Энн Перри - Покойник с площади Бедфорд
Питт все никак не мог смириться с информированностью Каделла. Пусть то, как он узнал подробности биографий своих коллег по клубу «Джессоп» и сумел придумать поводы для их шантажа, было более-менее понятно – но суперинтендант никак не мог догадаться, откуда Каделл знал Слинсби и Коула, не говоря уже об Эрнсте Уоллесе? А убийство в Шордиче? И нужны ли ему были только деньги? А если да, то зачем? На что он тратил их в таких количествах, что ему не хватало его более чем солидной зарплаты и унаследованного состояния?
Возможно, он был садистом, и его привлекала власть, которая позволяла ему мучить, пытать и издеваться над другими людьми? Но это совершенно не походило на человека, которого Веспасия знала и близко наблюдала в течение более чем четверти века.
Или это была, как они думали раньше, какая-то безумная африканская авантюра, связанная со спекуляциями и созданием своей собственной маленькой империи?
Что бы это ни было, найти ответ могло помочь только тщательное изучение документов Каделла, а также допрос его вдовы и слуг, которые могли дать хоть какую-то ниточку к решению этих загадок. Поэтому Питт остановил проезжающий кеб и велел везти себя к дому погибшего дипломата.
Дорога перед домом все еще была засыпана сеном, и все шторы на окнах были задернуты. Из-за этого окна были похожи на закрытые глаза, и казалось, что дом тоже умер.
Но когда полицейский дернул за звонок, его немедленно впустили, и через несколько минут в приемной появилась сама Теодозия. Она была одета во все черное, и только на шее у нее виднелась блестящая агатовая брошь. Глаза ее запали, а кожа была нездорового бледного оттенка. Любая краска на этом лице выглядела бы как грим клоуна. Но даже в таком состоянии Теодозия оставалась красивой женщиной: контур ее скул и длинная, грациозная шея не поддавались влиянию горя, а густые черные волосы с серебряными нитями седины были тщательно причесаны. Чем-то она напоминала Томасу Веспасию.
– Я могу что-то еще сделать для вас, суперинтендант? – спросила женщина. – Или вы что-то обнаружили? – Она отчаянно старалась говорить спокойным голосом, и это ей почти удалось.
Как ему надо было ответить, какие слова подобрать, чтобы не подразнить несчастную вдову надеждой, а потом вновь не лишить ее?
– Ничего нового, – быстро ответил Томас и увидел, как опять потух взгляд хозяйки дома. – Просто возникли новые вопросы, на которые я не могу найти ответов, и поэтому мне придется поискать их у вас.
Миссис Каделл была слишком хорошо воспитана, чтобы показаться невежливой, а кроме того, она помнила, что стоящий перед ней полицейский – друг ее крестной матери.
– Полагаю, что вы еще раз хотите все осмотреть? – спросила она негромко.
– Если вы не возражаете. Я хотел бы еще раз просмотреть все письма и документы мистера Каделла, то есть все, которые он хранил дома. И еще мне нужно снова переговорить со слугами, особенно с камердинером и кучером.
– Почему? – спросила вдова, но потом в ее глазах засветилось понимание, и ее лицо потемнело от горя. – Не может быть, чтобы вы верили в то, что Лео убил того несчастного, которого нашли на ступенях дома на Бедфорд-сквер! Это просто невозможно. Откуда он мог его знать?!
– Я не думаю, что он его убил, – быстро ответил Питт. – Более того, скажу вам, что мы знаем, кто убийца. У нас есть свидетели. Этого человека уже арестовали, и ему предъявлены обвинения. Но он клянется, что не перевозил тело из Шордича на Бедфорд-сквер. Он говорит, что после убийства просто сбежал. Кстати, это тоже видели другие люди. Поэтому я хочу понять, каким образом труп оказался на ступенях дома генерала Балантайна, кто положил ему в карман табакерку и кто пытался выдать труп за тело Альберта Коула.
– Какую табакерку? – окончательно запуталась женщина.
– У генерала Балантайна была очень необычная табакерка, – объяснил суперинтендант. – Она была похожа на ковчежец для мощей и сделана из томпака. Генерал передал ее шантажисту. – Питт заметил, как поморщилась при этом слове его собеседница, но никакого другого он употребить не мог. – Передал, как знак своего подчинения. Эту табакерку нашли в кармане трупа вместе со счетом, благодаря которому мы его и идентифицировали – к сожалению, как выяснилось позже, ошибочно – как Альберта Коула, солдата, который вместе с Балантайном принимал участие в той кампании, когда и произошел случай, которым его шантажировали.
