Кэрол Дуглас - Танец паука
Холмс сделал затяжку и повернулся так, чтобы дым выходил в окно. Я почти ощутила, как среди нас появился призрак Лолы, который жадно вдыхает дым его трубки.
– А каковы были убеждения отца Хокса касательно Лолы Монтес?
– Она горячо раскаивалась в своих поступках и в том, что была столь сумасбродной.
– Приближение смерти часто производит подобный эффект.
– Отец Хокс пришел к выводу, что Лола заслуживает канонизации.
Холмс даже курить перестал.
– Святая? Лола Монтес? – Эти скептические слова вырвались, словно клубы дыма. – Старик, верно, совсем выжил из ума. В таком случае его смерть еще более тревожит меня.
– Действительно, кто же был так жесток по отношению к старому и не совсем вменяемому человеку?
– Да, мотив стал еще более загадочным. Видимо, он знал что-то такое, из-за чего его пытали.
– Он мог знать, где спрятаны драгоценности Лолы Монтес.
Мне претило раскрывать ему все сведения, которые мы с Ирен с таким трудом добыли, как золотоискатели добывают золотой самородок, перелопатив целую гору твердой бесплодной породы.
Холмс уставился на меня, а потом засмеялся:
– Надо полагать, речь о чем-то большем, чем просто куча безделушек, накопленных за весьма сомнительную жизнь?
– Вы же помните те королевские драгоценности Богемии на фотографии, которые чуть было не опрокинули саму Богемию, – сказала я ледяным тоном. – А Лола Монтес низвергла Баварию.
– Я рад, что вы полностью пришли в себя, мисс Хаксли, и вот еще что. – Он проигнорировал мое возмущение и выглянул на улицу. – Мы приехали по нужному адресу. Предлагаю прекратить взаимные упреки и взяться за работу.
Экипаж остановился, качнувшись, что означало, что наше путешествие подошло к концу.
Мистер Холмс открыл дверцы и вылез из экипажа. Я поняла, что в мужском костюме не могу сделать того же, если не обопрусь на руку, которую Холмс протянул мне.
– Спасибо, сударь. Вот вам два доллара.
Кучер пробормотал слова благодарности (видимо, не только Ирен проматывала состояние на транспортных расходах), взмахнул хлыстом над крупом лошадей и оставил нас на темной тихой улице, откуда я сбежала всего пару часов назад.
Если бы я могла повернуть время вспять и остановить Ирен или пойти вместе с ней. Но размышлять обо всем этом было некогда.
– Пойдемте, – велел Холмс, доставая фонарик из вместительного кармана своего пальто.
– Вы хотите, чтобы я пошла с вами?
– Мне нужен кто-то, кто подержит фонарь.
Трубка исчезла, он зажег фонарь с помощью спички, а потом поправил створки, чтобы фонарь давал лишь узкий луч света.
– Справитесь?
– Конечно! – Я взяла фонарь и пошла следом за ним.
Он шел прямо-таки похоронной походкой! Задача оказалась сложнее, чем я предполагала, поскольку он без конца останавливался и наклонялся, едва ли не утыкаясь носом в землю. Мне, разумеется, приходилось повторять за ним его движения, вытягивая руку, чтобы фонарь освещал то, что он ищет, а самой стоять четко за спиной Холмса.
Поза была очень неудобной, а от него вместо слов благодарности я слышала лишь отрывистые инструкции.
– Выше. Ниже. Левее. Правее. Не двигайтесь!
Если бы я была цирковым тюленем, то, наверное, лучше выполняла бы его команды. Однако чем больше меня раздражал Холмс, тем дальше отступал гнетущий страх за жизнь и здоровье Ирен.
– Выше, Хаксли!
Я дернулась, и образ Ирен, которая исчезла в этой самой темноте, которую мы сейчас так пристально изучаем, пропал.
– Вы что-то выяснили? – шепотом спросила я, поскольку мы не могли разговаривать громко под окнами чьих-то спален.
– Отпечатки трех пар ног поверх еще одних следов ботинок маленького размера. У Лолы Монтес тоже была крошечная стопа?
– Как и у Золушки, – резко ответила я. Мне не хотелось потворствовать фантазиям о том, что Лола на самом деле мать Ирен. Из этого не выйдет ничего хорошего, пока что вышло только плохое. Особенно если говорить о моем ночном дежурстве у стен пансиона.
Наконец мы завернули за угол, чтобы изучить черный вход в здание. Я издала вздох облегчения.
– Потише, мисс Хаксли. Совсем рядом спят люди.
Он прошел по следам до крыльца, где при свете фонаря, который я держала, подобрал с деревянных ступеней какие-то невидимые улики с помощью пинцета. Какие-то сухие травинки.
К счастью, нужная нам комната выходила прямо на задний двор, так что мы попали туда почти сразу, как вошли через черный вход.
