Ариэль С. Уинтер - Смерть длиною в двадцать лет
Сообщив ему, что выписался отсюда приблизительно неделю назад, я поинтересовался, нет ли на мое имя каких-нибудь посланий, и прибавил:
– Мое имя – Шем Розенкранц. Я жил в 514-м номере.
– Одну минуту, сэр, – сказал портье и скрылся за дверью позади стойки.
Я нервно огляделся на предмет возможного скрытого наблюдения в вестибюле. Или мы не заслуживали такого уж пристального внимания к себе? Может быть, у полиции имелись еще более важные дела, нежели попытка подкараулить в отеле какую-то женщину, которая могла быть замешана в давнем и не вполне доказанном убийстве? Может быть, во мне просто говорило мое виноватое сознание? Но, как бы там ни было, а я чувствовал себя выставленным на всеобщее обозрение и очень боялся неосознанно допустить какую-нибудь ошибку или промах. Но наведение мною справок насчет возможной почты, по крайней мере, делало мое присутствие в отеле закономерным.
Вернувшийся портье ответил кратко:
– Никаких сообщений для вас, сэр.
– И даже телеграмм?
– Нет, сэр, извините.
Ни звонков тебе, ни телеграмм… Получив наследство, я теперь уже и не нуждался в этих деньгах, но мне было ужасно обидно, что мои нью-йоркские знакомые совсем забыли меня… Ведь нас соединяло столько лет совместной работы, столько опубликованных вместе книг – ведь я тогда принес их бизнесу немало денег, – и теперь ни одного ответа на полную отчаяния телеграмму с просьбой о финансовой помощи. Я даже готов был получить отказ, но только не глухое молчание в ответ.
Изобразив на лице натужную улыбку, я поблагодарил его и попрощался.
Отвернувшись от стойки, я увидел Брауни. В сопровождении двух амбалов в костюмах он направлялся к выходу. Они не заметили меня, но у меня сразу сердце бешено заколотилось и закружилась голова. Этого Брауни я боялся до смерти. Я даже напомнил себе, что и сам теперь являюсь убийцей, несмотря на то, что это был всего лишь несчастный случай (после проявленного полицией интереса и наличия «мотива» это стало уже не важно). Но даже тогда я все-таки не мог ощущать себя настоящим убийцей и ровней этому гангстеру, шагавшему сейчас в сопровождении телохранителей по вестибюлю отеля.
Сглотнув ком в горле, я заставил себя сдвинуться с места. Я не хотел долго мозолить глаза этому портье, чтобы он потом, при случае, меня легко вспомнил. Направившись в кафе отеля, я не сделал и двух шагов, как меня вдруг осенило, что, если Брауни ушел, то Ви должна сейчас находиться одна в номере, и что нам тогда лучше встретиться там, а не внизу в кафе, где нас могут увидеть вместе и запомнить. Поэтому я поспешил к лифтам, надеясь, что мы с ней не разминемся, катаясь в разных кабинах – она вниз, а я вверх. Я нажал кнопку вызова и стал ждать, следя за быстро меняющимися цифрами на табло, пока наконец после звоночка двери лифта не открылись.
Из лифта вышла стройная молодая мамочка с двумя детишками – мальчиком со значком военно-воздушных сил на рубашке и девочкой в платьице с красивым бантом. У меня сразу мелькнул вопрос – а почему у нас с Клотильдой так и не родились дети? Ведь она была бы такой замечательной матерью. А мой вот сын сейчас…
Я зашел в лифт и, пока ехал, постарался снова собраться с мыслями и подготовиться к разговору с Ви. Я уже сгорал от нетерпения, так что, когда двери лифта раскрылись, я практически побежал к люксу 12-2 и постучал в дверь, озираясь по сторонам в надежде, что успею оказаться внутри никем не замеченный. На мой стук не последовало никакого ответа, я заколотил в дверь уже сильнее и на этот раз кулаком, при этом сам болезненно реагируя на создаваемый мною шум.
Дверь наконец резко распахнулась, и Ви, одетая в слишком скромное для нее платье, и с синяком на лице, уже порядком побледневшим и переливавшимся оттенками зелени, желтизны, пурпура и синевы, сказала:
– Что это вообще за манера… – Увидев меня, она опешила, и у нее вырвалось: – Боже мой, Шем, какого черта ты приперся сюда? Я же сказала – внизу!
– Я видел, как Брауни ушел, и подумал, что нам лучше встретиться здесь, подальше от людских глаз. – Я затолкал ее обратно в номер и закрыл за нами дверь. – У нас проблема.
– Да-а-а? Что ты говоришь?! – Она ушла в спальню и оттуда крикнула: – И какая же у нас проблема?
Я сделал шаг в сторону спальни и остановился – вспомнил, как Брауни бил здесь Ви, и у меня даже во рту пересохло.
– Ну где ты там, идиот? Иди сюда!
