Энн Перри - Покойник с площади Бедфорд
– И тогда они нашли кого-то, кто был похож на Коула, – продолжила Шарлотта развивать логику мужа. – В любом случае, у них уже была табакерка, а счет за носки они или украли, или подделали.
– Да они и так могли его получить, – вмешался Сэмюэль. – Очень даже просто. Надо было просто пойти и купить пару носков. Сделать так, чтобы на тебя обратили внимание. Притвориться отставным солдатом и сказать что-нибудь о необходимости держать ноги в порядке. Все это продавец в магазине легко запомнил бы, а вот лицо покупателя он наверняка пристально не рассматривал.
– Ну и кто же тогда эти «они»? – Миссис Питт слегка покачала головой, мгновенно перейдя от логики к эмоциям. – Каделл… если он все-таки виноват… или кто-то еще? Эрнст Уоллес? Но почему?.. – Женщина прикусила губу, и по ее лицу было ясно, что она сама в это не верит. – Все-таки я не могу с этим согласиться. – Она посмотрела сначала на мужа, а потом на Телмана. – Вам ведь так и не удалось найти ни одной причины, по которой ему могли понадобиться деньги или которая бы связывала его с какой-нибудь схемой инвестиций в Африке или где-нибудь еще… И тетушка Веспасия говорит, что он был совсем другим человеком.
Питт вздохнул и через стол накрыл руку жены своей ладонью.
– Естественно, что ей не хочется так думать, но какая может быть альтернатива?
– Очень простая. Виновен кто-то еще, – ответила Шарлотта, однако голос ее звучал не так уверенно, как ей бы этого хотелось. – А Каделл убил себя потому… ну не знаю, почему. Может быть, он был настолько измучен этим шантажом, что у него просто не было сил продолжать жить.
– И при этом он все-таки во всем признался? – мягко возразил Томас. – Признался, прекрасно понимая, как это отразится на его семье? На Теодозии? А ведь у них есть еще взрослые дети – сын и две дочери! Вы видели, во что Линдон Римус и другие газетчики превратили этот скандал? Бедный Гордон-Камминг очень бледно смотрится на фоне Каделла!
– Ну, тогда он никогда ничего этого не делал, и его просто убили! – в отчаянии подвела итог миссис Питт.
– Кто? – задал неизбежный вопрос суперинтендант. – В дом никто не входил, и из него никто не выходил, кроме слуг. Все входы и выходы были постоянно на виду.
Шарлотта забрала свою руку у мужа и сжала кулаки:
– Я все равно отказываюсь во все это верить. Есть что-то, чего мы не знаем.
– Ну, мы много чего не знаем, – сухо сказал Томас и стал загибать пальцы. – Мы не знаем, зачем Каделлу нужны были деньги, и вообще не уверены, что именно деньги были целью шантажиста. Мы не знаем, почему себе в жертвы он выбрал членов наблюдательного комитета приюта для сирот и клуба «Джессоп». Ведь он должен был знать сотни людей и легко мог опутать их всех своей паутиной, сотканной из страха и извращенной интерпретации фактов… И мы абсолютно точно не знаем, где и как он познакомился с Эрнстом Уоллесом и почему так ему доверял.
– А еще мы не знаем, для чего Уоллес лгал, прикрывая его, и почему он продолжает лгать, – добавил Телман.
– Нет, это мы знаем, – ответил Питт, – или, по крайней мере, можем это установить. Сейчас Уоллес в тюрьме в Ньюгейте, и он не подозревает, что Каделл мертв. Скорее всего, он надеется, что Каделл надавит на Данрайта Уайта, и тот его оправдает. И он также не знает, что Уайт только что подал в отставку с поста судьи.
– Ну, так скажи ему об этом! – резко вмешалась в разговор Шарлотта. – Думаю, все это здорово прочистит ему мозги. Объясни ему, что он остался совершенно один, что его везде предали. Каделл очень изящно сорвался с крючка, и теперь Уоллес будет висеть… в полном одиночестве.
– Совсем не важно, вешают тебя одного или же в компании! – с отвращением сказала Грейси. – Думаю, шо разницы здеся никакой нету. Слинсби прибил он, поэтому в любом случае будет висеть.
– Поеду-ка я и все-таки переговорю с Уоллесом, – поднялся на ноги Питт.
– Прямо сейчас? – Глаза его жены широко раскрылись. – Ведь уже половина седьмого!
– Ничего, я вернусь к девяти, – пообещал Томас, направляясь к двери. – Мне действительно надо с ним поговорить.
Суперинтендант терпеть не мог посещать тюрьмы. Он ненавидел, когда вокруг него смыкались стены, пропитанные горем десятков и сотен жизней, бесполезно законченных за ними. Казалось, что сами камни сочились безнадежностью, а шаги Томаса эхом раздавались следом за шагами надсмотрщика, как будто их сопровождали сотни невидимых заключенных – призраков, которым никогда не удастся покинуть эти стены.
