Плач - Сэнсом Кристофер Дж.

— Так что, вы думаете, с ними случилось, сэр? — снова спросил Милдмор. — С кружком Грининга? Зачем его убили? Это потому… что я принес ему книгу?

— Не знаю, — честно ответил я. — Но думаю, что тут было больше, чем убийство.

— Что больше? Сэр, я все вам рассказал, я доверился вам. И теперь чувствую, что вы знаете что-то, чего не знаю я.

— Да, знаю, но пока не могу вам рассказать. Но будьте уверены, я не причиню вам никакого вреда. А что вы теперь будете делать, когда вернетесь в Тауэр?

— У меня нет дежурств до следующего понедельника, — покачал головой мой собеседник. — Каждый раз, отправляясь на работу, я трясусь от страха. Я чувствую, что на меня смотрят, ждут чего-то. Я в ужасе, что рано или поздно они узнают про книгу…

Я услышал снаружи шаги нескольких человек. Милдмор встревоженно посмотрел на меня расширенными от страха глазами. Дверь открылась, и вошли Барак с Уильямом Сесилом, который строго посмотрел на молодого тюремщика. За ним последовали два крепких молодца, держащих руки на рукоятях мечей. Я думал, что Томас может попытаться убежать, но он сник и теперь робко стоял у своего кресла, весь дрожа. Взглянув на меня, он проговорил с тихим ужасом:

— Вы меня предали.

— Нет, — ответил я, — напротив: теперь вы будете защищены.

Я посмотрел на Сесила, но его строгое лицо не смягчилось.

Глава 22

Вечером я снова был в кабинете лорда Парра в Уайтхолле. Здесь также присутствовали Уильям Сесил и архиепископ Кранмер, чей белый стихарь контрастировал с нашими темными робами юристов. На столе лежал большой лист бумаги, исписанный плодами моих размышлений в тот день. Все мы в ожидании смотрели на дверь.

Мы должны были встретиться с лордом Парром в четыре часа — Сесил сообщил мне об этом, когда его люди уводили Милдмора из моего кабинета. Он сказал перепуганному молодому тюремщику только, что работает на друзей, которые служат при дворе и проследят, чтобы с ним ничего не случилось, поместив его покамест в безопасное место и сообщив в Тауэр, что он заболел.

Томас был страшно перепуган и умолял, чтобы его отпустили, но Уильям в резких выражениях сказал, что убийцы Грининга все еще на свободе и что недавно я столкнулся с ними; я мог лишь подтвердить это. Когда Милдмора уводили, он бросил на меня через плечо взгляд, полный страдания и гнева — ведь пока он открывал мне душу, я готовил его поимку. Стоя в кабинете лорда Парра, я снова вспомнил этот взгляд. И все же Томасу было безопаснее где-то скрыться — если только королева не падет. Хотя в этом случае Милдмор станет просто еще одним, кто пропадет вместе со всеми нами.

После их ухода я еще два часа пробыл у себя в кабинете. Я закрыл ставни, взял перо, бумагу и сел думать — о датах и личностях и об исчезновении уже не одной, а двух чрезвычайно деликатных книг. Я попытался встроить рассказ Милдмора во все остальное, что мне было известно. Все вернулось к Гринингу и его кружку — кем они были и что собой представляли. Я потерял счет времени. Потом часы в инне пробили три, напомнив мне, что нужно идти. Я собрал бумаги, на которых записал самые важные пункты, направился к реке и поймал перевозчика к причалам Уайтхолла. Одежду мне опять пришлось менять в лодке. Дворцовые стражники уже начали узнавать меня — некоторые почтительно кивали, отмечая мое имя у себя в списке. А я начал осваиваться с расположением помещений во дворце: эта плотная череда необычайных строений, не похожих одно на другое, перемежалась маленькими скрытыми двориками, в которых сначала казалось так легко запутаться. Даже яркость и красота интерьеров уже казалась мне почти что обыденной, и я мог ходить по коридорам, не ожидая постоянно, что меня остановят, и не замирая перед чудесными статуями, картинами и гобеленами.

Я прибыл в кабинет лорда Парра незадолго до четырех, а вскоре пришел и он сам. Также в кабинете были Уильям Сесил и, к моему удивлению, архиепископ Томас Кранмер, замкнутый и встревоженный. Я низко поклонился ему. Парр сказал мне, что к нам присоединится королева — что она уже идет сюда.

