Дочь палача и театр смерти - Пётч Оливер

– Эти безумцы собираются принести в жертву Конрада Файстенмантеля, – прошептал Симон, когда Ригер оказался рядом. – Должно быть, Вюрмзеер вместе с кем-то еще сотворил нечто ужасное с батрацкими детьми, а Файстенмантель знал об этом. Нужно срочно…

– У нас тут шпион! – громко крикнул судья и показал при этом тростью на ошарашенного Симона. – Он подкрался и подслушал. Я знал, что часовые вокруг леса будут нелишними. – Ригер с тонкой улыбкой обратился к стражникам: – Хорошая работа. А теперь отведите парня на холм. Возможно, одной жертвой сегодня не ограничится.

Судья наклонился к цирюльнику, застывшему в ужасе, и произнес тихим, почти сочувственным голосом:

– Я ведь говорил вам, мастер Фронвизер, чтобы вы не вмешивались в дела, которые вас не касаются. А теперь слишком поздно.

Стражники схватили Симона и потащили по тесному коридору, образованному зрителями. Фронвизер кричал, шляпа слетела у него с головы, и толпа втоптала ее в грязь. Точно овцу на убой, стражники волокли беззащитного цирюльника на вершину холма, к ревущему костру и кресту с висящим вниз головой Файстенмантелем.

Наверху, с кинжалом в руке, дожидался Вюрмзеер.

– Друзья мои, боюсь, нам снова придется голосовать! – раздался его громкий голос.

Симон закрыл глаза.

«Это кошмарный сон, – думал он. – Господи, дай мне проснуться!»

Когда Фронвизер вновь открыл глаза, первые из зрителей тянули вверх руки.

Он догадывался, чем окончится голосование.

К тому времени, когда Магдалена добралась до Обераммергау, снег повалил, как в феврале. Крыши и дороги устилал белый покров, с гор завывал ветер. Она по-прежнему держала перед носом у Франциска кусок соли. Осел шагал с возрастающим нетерпением.

За последние полчаса Магдалена не раз обругала себя за собственную глупость. По сути, она давно могла догадаться о том, что происходило в том сарае в Сойене. Смертельный ужас, вероятно, затмил ее разум. Но в нынешнем положении это знание ничего, в общем-то, не меняло. Она должна как можно скорее разыскать Лехнера – это единственное, что сейчас имело значение. В первую очередь нужно спасти Барбару! Магдалена понятия не имела, где ей искать секретаря. Она знала лишь, что он вместе с ее отцом отправился в Обераммергау. Что ж, в этом деле ей наверняка поможет Симон. Магдалена до сих пор злилась на мужа за то, что он, не посоветовавшись, решил задержаться. Но в то же время она ужасно по нему соскучилась. По нему и по старшему сыну. Быть может, скоро ей выпадет возможность сообщить семье о своем новом положении… Она погладила себя по животу и нахмурилась: «Надо надеяться, что брат Константин прав и с ребенком ничего не случилось. По крайней мере, кровь не шла».

Магдалена огляделась на темной, заснеженной улице в надежде встретить кого-нибудь и спросить дорогу к цирюльне. Но на улице не было ни души. И в окнах почему-то не горел свет. Большой трактир справа, похоже, был закрыт. Может, все отправились на какое-нибудь богослужение? Магдалена решила заглянуть в церковь, чья колокольня темным контуром вырисовывалась во мраке. Но и там стояла полная тишина. На кладбище высилась странная конструкция, похожая на сцену, и по ней кто-то ходил из стороны в сторону, опустив голову и молитвенно сложив руки.

– Эй, там! – крикнула Магдалена и помахала. – Вы меня слышите?

Человек поднял на нее глаза и вздрогнул. По его одежде Магдалена догадалась, что это, должно быть, местный священник.

– Господь всемогущий! – просипел он и упал на колени. – Христос явился в Обераммергау!

– Я не… – начала Магдалена, но священник прервал ее:

– О, я знаю, что согрешил! – произнес он жалостливо. – Я не должен был допускать этого! Я был слаб, Господи! Я боялся за свою жалкую жизнь. О Господи, прости меня!

– Понятия не имею, о чем вы, – пробормотала дочь палача.

