Партнер - Гришэм Джон

Ева молча раскрыла конверт. Там было письмо от Сэнди на его фирменном бланке. Дела в Билокси шли очень неплохо и довольно быстро. По прибытии в аэропорт имени Кеннеди ей следовало позвонить Сэнди в гостиничный номер и выслушать новые инструкции.

Другими словами, Сэнди сообщит нечто такое, о чем мистеру Берку знать не обязательно.

Они подъехали к расположенной в северной части аэропорта Майами стоянке личных самолетов. Пока Берк вел Еву к небольшому ангару, фэбээровцы оставались в машине.

Ожидавшие Еву пилоты указали ей на крошечный самолетик, готовый по ее приказу лететь куда угодно. «В Рио! — хотелось закричать ей. — В Рио!»

Она пожала Берку руку, поблагодарила его за заботу и поднялась на борт. Багажа у нее не было. Ни одной тряпки!

Патрик дорого заплатит за это. Ничего, добравшись до Лондона, она проведет целый день в магазинах на Бонд- и Оксфорд-стрит и купит там столько платьев, что у этой игрушечной птички отвалятся крылья.

В этот ранний час Дж. Мюррей казался особенно взъерошенным и усталым. Буркнув приветствие открывшей дверь секретарше, он согласился выпить чашку горячего крепкого кофе. Сэнди предложил ему пройти в гостиную, где они и устроились, чтобы выверить соглашение об имущественных правах.

— Это намного лучше, — заметил Сэнди, прочитав текст документа.

Труди уже подписала бумагу. Еще одной встречи с ней и ее сожителем Мюррей не выдержал бы. Вчера в его кабинете произошла отвратительная ссора между миссис Лэниган и Лэнсом. Дж. Мюррей долгие годы занимался сложными бракоразводными процессами и сейчас мог бы об заклад побиться, что дни Лэнса сочтены. Над Труди нависала угроза тяжкого финансового бремени.

— Мы согласны поставить на бумаге свое имя, — сказал Сэнди.

— Еще бы! Здесь все, чего вы так хотели.

— При данных обстоятельствах это единственно справедливое разрешение проблемы.

— Да, пожалуй.

— Послушайте, Мюррей, удалось достичь определенного прогресса по вопросу тяжбы между вашей клиенткой и «Нозерн кейс мьючуэл».

— Ну-ну?

— Так вот, опуская малоинтересные для вашей клиентки детали, могу сказать: «Нозерн кейс мьючуэл» согласилась не предъявлять иска Труди.

Несколько мгновений Дж. Мюррей просидел в остолбенении, затем у него от удивления вытянулось лицо. Это что, шутка?

Сэнди нашел на столе копию соглашения со страховой компанией. Пару-тройку самых щепетильных абзацев он старательно затушевал черным фломастером, но и оставшегося было для Мюррея более чем достаточно.

— Вы смеетесь… — пробрюзжал Мюррей, беря в руки лист бумаги.

Не обратив ни малейшего внимания на черные прямоугольники вымаранного текста, он вчитался в нетронутые цензором параграфы документа. Точными и совершенно недвусмысленными словами в нем говорилось о полном отказе компании «Нозерн кейс мьючуэл» от всяких попыток предъявить миссис Труди Лэниган иск по поводу полученных ею страховых сумм.

Причины такого великодушия Дж. Мюррея не интересовали. Патрика вообще окружал непроницаемый ореол таинственности. Какой смысл задавать вопросы?

— Очень приятный сюрприз.

— Я был уверен, что он вам понравится.

— Все остается у нее?

— Абсолютно все, что она имела.

Мюррей во второй раз медленно прочитал строки.

— Могу я получить копию?

— Нет. Документ конфиденциален. А вот бумага из суда с констатацией отказа от иска будет сегодня же. Ее копию я могу переслать вам по факсу.

— Спасибо.

— И еще один момент. — Сэнди протянул Мюррею копию соглашения с «Монарх-Сьеррой», тоже слегка подправленную. — Посмотрите четвертый абзац на странице три.

Безукоризненным юридическим языком там говорилось об учреждении фонда в двести пятьдесят тысяч долларов для защиты интересов Эшли Николь Лэниган. Распорядителем фонда являлся Сэнди Макдермотт. Деньги предназначались исключительно для получения ребенком образования и охраны его здоровья. Средства, оставшиеся неиспользованными, будут выплачены девочке наличными по достижении ею тринадцати лет.