— Я попытался уяснить, куда эти новые сведения от Милдмора привели нас, — сказал я, пока мы ждали.

— И куда же, Мэтью? — тихо, но настоятельно спросил Кранмер.

— Мне кажется, что выбор сужается.

Послышался стук в дверь, и она распахнулась. На пороге стояла Анна Герберт, сестра Ее Величества, которую я видел в замке Бэйнардс несколько дней назад. Она поклонилась, пропуская саму королеву, на которой было великолепное платье из золотистого шелка. Передняя часть платья и рукава были белыми, с изображениями маленьких золотистых единорогов. Ее лицо оставалось спокойным и сосредоточенным. За спиной у нее стояла Мэри Оделл. Мы все низко поклонились.

Королева сказала:

— Мэри, Анна, можете вернуться в мои покои.

Леди кивнули нам и удалились. Екатерина Парр посмотрела на нас четверых и глубоко вздохнула. На мгновение спокойствие покинуло ее, и она с измученным видом обратилась к своему дяде:

— В своей записке вы сообщили, что события развиваются. Вы обнаружили мою книгу?

— Нет, Кейт, но у мастера Шардлейка есть новости. — Старый лорд кивнул в мою сторону.

— Хорошие? — быстро и сосредоточенно спросила Екатерина.

— Нельзя сказать, что плохие, Ваше Величество, — ответил я. — Сложные.

Королева вздохнула и обратилась к Кранмеру:

— Спасибо, что и вы пришли, милорд. Я знаю, что мой дядя держит вас в курсе всех новостей.

— Я оказался здесь по случаю собрания Королевского совета, — сказал архиепископ.

— Теперь Гардинер и его люди уже не так агрессивны, — сказал лорд Парр; в его голосе улавливалось презрение, несомненно касающееся склонности Кранмера не присутствовать на Совете, когда ситуация казалась опасной.

Королева бросила на своего дядю строгий взгляд и сказала:

— Мы пятеро — единственные, кому известно о пропаже «Стенания». Но сначала, лорд архиепископ, расскажите, что нового в Совете.

— Больше всего там говорили о прибытии французского адмирала в следующем месяце, — отозвался Томас. — Масштаб церемоний захватывает воображение. Ризли опасается, что столь высокие налоги в этом году могут вызвать ропот и недовольство населения, но король, невзирая на это, полон решимости устроить великие торжества. — Он улыбнулся. — И вы будете на самом видном месте, Ваше Величество.

— Я знаю. Король рассказал мне про новые мантии и драгоценности для меня и моих фрейлин. А я все время обманываю его, — добавила Екатерина с дрожью в голосе.

Я подумал, как быстро исчезнет вся эта пышность, если «Стенание» вдруг появится на улицах. При воспоминании о рассказе Милдмора про Анну Эскью в Тауэре я подавил содрогание.

Архиепископ обнадеживающе продолжил:

— Посла встретит ваш брат граф Эссекский и проедет с ним по Лондону. Он тоже будет в центре торжеств. Гардинер и Норфолк во время совещания молчали. Их охота на еретиков закончилась провалом, мадам, это становится все яснее с каждым днем.

— Если только что-то снова ее не оживит, — возразила королева и обратилась ко мне: — Я слышала от дяди, что двое ваших работников ранены. Мое сочувствие.

— Ранения легкие, Ваше Величество.

— А этот Милдмор, вы укрыли его в надежном месте? — спросила Екатерина лорда Парра.

— Да, вместе со стражником и столяром, которые помогали Лиману.

— Оба могут быть обвинены в измене, — заметил Сесил.

Парр покачал головой:

— Если все утрясется, нужно обеспечить, чтобы все трое тихо исчезли из Лондона куда-нибудь подальше, в провинцию.

— Когда Милдмор не появится на работе в Тауэре, якобы по болезни, — сказал я, — это вызовет проверку.

— Но мы тут ни при чем. Подумают, что он сбежал.

— Столько пропавших… — тихо проговорила королева. — И двое убитых. И все из-за меня.

— Тут и Анна Эскью сыграла свою роль, — угрюмо проворчал ее дядя. — Покарай ее Бог за дикую ересь!