Но потом она вдруг поняла, что так смутило священника. В рясе и с длинными волосами Магдалена действительно имела отдаленное сходство с Иисусом на фресках в церкви Шонгау. И восседала на осле, словно Христос въезжал в ворота Иерусалима. «Не хватает только пальмовых листьев и ликующей толпы, – подумала она. – В особенности толпы…»

Женщина соскочила с Франциска и на подгибающихся ногах прошла на кладбище. Священник по-прежнему стоял на коленях и молился.

– Э, могу вас успокоить, ваше преподобие, – проговорила она. – Я никакой не Иисус, а всего лишь Магдалена Фронвизер из Шонгау. Жена цирюльника. Мне нужно срочно разыскать супруга. Вы случайно не знаете, где он?

Священник поднял на нее растерянный взгляд. Магдалена заметила, что он бледен как мертвец и дрожит всем телом. Похоже, что-то здорово его напугало. И сама она почувствовала теперь, как внутри расползается страх.

Что здесь произошло?

– Не… Иисус?.. – пробормотал священник. Он поднялся с колен и встряхнул головой, словно очнулся от кошмарного сна.

– Мой муж цирюльник, – медленно и мягко, точно ребенку, произнесла Магдалена. – Где он? – Не дождавшись ответа, она продолжила: – Может, вы тогда знаете, где найти секретаря Лехнера? Или моего отца? Он палач из Шонгау.

Священник пронзительно рассмеялся. У Магдалены сложилось впечатление, что он немного не в своем уме.

– Ха, палач нам тут и вправду пригодился бы, – заметил он и хихикнул. – Столько покойников, столько виновных… Я подозревал, с самого начала подозревал! Но молчал. В том моя вина, тягчайшая вина!

Магдалена беспокойно огляделась. Безлюдное кладбище, надгробные плиты покрыты снегом, ветер свищет в церкви сквозь распахнутые двери… Ей стало не по себе.

– Где же все люди? – осведомилась она. – В окнах не горит свет.

Священник указал на запад, где вырисовывались очертания могучей горы.

– Кофель призвал их, – пробормотал он. – Они творят злодейство, и я не могу помешать им. Господь свидетель, я пытался их образумить! Но они… они не пожелали меня слушать! Лишь немногие остались. Мистерия могла объединить нас, но теперь, когда ее отменили…

Погруженный в собственные мысли, священник продолжал бормотать, но уже отвернулся и снова принялся мерить шагами сцену от одного угла к другому, точно зверь в клетке. При этом он беспрестанно качал головой. Магдалена поняла, что от него никакой помощи не добиться.

– Спасибо, ваше преподобие, – сказала она вежливо. – Мне пора. Как я уже сказала, у меня срочное дело.

Магдалена поспешила за кладбищенские ворота, вспрыгнула к Франциску на спину и шлепнула его по крупу.

– Прости, дорогой, но нам, видимо, придется еще немного проехаться, – шепнула она ослу на ухо. – После ты получишь самый большой кусок соли во всем Пфаффенвинкеле, обещаю.

Вопреки ожиданиям, Франциск сразу тронулся с места, словно бы понял слова Магдалены.

Она поехала по темным, безлюдным улицам Обераммергау. Голос священника за спиной постепенно затих. Дочь палача прищурилась, чтобы лучше видеть сквозь вьюгу. Кофель высился по другую сторону Аммера. Если безумный священник прав, то почти все местные жители собрались там. Возможно, среди них окажутся и отец с Симоном. Уж они-то должны объяснить ей, что здесь происходит и где искать Лехнера! Значит, ей следовало вновь перейти мост и по лугам подняться к той необычной горе… Рано или поздно она надеялась снова встретить людей. В этой долине и в самом деле было жутко.

Магдалена повернула направо и направила Франциска по главной улице, прочь из вымершей деревни. Но осел вдруг замер как вкопанный. Впереди, почти на окраине, показались три всадника в черных одеяниях. Зловещий образ их завершали черные как ночь кони. Возглавлял троицу четвертый всадник на сером в яблоках жеребце. Лицо его было скрыто под капюшоном.

«Всадники Апокалипсиса! – пронеслось в голове у Магдалены. – Может, я сплю?»

Мучительно медленно всадники приближались к женщине. У Франциска задрожали бока – вероятно, от холода. Но возможно, осел, как и Магдалена, чувствовал, как что-то невыразимо зловещее завладевает долиной.