Суд над Эрнстом Уоллесом должен был состояться через неделю или две. Его привели в небольшую комнату, где его дожидался Питт. Уоллес казался маленьким и очень напряженным. Под маской самодовольства на его лице скрывалась вековая злоба, которая пропитала его до самого мозга костей. Он посмотрел на полицейского, и в глазах его не было страха. Казалось, что его забавляет тот факт, что суперинтендант сам приехал в Ньюгейт, чтобы поговорить с ним. Эрнст без всякого приглашения уселся за противоположный край пустого деревянного стола, а надсмотрщик, крепкий мужчина с похожей на бочку грудью и абсолютно равнодушным лицом, остался стоять около двери. Что бы сидевшие перед ним заключенный и его посетитель ни говорили друг другу, охранник слышал все это сотни раз.
– Куда ты отправился после драки со Слинсби? – спросил Питт Уоллеса почти светским тоном.
– Не помню. – Если этот вопрос и удивил преступника, он никак этого не показал. – А в чем, собсно, дело, а?
– А из-за чего была драка?
– Так ить я ж уже говорил тому, другому легавому – он у меня вещи попятил, а они не евойные были. Ну и, значицца, я их у его хотел взад забрать, а он на меня с кулаками. Ну и чо, я, натурально, тож ответил. Имею право свою жисть, значицца, защищать. – Все это Эрнст произнес с большим удовлетворением, не отводя глаз от полицейского.
Суперинтендант был уверен: Уоллес надеется, что шантажист сможет повлиять на решение судьи, и тот его оправдает – по крайней мере, в том, что касается убийства. Теперь, в этой крохотной комнатке, насквозь пропахшей отчаянием, Томас в этом окончательно убедился.
– А когда ты понял, что убил беднягу, ты просто испарился?
– Чего?
– Ну, ты сбежал?
– Ага. Типа испужался, шо легавые мне ни в жисть не поверят. Ну, так усе и произошло, верна? Иначе я б щас здеся не парился и не ждал приговора по мокрому делу. – В голосе заключенного зазвучало самодовольство. – Тебе, командир, посмотреть бы, как я защищался от жлоба, который был на голову выше меня, да исчо и озверел, ага… – Убийца почти улыбался.
– А Альберт Коул тоже мертв? – внезапно задал Питт новый вопрос.
Лицо Уоллеса не изменилось, но вот кровь от него отхлынула, а его лежащие на столе руки непроизвольно сжались.
– Хто-хто? Вы там здорово накосячили, ага! – ухмыльнулся Эрнст.
– Это все из-за того счета, – пояснил полицейский. – Ну, и этот адвокат из Линкольнз-Инн тоже помог. Тот, который его опознал. Ну а потом, Коула же нигде нет…
– Да иди ты! – Уоллес изобразил удивление. – Вот уж шо не знал, то не знал! Ну шо тока в жизни не бывает, верно я говорю, ага? – Он явно наслаждался беседой и с удовольствием демонстрировал это суперинтенданту.
Питт терпеливо ждал.
– Действительно, чего только не случается, – согласился он. – Знаешь, а я понимаю, почему ты не можешь сказать, куда направился после убийства Слинсби. Ведь через несколько минут ты вернулся назад и погрузил тело на тележку для овощей, которую вечером позаимствовал неподалеку. После этого ты отвез тело на Бедфорд-сквер и положил его на ступени дома генерала Балантайна – так, как тебе и приказали.
Уоллес весь сжался. Мускулы на его плечах напряглись, вены на шее вздулись, но он все равно не отводил своих глаз, пристально глядя на посетителя.
– Да иди ты! Усе равно ничо доказать не смогешь, так шо мне разницы никакой. Я же сказал, шо пришил его, потому шо он на мине бросился, а слинял, потому шо нихто из легавых и судей мне бы не поверил. – Теперь он издевался уже в открытую. – И мине, типа, это оченно жаль. Типа, больше никада так не буду, ага.
– Кстати говоря, о судьях… – Томас по-прежнему внимательно наблюдал за преступником. – Судья Данрайт Уайт подал в отставку.
Эрнст уставился на него широко распахнутыми глазами: он выглядел полностью сбитым с толку.
– Я шо, должон его знать, ага?
Питт был потрясен, но не показал этого.
– Может быть, знать тебе его и не обязательно. Просто у меня есть сведения, что он должен был рассматривать твое дело, – сказал полицейский.
– Ну и шо? Ежели он больше не судья, то и судить мине не будет. Слушай, давай ближе к делу!
Наконец Томас решил пойти со своего главного козыря:
– Знаешь, есть кое-что еще, о чем ты здесь наверняка не слышал… Лео Каделл мертв.
Уоллес сидел неподвижно.
– Он застрелился, – добавил суперинтендант. – После того, как признался в шантаже.