Я зашел в спальню. Она сидела на постели, натягивая на обтянутые чулками ноги черно-белые туфельки.
– Это был последний раз, когда я разрешила тебе подложить меня под гангстера. Он чуть не убил меня тогда, ты хоть это понимаешь?
– Вот только не надо все на меня валить. Это не я тебя под него подложил, ты сама!
Пропустив это мимо ушей, она спросила:
– Так ты уже говорил с адвокатом? Когда получишь деньги? Когда я наконец смогу уехать отсюда?
Мне только этого и надо было. Я же за тем и пришел, чтобы поговорить об этих проблемах.
– Тебе нужно отсюда уезжать, – сказал я, но прозвучало это как-то слабо и неубедительно.
– Ага. И ждать тебя как дура где-то там, надеясь, что ты приедешь ко мне с деньгами. Так, что ли? – Она подошла к столу, взяла серебряную сережку-висюльку и, склонив голову, стала вдевать ее ухо.
– Ви, ты знаешь, полиция…
– Что полиция?.. – Она болезненно наморщилась, и в тот момент я особенно остро осознал, что ни в коем случае не должен позволить, чтобы Ви здесь осталась и чтобы ее схватили. Потому что сейчас полиция считала, что Ви сделала это одна, но в случае ареста она сдала бы меня с потрохами. Даже, может быть, сама выкрутилась бы и все повесила на меня. Показала бы им свое разбитое лицо и сказала бы, что я угрозами заставил ее помочь мне скрыть следы убийства. Да, именно так она и поступила бы, и тогда я точно оказался бы на скамье подсудимых. Зато, если бы она сейчас уехала, я бы спокойно сидел тут и дожидался оформления наследства, пока полиция гонялась за Ви по всей стране.
– Шем, ты можешь побыстрее сказать мне, что там полиция?..
– Тебе надо уезжать отсюда. Срочно уезжать!
– Шем…
– Ты замужем была?
Она настороженно прищурилась:
– Что?
– Вчера на похороны Джо приходили полицейские. Они разыскивали тебя, спрашивали, где ты можешь находиться. Сказали, что ты убила мужа и для маскировки подожгла дом.
– Я? Убила мужа? – Она так и осталась стоять с сережкой в одном ухе, а кожа на руках у нее покрылась мурашками.
– Да, в Денвере. Нет, в Кливленде.
– Что еще они говорили?
– Они выяснили, что у Джо был проломлен череп. Сказали, что не уверены, что это убийство, но…
– Но приплели сюда Кливленд. Пола приплели. А это было сто лет назад. – Она сделала несколько шагов, потом остановилась, не зная, куда идет.
– Так ты убила своего мужа? – спросил я.
Этот вопрос словно заставил ее очнуться. Она взяла со стола другую сережку.
– Ты не знаешь, что это был за человек, поэтому даже не начинай! И вообще, какое тебе до этого дело?
То есть она не отрицала самого факта. Но я-то, даже зная, что ответом будет «да», уже начал переживать из-за одной только мысли, что она куда-то уедет, и мы будем разлучены.
– Пол был слепец, – сказала Ви, подошла к шкафу, достала оттуда свою одежду прямо на вешалках и швырнула на постель. – Он держал меня в этом убогом городишке, где вообще нет нормальной жизни и где можно просто свихнуться. И он ничего не хотел слышать!
– Что ты делаешь?
– Что я делаю? Уезжаю! Валю к чертям из этого города! Я же не дура. Если они завели разговоры про Пола, значит, хотят повесить на меня и твоего сыночка тоже, а я не собираюсь сидеть в тюряге за то, к чему не имею никакого отношения.
Услышав, что Ви собирается уезжать, что она намерена сделать то, чего я сам от нее хотел, я почему-то еще больше испугался.
Забросав постель своей одеждой, она достала чемодан.
– А ты бы лучше шел отсюда. Карлтона вроде весь день не должно быть, но кто его знает.
Но эта угроза нисколько не тронула меня, потому что голова моя была занята совсем другим. Я все пытался ухватиться за какую-то неуловимую мысль – за что-то, чего недодумал прошлой бессонной ночью.
– А куда ты поедешь? – спросил я.
– Да куда угодно. Лишь бы не оставаться здесь.
Да, «куда угодно» – в этом была вся Ви. В тот момент я понял то, что уже, наверное, и так знал – даже если она сбежит, они все равно поймают ее.
Она продолжала набивать чемодан.
Да, они поймают ее, потому что, если она сейчас ударится в бега, то тем самым как бы признает свою вину.
– Тебе нельзя бежать, – сказал я.
Ви встала, подбоченившись, и вызывающе посмотрела на меня.
– А кто мне сказал, что я должна срочно уехать?
– Я был неправ. Я не подумал как следует. Если ты сбежишь, они тогда точно решат, что это сделала ты.
– То есть, по-твоему, я должна сидеть и ждать, когда меня сгребут? Это твоя блестящая идея?
Меня вдруг охватило отчаяние.
