага.
— Вот блин горелый. Мы его, значит, уму-разуму должны научить?
— Ага. Для его же пользы.
Капрал угрюмо молчал. Упрямство в нем только крепло. Но и ума-разума он набирался прямо на глазах, вот и примолк. Шло всего лишь третье его дежурство на шоссе. Два предыдущих были не менее поучительные.
— Работаем! — распорядился сержант и хлопнул дверью.
Следующий урок оказался для разжалованного еще похлеще.
Они патрулировали трассу ранним утром, когда движение только начиналось. Расположились полицейские сразу за Стругой, как-никак населенный пункт. Радар все зафиксировал, как полагается, две машины неслись точно сумасшедшие. Капрал с жезлом в руке вырос как из-под земли. Удивительное дело, его не сбили. Вслед за первой машиной резко затормозила вторая, хотя вполне могла бы просвистеть мимо. Из нее вышли двое мужчин, в первой машине сидели еще двое. Численный перевес был налицо. Никаких документов капралу не показали. Зато показали два пистолета с глушителями.
Из первой машины вылез еще тип. В одной руке у него тоже был пистолет, а в другой — пачка банкнот.
— Жена, детишки, подумай о них, — вежливо обратился он к сержанту. — Выбор у тебя есть.
Капрал злобно записывал номер.
— Пиши, пиши, — поощрил капрала пассажир из первой машины.
Сержант не издал ни звука. Взяв у типа пачку денег, он повернулся к нему спиной и направился к патрульной машине. Водитель патрульной машины облегченно вздохнул. Пронесло.
— Грохнули бы нас сейчас в лучшем виде, — сказал он сержанту с капралом, когда те подошли поближе. — Сижу и жду: вот сейчас ты начнешь выеживаться — и нам кранты.
— «Мерседес» и «фольксваген», — горько констатировал сержант. — Ворованные, в Россию гонят, наверняка из Германии. Надо бы предупредить следующий патруль. Хотя без толку. Проскочат и там. Разве что на границе их за задницу возьмут.
— Жена и дети у каждого есть...
— У меня нет, — съехидничал капрал.
— Ну мамочка-то у тебя есть. Горевать будет, случись что.
Капрал пожал плечами, скрипнул зубами и фыркнул.
— Русская мафия, — высказался повеселевший шофер. — Вроде их зачистили, и все-таки! Еще попадаются.
— Раньше-то их толпы были, — напомнил сержант. — Теперь поменьше, зато покруче. Со связями, везде пролезут. Пока не убили.
— Сколько дали?
Сержант посмотрел на пачку денег, зажатую в руке, пересчитал и сразу же поделил.
— Нехило, — кисло сказал водитель.
— Премия за брак в работе. Умеют подкатиться, психологи холерные. Но вот ей-богу, лучше бы мне остаться честным человеком.
— А еще лучше остаться в живых. Спрячь капусту, засранец, деньги никогда не бывают лишними. Такая уж жизнь у нас теперь. Не ты кодекс писал. Коммуняки поганые. Раньше сами правили, а теперь своих детей в кресла посадили. Ублюдки, мать их...
Упрек в высоком стиле, ничего не скажешь. Капрал послушался и спрятал деньги, только челюсти сжал. Все в нем так и кипело.
Машин на шоссе стало больше, но все соблюдали правила от и до. Какое-то время делать было нечего. Трое полицейских прекрасно знали: фары на шоссе мигают вовсю, и, значит, потенциальные клиенты предупреждены об их присутствии. Но не все же вкалывать. Порой и отдохнуть не помешает.
— Слышь, Бобик, а с чего это тебя так прозвали? — с любопытством спросил водитель. — Как-то ты на бобика не похож. Что за дела?
— А ну их всех, — смущенно пробормотал капрал. Злость у него вроде бы начала проходить. — Это все из-за моей мамы...
— Как тебя по правде-то зовут? А то только и слышу: Бобик да Бобик.
— Роберт.
— Его матушка трудилась у нас в бухгалтерии, — встрял сержант. — А он к ней иногда заходил на работу. Ну она и называла его всякими ласковыми именами. Из Роберта что можно выкроить? Боб, Бобик, Боба. Бобик как-то прижился. Вслед за матерью все его стали так величать. А когда он пришел к нам после школы работать, кто-то сразу же крикнул: «Привет, Бобик!» И все — считай, намертво. Оно, может, и к лучшему. Кто, говорите, вам нужен? Подпоручик Бобик? А не пошли бы вы!
— Так ты подпоручиком был?
— А ты как думал? Он, может, потому к нам и перешел. На дно залечь, чтоб криминальный элемент его слегка подзабыл...
— Чтоб полиция пряталась от бандюков, это уж верх всего! — мрачно вздохнул водитель.
Разжалованному в капралы Роберту Гурскому было всего двадцать четыре года, но он уже успел получить аттестат зрелости, закончить полицейскую школу, прослужить почти два года, столько же отучиться на заочном юридическом и нацепить погоны подпоручика. Работал он в отделе экономических преступлений, а разжаловали его за упрямство. Уж очень Гурскому хотелось посадить шайку высокопоставленных аферистов. Ну не понравились ему банковские махинации, когда кредиты предоставлялись разным сомнительным личностям, и безо всякого обеспечения. По обязательствам сомнительные личности не платили, и выдоить из них потом хоть ломаный грош не представлялось возможным. Что взять с бедняков. С лощеных высокомерных бедняков. Младшего комиссара Гурского зацепило за живое. Улики он собрал, свидетелей прокуратуре представил, да еще наскандалил, когда после приятной часовой беседы с прокурором получатели кредитов прогулочным шагом проследовали к выходу, так и цветя улыбками. Разве так можно? Сдерживаться надо, правдолюбец. Ну ничего, жизнь научит.
В глубине души Гурский остался таким, как был, только решил действовать поосторожнее. Не дурак же он, в конце-то концов. Он с самого начала прекрасно понимал, что в стране разгул преступности. Только масштабы разгула повергли его в полное обалдение. Страсти взяли верх над разумом. Пелена с глаз спала окончательно, только когда он оказался на шоссе с жезлом в руке.
Русская автомобильная мафия стала последней каплей. Гурский смог переломить себя и как-то осмыслить происходящее.
«Насилие да истребит насилие» — так и вертелись у него в голове слова великого польского поэта. Мицкевича он зубрил в школе. «Индивидуальный террор не приносит желаемых результатов» — вот с этим утверждением он был не согласен с самого начала. Историю он изучал всерьез, предпочитал насилие и верил великому поэту.
Его школьный приятель Дудусь поступил на исторический и теперь высказывался почти в том же духе. Они до сих пор встречались, хоть и нечасто, и их встречи непременно перетекали в жаркое обсуждение исторических событий, причем оба сходились на том, что некоторых личностей, государственных деятелей, вождей, королей и даже — о ужас! — иерархов церкви совсем неплохо было бы удавить в колыбели.
