Это смертное тело - Джордж Элизабет

Собаки не унимались, и Роб слетел с лестницы. Плевать, что он вторгся на чужую территорию. Ему надо было получить ответ на мучившие его вопросы.

Фрэнк лаял как бешеный, другая собака не уступала. Выскочив из дома, Роб увидел, что Джосси по глупости открыл дверцу «лендровера» и выпустил Фрэнка, а сам, согнувшись, что-то ищет в машине, словно не знает, кому она принадлежит.

Веймаранер был в ярости. Роб вдруг понял, что животное лает не на другую собаку, а на самого Джосси. Это подогрело его гнев, потому что если Фрэнк лает, значит, ему причинили вред, а никто не имеет права прикасаться к его собаке, и уж точно не Джосси, руки которого и так обагрены кровью.

Ретривер тоже заливался. Две собаки устроили концерт, и эта какофония напугала пони: они начали бегать вдоль забора взад и вперед, вскидывая головы и издавая ржание.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — закричал Робби.

Джосси отвернулся от «лендровера» и задал ему тот же вопрос. У него на это было больше причин, потому что дверь дома стояла нараспашку и было ясно, что Роб туда входил. Роб прикрикнул на Фрэнка, чтобы тот успокоился, но собака залилась лаем еще громче. Он приказал веймаранеру вернуться в машину, но Фрэнк подскочил к Джосси, словно хотел вцепиться в горло кровельщику.

— Тесс, хватит, — сказал Джосси, и его собака тотчас перестала лаять.

Роб подумал о силе и власти и о том, что потребность в силе и власти, вероятно, и стала причиной того, что случилось с Джемаймой. Потом он вспомнил о железнодорожных билетах, о гостиничной квитанции, о поездке Джосси в Лондон, о его лжи, подбежал к кровельщику и притиснул его к «лендроверу».

— Я знаю о Лондоне, ты, мерзавец, — сказал он сквозь зубы.

— Какого черта!.. — закричал Гордон Джосси.

— Она уехала от тебя не потому, что у нее появился кто-то другой, — сказал Робби. — Она хотела выйти за тебя, бог знает почему.

Он прижал Джосси к машине и схватил кровельщика за горло, прежде чем тот успел защитить себя. Другой рукой он сорвал с Джосси черные очки и швырнул их на землю, потому что давно хотел увидеть его глаза. Одновременно с Джосси слетела бейсболка, оставившая на его лбу след, словно каинова печать.

— Но ты ведь не этого хотел? — воскликнул Роб. — Тебе она была не нужна. Сначала ты ею воспользовался, прогнал, а потом поехал за ней.

Джосси оттолкнул Роба. Он тяжело дышал, но Роб обнаружил, что Джосси намного сильнее, чем кажется.

— О чем ты толкуешь? Воспользовался ею? Для чего?

— Теперь я уже понимаю, как все случилось, слышишь ты, негодяй? — Это казалось таким очевидным, что Роб удивился, как он не видел этого раньше. — Тебе нужен был этот участок. И ты решил, что я помогу тебе, потому что это часть моей территории, да и общинные права легче получить. А я бы помог. Из-за Джемаймы. Все сходится.

— Да ты чокнутый! — закричал Джосси. — Убирайся отсюда.

Роб не пошевелился, и Джосси пригрозил:

— Если не уйдешь с этого места, я…

— Что? Позовешь копов? Вряд ли. Ты был в Лондоне, Джосси, и они это уже знают.

Это остановило Джосси. Он замер, замолчал, но Робби чувствовал, как яростно работает его мозг.

Получив преимущество, Робби решил сыграть на этом.

— Ты был в Лондоне в тот самый день, когда ее убили. У них есть твои билеты на поезд. Как тебе это нравится? У них есть квитанция из гостиницы, в которой ты останавливался. Так что ты у них теперь главный подозреваемый. Как думаешь, когда они придут к тебе поговорить? Через час? Через два? Вечером? На следующий день?

Если Джосси и хотел солгать, то лицо его выдало. Выдало и тело: оно обмякло, боевой дух испарился. Он понял, что для него все кончено. Джосси нагнулся, поднял очки, обтер их о футболку, грязную от работы, в пятнах пота. Он снова надел очки, спрятал встревоженные глаза, но теперь Робу это было неважно: он увидел то, что хотел увидеть.

— Да, — сказал Робби. — Конец игры, Гордон. И не думай, что убежишь, потому что, если понадобится, я последую за тобой до ада и верну назад.

