Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник) - Халл Ричард

Я все это подробно растолковал инспектору, но этому тупице моя версия показалась не очень убедительной.

– Извините, сэр, – наконец произнес он, – но вашу версию в качестве главной я принять не могу. Все выглядит достаточно правдоподобно, но, к сожалению, не подкреплено доказательствами. К тому же у меня есть свои версии, не менее основательные.

Меня не удивило, что инспектор не пожелал признать свое поражение. Обидно, конечно, когда за тебя сделали твою работу, но можно было проявить благородство, однако инспектор Хупингтон не из таких. Он теперь потратит много времени на проверку своих никчемных версий, чтобы в конце концов остановиться на моей. Но тогда это будет уже его версия. Вот в чем дело.

Ему вдруг потребовалось выяснить, кто вытирает пыль в офисе, чтобы определить того, кто стер отпечатки с коробок в ящике стола Спенсера. Чушь несусветная. У нас есть уборщица, но она в столы не лазит. Мисс Уиндэм тоже. А протереть коробки можно носовым платком, который есть у каждого.

Когда я сказал об этом инспектору, он нахмурился и попросил повторить подробности происходящего в кабинете Латимера, когда туда вошел Спенсер. Я повторил то, что мне удалось услышать, а он все не унимался и продолжал задавать вопросы. Его даже заинтересовало мое отношение к замужеству мисс Уиндэм, если такое случится.

Глава 6

– Если она выйдет замуж, вы ее уволите? – спросил он меня в конце разговора.

Я уже порядочно устал, поэтому ответил с легким раздражением, что для меня сейчас неважно, замужем она или нет. Важно, чтобы хорошо работала, поскольку непрофессионализма я не потерплю.

– Понимаете, ошибки машинистки нам дорого обходятся. Такая у нас работа.

Выслушав меня, инспектор разговор закончил и поспешно удалился, не сказав больше ни слова. Оставшись один, я продолжал думать. Мне не давали покоя его слова о версиях гибели (вернее, убийства) моих коллег, которые он считал «основательными». В конце концов я пришел к выводу, что версия у него может быть всего одна, и та очень слабая. Он заподозрил Томаса и мисс Уиндэм, не обращая внимания на отсутствие мотива. Впрочем, позднее выяснилось, что мотив у них все-таки был, но несерьезный, притянутый за уши.

Между тем инспектор, не желая прислушаться к моим доводам, начал разрабатывать версию причастности к преступлению Томаса и мисс Уиндэм, потратив на это уйму времени.

Вот что мне удалось узнать позднее.

В тот самый вечер, когда погибли мои коллеги, инспектор Хупингтон, отпустив всех по домам, нанес довольно странный визит. Наскоро поужинав, он отправился домой к мисс Уиндэм по адресу, который она ему продиктовала.

Открывшая дверь пожилая женщина на вопрос о мисс Уиндэм, в свою очередь, осведомилась:

– Наверное, вы имеете какое-то отношение к фирме, где она работает?

– Да, но почему вы так решили?

– Потому что только там мою дочь знают как мисс Уиндэм.

Инспектор, вероятно, смутился (могу представить, как это выглядело) и, в свою очередь, осведомился, как же следует ее называть.

– Миссис Томас, – ответила любезная женщина и затем добавила удивленному инспектору, что ее дочь живет с мужем по такому-то адресу.

Чуть помедлив, инспектор заметил, что в офисе никто о замужестве ее дочери не знает, потому что там она числится под девичьей фамилией.

– Это все из-за Спенсера, ее босса, – охотно пояснила старушка. – Вернее, одного из троих. Он не терпит замужних женщин.

Хупингтону не пришлось прикладывать много усилий, чтобы разговорить миссис Уиндэм. Она оказалась весьма словоохотливой.

Выяснилось, что мистер Спенсер уже не раз и не два прозрачно намекал ее дочери: стоит ей только выйти замуж, она тут же окажется на улице.

– Если бы моя дочь была там одна, – продолжила миссис Уиндэм, – я бы не позволила ей оставаться в этой фирме на таком унизительном положении. Но настоял Перси – мистер Томас. Он сказал, что не даст ее в обиду. Им сейчас действительно нужны деньги на обустройство дома. Так что пусть пока поработают, что бы там эти боссы ни говорили.