— Не знаю, что и сказать.

Мюррей размышлял о том, какой эффект произведет эта информация в его офисе.

Сэнди махнул рукой — мелочи.

— Что-нибудь еще? — широко улыбнулся Мюррей.

— Все. С разводом покончено. Приятно было поработать с вами.

Мужчины пожали друг другу руки, и Мюррей, окрыленный, вышел. Мысли его витали в облаках, когда он в одиночестве спускался в лифте. О, он расскажет Труди о своей бескомпромиссной борьбе с этими подонками, о том, как загнал их в угол вместе с их наглыми требованиями и грозил им судом. Сколько подобных дел прошло через его руки!

Вот почему у него репутация неутомимого поборника справедливости.

К черту супружескую неверность! К черту порнографические картинки! Да, его клиентка виновна, и все же она имеет право на беспристрастное отношение. В конце концов, ведь у нее на руках невинный ребенок. Кто защитит его?

Да, он разбил их наголову. Он потребовал учредить для девочки фонд, и под чудовищным грузом собственной вины Патрик был вынужден согласиться отдать Эшли Николь четверть миллиона долларов.

Он не знал пощады в борьбе за права своей клиентки, получившей от страховой компании два с половиной миллиона. Перепуганные, Патрик и его адвокат перебирали все возможные способы сэкономить на Труди. Детали разговора с ними предстояло уточнить, но в распоряжении Мюррея оставалось еще не менее часа.

Пока он доберется до офиса, в голове его созреет удивительное и подробнейшее изложение случившегося.

В аэропорту имени Кеннеди девушка за стойкой регистрации на «конкорд» удивленно вскинула брови: у пассажирки не было багажа. Пришлось вызвать старшего смены, и вокруг пытавшейся сохранить спокойствие Евы поднялась идиотская суета. Она не могла позволить, чтобы ее арестовали вторично. Она любила Патрика, но сложившаяся ситуация никак не вписывалась в сценарий романтической истории. Совсем недавно Ева успешно поднималась по ступенькам служебной лестницы, делая карьеру в лучшем городе мира, но внезапно в ее жизни появился Патрик, и все изменилось…

К счастью, на этот раз обошлось без неприятностей — лица окружавших Еву людей светились доброжелательными улыбками. Служительница провела Еву в зал ожидания и предложила чашку кофе. Из кабинки телефона-автомата Ева связалась с находившимся в Билокси Сэнди.

— У вас все нормально? — услышала она в трубке его голос.

— Да, Сэнди. Я в аэропорту, готова лететь в Лондон. Как Патрик?

— Великолепно. С федеральными чиновниками мы уже договорились.

— Во что это обошлось?

— В сто тринадцать миллионов. — Сэнди подождал ее реакции.

Патрик, услышав эту сумму, остался совершенно невозмутимым. Ева тоже.

— Что дальше? — спросила она.

— Мы свяжемся с вами, когда вы доберетесь до Лондона. В отеле «Времена года» забронирован номер на имя Лиа Перес.

— Это опять-таки я. Передайте Патрику, что я все еще люблю его, даже после того как побывала в тюрьме.

— Я увижусь с ним сегодня вечером. Будьте осторожны.

— Чао.

Маста переполняло сознание собственной значительности. Накануне вечером, после того как Сэнди передал документы и пленки, он посадил всех своих сотрудников на телефоны, заставив известить членов большого жюри о срочной сессии, а сам с пятью помощниками и фэбээровцами просидел до трех ночи, разбирая полученные бумаги. В восемь утра Маст уже был за своим рабочим столом.

Заседание большого жюри было назначено на полдень.

Предполагался и перерыв на ужин. Гамильтон Джейнс решил присутствовать и дождаться окончания заседания, как, впрочем, и Спролинг. Единственным, кого должно было заслушать жюри, являлся Патрик Лэниган.

В соответствии с соглашением перевозили Патрика без наручников. Выбравшись с заднего сиденья не имевшей номерных знаков машины ФБР, через боковую дверь он, никем не замеченный, вошел в здание федерального суда Билокси. Рядом шагал Сэнди. На Патрике были брюки цвета хаки, кроссовки и рубашка из плотной ткани. Он выглядел довольно худым и бледным, однако нисколько не болезненным и чувствовал себя великолепно.