Джосси поднял бейсболку, похлопал ею о джинсы, но не надел. Снял ветровку и бросил ее комом на сиденье «лендровера», потом снова взял, таким же комом.

— Хорошо, Роб. — Голос его был спокоен, но губы стали серыми. — Хорошо, — повторил он.

— О чем это ты?

— Ты знаешь.

— Ты был там.

— Если был, то что бы я ни сказал, это уже не важно.

— Ты с самого начала солгал о Джемайме.

— Я не…

— Она не сбежала к кому-то в Лондон. Джемайма покинула тебя не из-за этого. У нее никого не было — ни в Лондоне, ни в другом месте. У нее был только ты, и только ты был ей нужен. Но она тебе была не нужна: обязательства, брак… Поэтому ты ее прогнал.

Джосси посмотрел на пони, бегающих в загоне.

— Все было не так.

— Ты отрицаешь, что был там? Копы проверят камеры слежения на станции — в Суэе, в Лондоне, — и что, ты думаешь, они не увидят тебя там в тот день, когда она умерла? Они покажут твою фотографию в гостинице. Думаешь, никто не вспомнит, что ты там ночевал?

— У меня не было причины убивать Джемайму. — Гордон облизал губы. Оглянулся через плечо в переулок, словно ждал, что кто-то придет к нему на помощь. — Зачем мне, черт возьми, желать ее смерти?

— Она приехала в Лондон и встретила там кого-то. Она сама мне это сказала. А ты повел себя как собака на сене. Ты ее не хотел, но не хотел и чтобы у нее появился кто-то другой.

— Я понятия не имел, что у нее кто-то есть. И до сих пор этого не знаю. Откуда бы я это узнал?

— Потому что ты следил за ней. Ты нашел ее, говорил с ней. Она наверняка сама тебе сказала.

— А если и так, то какое мне дело? У меня тоже есть женщина. Клянусь Богом…

— Не отрицай, что ты был там. В Лондоне.

— Я хотел поговорить с ней, Роб. Несколько месяцев я старался ее найти. Потом мне позвонили… Какой-то человек увидел открытки, которые я распространял. Он оставил сообщение о местонахождении Джемаймы. Сказал, что она работает в Ковент-Гардене. Я позвонил туда, в табачную лавку, но Джемайма не захотела со мной говорить. Несколько дней спустя она сама позвонила и согласилась со мной встретиться. Не там, где она работала, а в другом месте.

На кладбище, подумал Роб. Но то, что говорил Джосси, не имело смысла. У Джемаймы появился кто-то новый. У Джосси тоже появилась новая девушка. О чем они хотели поговорить?

Роб пошел к загону, где успокоившиеся пони снова стали щипать траву. Он стоял у забора и смотрел на них. Животные были слишком гладкие, слишком откормленные. Гордон напрасно это делал: не следует их там держать. Они должны весь год быть на подножном корму, они — часть стада. Роб открыл калитку и вошел в загон.

— Что ты делаешь? — резко спросил Джосси.

— Это моя работа.

У себя за спиной Роб услышал шаги кровельщика.

— Почему эти пони здесь? — спросил он. — Они должны быть в лесу, вместе с остальными.

— Они хромали.

Роб подошел ближе к пони, успокоил их тихим голосом, слыша, как Джосси закрывает ворота загона. Роб сразу понял, что пони абсолютно здоровы и им не терпится выбраться из загона и присоединиться к стаду.

— Они уже не хромают. Зачем же ты…

И тут он заметил нечто более любопытное, чем то, что здоровых пони в июле держат взаперти в загоне. Он обратил внимание на то, как подстрижены их хвосты. Несмотря на то что с прошлой осени шерсть отросла, Робби прекрасно видел, что хвосты пони подстрижены не так, как принято здесь, и животные явно не местные. У пони были клейма, и, судя по ним, животные поступили сюда с севера заповедника, из окрестностей Минстеда, из владения, расположенного рядом с садом Болдер.

— Пони не твои, — сказал он, хотя это и так было ясно. — Что ты задумал?

Джосси промолчал.

Робби ждал. Ситуация была патовая. Потом Робби понял, что дальнейший разговор или спор с кровельщиком будет бессмысленным, понял также, что это и неважно. Все равно копы сели ему на хвост.

— Ну ладно. Хочешь ты или нет, но завтра я приеду с трейлером и увезу их. Их нужно вернуть туда, откуда они взяты. А ты не трогай животных, которые тебе не принадлежат.