Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник) - Халл Ричард

Помню, я тогда с тоской посмотрел на кучу бумаг, ожидающих на столе. Вчера мне все же удалось подготовить необходимый материал для Томаса, но надо было кое-что сделать для Энрикеса, а также проверить счета и ответить на письма. В общем, море работы.

Однако инспектор моего взгляда не заметил и продолжил задавать вопросы. Его интересовали отношения Томаса и мисс Уиндэм и как к художнику относился Спенсер. Не обошел он вниманием и меня, спросив о моем отношении к ним. Почему он об этом спрашивал, зачем ему это было нужно – мне оставалось лишь ломать голову. Потому что никакой логики я в этом не увидел, лишь попытку выудить сведения, представляющиеся ему ценными. Он попросту отнимал у меня время. На его записную книжку мне было уже противно смотреть, но ничего не поделаешь, приходилось терпеть.

Очень странным мне показалось, что дотошный инспектор до сих пор не удосужился спросить о самом важном, единственном, имевшем значение. Об отношениях Спенсера и Латимера.

В конце концов я не выдержал и заговорил об этом, но он меня оборвал:

– Мы к этому обратимся в свое время, мистер Барраклаф, а пока давайте закончим то, что обсуждаем сейчас.

Честно говоря, я не понимал, что же мы сейчас обсуждаем, и тут он снова заговорил о проблемах, связанных с наймом на работу замужних женщин. Оказывается, это для него было важным.

Глава 5

Вот так прошла наша первая беседа. Инспектор Хупингтон тогда двигался на ощупь, совершенно не представляя, в какую сторону идти.

В следующий раз он обрадовал меня тем, что начал действовать более осмысленно. Стал выяснять, кто имел доступ к «Галацу», который передал нам Тонеску, и почему в ящике стола Спенсера оказались две одинаковые коробки, одна с кристаллами «Галац», а в другой, как и положено, лежали таблетки от простуды «Флукицид».

Я объяснил, что поначалу весь «Галац» от Тонеску хранился у меня, но большая часть ушла на очистку стекла автомобиля. То, что осталось, по-прежнему находится в моем столе.

– Да, – подтвердил инспектор, – я видел.

– Надеюсь, у вас нет сомнений, что они умерли от отравления этим ядовитым веществом?

– А кто мог залезть в ваш стол? – спросил он, не замечая моего вопроса.

– Наверное, любой желающий.

– Вы что, не запирали ящик?

– Нет.

Инспектор прекрасно знал, что ящики в моем столе были не заперты, но все равно спрашивал. Непонятно зачем.

– Значит, ядовитые кристаллы мог свободно взять любой, кто пожелает?

– Да.

Инспектор задержал на мне взгляд:

– А вам не кажется, что это непозволительная небрежность?

– Помилуйте, инспектор, я не мог себе представить, что кому-то взбредет в голову травить людей этим средством. Кроме того, «Галац» был не у меня одного.

Я уже не ожидал в действиях Хупингтона логики, поэтому, когда он задал следующий вопрос, не удивился.

Его заинтересовало, не заметил ли я, что количество «Галаца» у меня в столе уменьшилось.

– Вы знаете, – ответил я, немного подумав, – мне действительно показалось, что его стало меньше, но полной уверенности нет. Вероятно, так и должно было быть.

Инспектор снова начал уклоняться в сторону:

– А почему вы считаете, что так оно и должно быть?

– Потому что, кроме меня, «Галац» был только у Спенсера. У него все ушло на зеркало, которое он намазал с большим избытком. Если бы вы его знали, то наверняка бы не удивились. Такой у Пола Спенсера был характер. Он ни в чем не знал меры. Так что у него от «Галаца» ничего не осталось. Он мне даже сказал, что ему может понадобиться еще немного для дополнительной проверки. А я на ветровое стекло использовал вещества ровно столько, сколько рекомендовал мистер Тонеску. Не стал без нужды тратить «Галац» и одновременно обеспечил более точную проверку его действия. Увидев рассыпанные в кабинете Латимера кристаллы, я сразу заподозрил, что они из моего стола. Больше их взять было неоткуда.

– Что ж, это понятно. Ведь о том, что в вашем столе хранится это ядовитое вещество, знали все. И ящик был не заперт.

– Вы совершенно правы.

Инспектор помолчал.

– Давайте снова вспомним, что находилось в столе мистера Спенсера. В частности, меня интересует коробка с «Флукицидом». Она там всегда лежала?

– Да.

– И это знали все служащие?

– Думаю, знали. Мистер Латимер определенно.