Изучив и подергав дверь, Холмс забрал у меня фонарь.
– Мне многое надо осмотреть в комнате. Ждите тут, никуда не уходите.
– Могу я хотя бы присесть на крыльце?
Холмс махнул фонарем в сторону крыльца.
– Да, – сказал он и закрыл створки фонаря. Мы погрузились в кромешную тьму.
Холмс вошел в комнату, которую мы с Ирен так тщательно обыскали всего пару дней назад.
Я медленно опустилась на грязные ступеньки, радуясь, что испачкаю не платье, а всего лишь одежду с блошиного рынка. То было пустынное время между полуночью и рассветом, когда все порядочные люди сладко спят в своих постелях, а непорядочные заняты своими темными делишками.
Никто не шастал между рядами пансионов, но ночная жизнь давала о себе знать. В мусоре, который здесь был свален, раздавалось еле слышное позвякивание стекла и шуршание бумаги. Мыши, крысы и насекомые шебуршали в нем в поисках еды и убежища. Над головой хлопало на ветру, словно призрачный кнут или паруса, выстиранное белье, которое хозяйки оставили на ночь. Белые простыни колыхались, будто призраки, закрывая темное ночное небо.
Потом я услышала стук собачьих когтей по влажной мостовой и увидела собак, причем некоторые из них были довольно крупными. Я сидела неподвижно, стараясь не привлекать их внимания. Я не понимала, что Шерлок Холмс изучает в последнем жилище Лолы Монтес, и не знала точно, что принесет мне утро нового дня, – надежду или отчаяние.
Прошло много времени, прежде чем дверь за мной тихонько отворилась. Кто-то склонился надо мной.
– Ее здесь, разумеется, нет, хотя следы ее бурной деятельности присутствуют в избытке. Я должен идти по следу. Вы сможете нанять экипаж и вернуться в «Астор»?
Примерно тем же я занималась несколько часов назад. Теперь эта задача не казалась такой уж невыполнимой.
Я ничего не отвечала, а Холмс наклонился ниже, обдав меня запахом табака, который напомнил об Ирен, вернее, об ее отсутствии.
– Я должен пойти один. Утром я дам вам знать, что мне удалось выяснить.
Утро. Какое мучительное, печальное слово. Я сомневалась, что мне понравится то, что я узнаю «утром», чем бы ни занимался Шерлок Холмс весь остаток ночи.
Я поднялась. Колени похрустывали, как белье, висящее над нами.
– Буду ждать от вас новостей. – Я говорила, как его клиент.
Холмс мне не ответил, и я повернулась, чтобы упрекнуть его в невежливости, но он исчез, растворившись в нескончаемой тьме.
Я пошла в сторону улицы. Снова придется ехать одной в столь поздний час, но я будто оцепенела и не испытывала страха.
Как только я вышла на Бродвей, освещенный множеством фонарей, то смогла нанять экипаж. Я уселась внутрь, оценив пружины, и приказала себе вернуться в «Астор».
Глава сорок вторая
Сюрприз
Брюнет, красавец, прекрасно одевается, бывает у нее ежедневно, а порой и по два раза в день. Его зовут мистер Годфри Нортон из Темпла[78].
Шерлок Холмс (Артур Конан Дойл. Скандал в Богемии)Бывает такая усталость, когда ничего не чувствуешь. Усталость, в которой самая истеричная натура слишком вымотана, чтобы снова и снова о чем-то думать. Именно в таком состоянии я вернулась к дверям нашего с Ирен номера. В руке я сжимала ключ, хотя и не знала точно, как воспользоваться этим приспособлением.
Как боялась я этой пустоты за дверью, ужасающего факта исчезновения Ирен. Она пропала. Возможно, навсегда. Но идти мне больше было некуда.
Я сунула ключ в замочную скважину при свете газового фонаря на стене.
Я подергала ключ, забыв, как обходиться с этим замком… вернее, никогда и не знала, поскольку Ирен всегда шла первой, как и во многом другом, и открывала дверь.
Слезы наворачивались на глаза, но я боролась, хотя рядом не было никого, кто велел бы мне сдержать их. Темнота в номере меня удивила. Воздух показался холодным, хотя на улице остатки летней жары еще давали о себе знать.
Я не помнила, где включается газовое освещение, поскольку это еще одна вещь, которую Ирен торопилась сделать первой, как торопилась она и в пансион…
Я прошлась вдоль стены, слушая, как мои ноги шаркают по голому полу, и ощупывала стену на уровне плеча. Может, надо было пойти не направо, а налево от двери?
Я собралась было повернуться, но… надо мной вдруг нависла черная осязаемая темнота.
Эта темнота тут же окутала меня, как ковер Клеопатру[79], только этот ковер был соткан из шерсти с довольно-таки прочной основой, поскольку я пиналась и била по нему кулаками, молча сопротивляясь.