– Вы сказали, там трое боссов, – подал голос инспектор.

– Трое, но главных два. Барраклаф не в счет. (Вот, значит, какое у них обо мне мнение.) – Латимер еще хуже, чем Спенсер. Он самый противный. Вечно недоволен и не устает делать выговоры Мод – мою дочку зовут Мод – и ее мужу Перси. По любому поводу. Представляете, не так давно Перси – у него тогда не было никакого задания, такое у них часто случается, – взялся писать портрет Мод. Надо сказать, он прирожденный портретист и со временем станет известным. Вот увидите. – Миссис Уиндэм посмотрела на инспектора. – Понимаете, Мод получилась у него ну просто замечательно, но Латимера это вывело из себя: «Если нам понадобится украсить коробки шоколадных конфет красивыми картинками, мы поищем художника на стороне и модель найдем получше, чем мисс Уиндэм». Ну как можно говорить такое! Моя Мод, может быть, не такая уж красавица, но явно не дурнушка. Перси считает ее привлекательной, и не он один. Бедняжка плакала, когда рассказывала.

Я подозревал инспектора в наивности, но не думал, что он поверит пустой болтовне этой женщины. А она, найдя в нем благодарного слушателя, разошлась не на шутку. Принялась тараторить без остановки. Очень скоро Спенсер превратился у нее не только в злобного посягателя на права женщин, но и коварного соблазнителя, притязания которого отвергла ее добродетельная Мод. Не лучше был и Латимер, грубый и циничный.

Думаю, инспектор при всей его наивности смог бы разобраться, что к чему, но тут появилась сама Мод со словами:

– Господи, мама, что ты такое рассказываешь инспектору!

– Вы инспектор? – воскликнула потрясенная миссис Уиндэм. – Из полиции? А я думала, что разговариваю с джентльменом.

– Да что ты, мама, – поспешила успокоить ее дочка. – Мистер Хупингтон настоящий джентльмен, ведь он из Скотленд-Ярда.

Но миссис Уиндэм была сильно расстроена. Мысль о том, что люди, недостатки которых она только что обсуждала, умерли несколько часов назад, причем явно насильственной смертью, повергла ее в глубокую печаль. Ведь одной из ее жизненных установок было говорить о покойных только хорошее. А тут…

В общем, утешив ее насколько возможно, Мод Томас в сопровождении инспектора отправилась к себе домой, где он допросил новоиспеченную семейную пару, обоих. Что ему там удалось выяснить – неизвестно. Думаю, ничего.

Но я забегаю вперед. Когда мне впервые пришло в голову, что Хупингтон подозревает художника и машинистку, я еще не знал о их браке. Я не сомневался: он зря теряет время, но инспектор мог повернуть дело так, что их действительно могли обвинить.

Разумеется, для них это катастрофа, но мне-то что. А если дело дойдет до суда? Дойдет так дойдет, меня это не касается. К тому же они невиновны, и их не повесят. Если повесят, я тут ни при чем.

Рассуждая подобным образом, я понял, что не прав. Это меня касается, потому что художник и машинистка нужны на работе. Специалисты они, прямо скажем, средние, но других у меня пока нет. Со временем я, конечно, их заменю, но сейчас, когда рекламная кампания «Галаца» только начинается, мне без них не обойтись. Отсутствие Латимера и Спенсера никак на деле не скажется, а вот Томас должен остаться.

Придется пожертвовать временем, которого катастрофически не хватает, чтобы убедить инспектора Хупингтона отказаться от своей версии. Убедить его, что мисс Уиндэм и Томас тут совершенно ни при чем, и уговорить не предпринимать в их отношении никаких решительных мер. По крайней мере, в ближайшее время.

Одновременно мне нужно добиться, чтобы Тонеску перевел на счет «Агентства» аванс за рекламу «Галаца».

За двое суток Томас, я думаю, закончит работу, а дальше пусть инспектор Хупингтон делает, что хочет.

Глава 7

К сожалению, преодолеть упрямство инспектора Хупингтона оказалось не так просто, как я полагал. Он уцепился за свою вздорную версию обеими руками и не желал отпускать. Поэтому я набрался терпения, ожидая, что рано или поздно здравый смысл возьмет верх.