– Но и вы, сэр, конечно, об этом тоже знали.

Ну что за идиотское замечание! Разумеется, я об этом знал, иначе как можно было бы утверждать, что о «Флукициде» в столе Спенсера было известно остальным.

– Но там обычно лежала только одна коробка? – продолжил спрашивать инспектор. – Та, что в ящике слева?

– Да, – ответил я.

– По-вашему, «Флукицид» можно спутать с «Галацем»?

– Нет. Цвет у них одинаковый, белый, но «Флукицид» – это таблетки, а «Галац» кристаллы. Вы же их сами видели.

– Видел. Но хотел услышать ваше мнение. Мистер Спенсер таблетки «Флукицида» измельчал?

– Нет. А зачем?

– Вот именно, сэр. Зачем. Однако таблетки в коробке, хранящейся в его столе, были измельчены в порошок.

Обдумав этот новый для меня факт, я отважился высказать предположение:

– Что, если Спенсер всыпал в рот Латимеру кристаллы «Галаца», а потом вернулся к себе в кабинет, и там у него вдруг заболела голова? Он решил принять «Флукицид» и перепутал коробки.

– Как он мог перепутать, – удивился инспектор, – если они лежали в разных местах?

Только теперь мне стало ясно, что Хупингтон кое-что соображает, а не просто действует наобум.

– Так вы думаете, коробки намеренно поменяли местами, чтобы он перепутал? – спросил я.

– Возможно. – Инспектор задумался. – Тут ситуация сложнее. Мистер Спенсер, только что расправившись с мистером Латимером, попадает в свой кабинет и немедленно принимает «Флукицид». Причем не глотает таблетку, а кладет растолченный порошок себе в чай, размешивает и пьет.

Этого я, разумеется, не знал и даже не подозревал, потому что к тому времени в намерениях Латимера еще не разобрался.

– Вы полагаете, что «Галац» ему в чай подсыпали?

– Да, но неизвестно откуда. Тот, кто поменял коробки в столе, аккуратно протер их, так что на них ни единого отпечатка. Получается, что в чай ядовитые кристаллы попали либо из вашего стола, либо из той коробки, но раньше. На вашей коробке отпечатков так много, что не разберешься. Ясно лишь одно – смерть настигла мистера Спенсера после того, как он отведал отравленного чая. Насколько я понял, он любил пить чай остывшим и это было известно всем. Значит, яд ему могли подсыпать в то время, когда он находился в кабинете мистера Латимера.

– Или раньше, – заметил я.

– Или раньше, – согласился инспектор. – И сделать это мог любой работник вашей фирмы. Например, мисс Уиндэм или Томас, перед тем как подать чай. У вас тоже была такая возможность, пока чай остывал в его кабинете. Одно лишь несомненно – мистера Спенсера убил яд, добавленный в чай.

Значит, инспектор Хупингтон наконец-то догадался, что это произошло не случайно. Уже прогресс.

– Инспектор, позвольте мне кое-что уточнить, – произнес я. – Подсыпать в чай яд заранее было неразумно. Потому что мисс Уиндэм могла подать с подноса любую чашку мне или Латимеру.

– А разве вам чашку подавали?

– По-разному. Но вы правы, чаще всего я сам ее снимал с подноса мисс Уиндэм. Причем ту, что стояла ближе.

– Вот видите.

– Но все же, – настаивал я, – лучше предположить, что яд в чашку Спенсера был добавлен позже. Тут важно одно обстоятельство, о котором вам, возможно, не известно. Когда мисс Уиндэм принесла Латимеру чай, ему вдруг срочно понадобилась какая-то бумага, и он отправил ее за ней. То есть Латимер некоторое время оставался наедине с чашкой, несомненно, предназначавшейся для Спенсера, и ничто не мешало ему насыпать туда кристаллы. Вы не считаете, что на это стоит обратить внимание?

Инспектор надолго задумался, видимо, пытаясь сообразить, что я имею в виду. А ведь моя версия была совершенно очевидна. Латимер, заранее спланировав убийство Спенсера, специально попросил мисс Уиндэм принести график публикаций нашей рекламы в «Дейли мейл», хотя он был ему совершенно не нужен, и в ее отсутствие насыпал в чай Спенсера яду. Надо учитывать, что я предлагал Латимеру взять немного «Галаца» для проверки, но он категорически отказался. Скорее всего, манипуляцию с коробками в ящике стола Спенсера провел он, чтобы потом все выглядело, как будто тот отравился по ошибке. Но Спенсер нанес удар первым и только потом пал жертвой замысла Латимера.