– И вы считаете, что мой муж нашел это тело, где бы оно ни было, переместил его на Бедфорд-сквер и положил в его карманы все эти вещи? – Теодозия смотрела на Томаса с явным недоумением, но сил на возражения у нее не было. Ей было нехорошо от горя и от всей творящейся вокруг неразберихи. – Так ли уж важны сейчас все эти детали, мистер Питт? Или вам обязательно надо поставить все точки над «i»?
– Я должен понять все это, миссис Каделл. Понять лучше, чем понимаю сейчас, – ответил суперинтендант. – К сожалению, в деле все еще много такого, что не поддается объяснению. У меня такое чувство, как будто я что-то недоделал. И мне необходимо знать, что произошло с настоящим Альбертом Коулом. Если он жив, то где прячется? А если умер, то была ли это естественная смерть – или убийство?
– Наверное, это ваша работа. Я… я хочу надеяться, что вы найдете иное объяснение всему этому, которое не будет касаться моего мужа. Я понимаю, что все факты, какие есть в вашем распоряжении сегодня, не дают вам повода усомниться в его виновности, и все-таки не верю, что все это было сделано человеком, которого я знала… и любила. – Губы вдовы слегка задрожали, и она сделала нетерпеливый жест рукой. – Думаю, вы принимаете меня за дурочку. Но, мне кажется, любая женщина на моем месте, любая жена, мужа которой обвиняют в преступлении, говорила бы то же самое. Вы, наверное, слышали это тысячи раз.
– Если б все люди были простодушны и бесхитростны, миссис Каделл, то многие смогли бы выполнять мою работу, и даже лучше, чем это делаю я, – мягко сказал Томас. – Иногда на расследование дела у меня уходят недели, и очень часто я вообще не добиваюсь никакого успеха. А когда мне это удается, то иногда я бываю поражен результатами не менее других. Чаще всего мы видим лишь то, что хотим, и то, чего ожидаем.
– С чего вы хотите начать? – По лицу Теодозии пробежала тень улыбки.
– Если позволите, то с камердинера.
Но камердинер Лео по имени Дидкотт ничем не смог помочь Питту. Было совершенно очевидно, что он находится в состоянии шока и недоумения, к которым примешивалась неуверенность в завтрашнем дне: было понятно, что это место он потеряет, как только будет решено, что делать с вещами Каделла. Камердинер старательно пытался ответить на все вопросы полицейского, но ничего не мог рассказать о жизни своего хозяина, кроме того, о чем было хорошо известно по его работе в Форин-офис и по тем дипломатическим и общественным обязанностям, которые чиновнику приходилось выполнять. Если у него и была одежда, в которой можно было передвигаться по Ист-Энду[43] или посещать игорные дома низкого пошиба, не говоря уже о турнирах по боям без перчаток или собачьих боях, то хранилась она не дома.
Суперинтендант сам тщательно осмотрел все шкафы и ящики в доме. Как он и подозревал, Каделл оказался разборчивым человеком, который хорошо одевался и следил за своим внешним видом, но его гардероб, принимая во внимание его положение и доходы, нельзя было назвать экстравагантным. Большинство его костюмов имели классический покрой, и лишь немногие из них можно было отнести к повседневной одежде.
Дидкотт вел дневник всех мероприятий, на которых должен был присутствовать Лео. Это делалось для того, чтобы всегда иметь наготове необходимый костюм, вычищенный и выглаженный, и необходимое количество чистых и отутюженных сорочек. Питт внимательно изучил этот дневник за три последних месяца. Если Каделл присутствовал на каждом из указанных в дневнике мероприятий, а камердинер уверял, что именно так все и было, то у него совсем не было времени на то, чтобы предаваться любым формам разврата. Было непонятно, как дипломат мог находить время для посещения Шордича или любого другого места, где он мог бы тратить деньги на свои темные желания.
Оказалось также, что в последнее время Каделл очень редко посещал «Джессоп» – не больше трех раз за последние восемь недель. По крайней мере, так было, если верить дневнику камердинера. Может быть, стоит съездить в сам клуб и порасспрашивать там? Вполне возможно, что это и не имело значения, но это был еще один фактик, который не вписывался в общую картину.
После изучения одежды Лео суперинтендант спустился вниз и прошел на конюшню, где разыскал его кучера. Однако даже самый тщательный и подробный допрос возницы ничего ему не дал. Тот регулярно возил Каделла на протяжении последних восьми лет, но никогда не попадал с ним ни в Шордич, ни в любое другое подобное место. Кучер смотрел на Томаса широко открытыми печальными глазами и, казалось, не понимал больше половины из того, о чем тот его спрашивал.
