Кэрол Дуглас - Железная леди
Я сообщала, что мы как раз должны повернуть на нужную улицу. Жилище доктора Уотсона находилось всего через три дома от угла на противоположной стороне, однако подруга вынудила меня остановиться перед витриной аптеки. Мы изучили выставленные там средства от бурсита, потом Ирен надела пенсне и осмотрела спокойные окрестности.
– Я ищу праздно шатающегося мальчишку, Нелл. Ты видишь кого-нибудь?
– Обычно на лондонских улицах их полно.
– Это патриархальный Паддингтон, и здесь меньше уличных мальчишек, промышляющих мелким воровством.
– А праздно шатающаяся девочка подойдет?
Ирен повернулась, чтобы посмотреть на юную мисс в ярко-голубом матросском платье, сидящую на ступеньках заведения парикмахера через дорогу.
– Даже лучше! – Ирен улыбнулась и помахала малышке, чтобы та подошла.
Девочка осторожно взглянула через плечо, затем решила, что ее мать еще не собирается выходить и что мы, несмотря на нашу прискорбную неряшливость, выглядим весьма интересно. И бедный ягненок направился к нам.
– Ах, моя дорогая, – начала Ирен, наклоняясь к малышке и добавив голосу трагические ноты, которые вызвали бы сострадание даже у моллюска, – мой дядя очень болен. Я пришла в аптеку за лекарством, но ему срочно нужен врач.
Девочка повернулась в нужном нам направлении:
– Вон там живет доктор Уотсон…
– Чудесно! Погоди-ка. – Ирен стала поспешно писать на обрывке бумаги, используя сумку как подставку. – Передай ему, пожалуйста, эту записку. Там указано, где найти моего дядю… Фрост. Джонатан Фрост. Но пусть доктор поторопится! У дяди страшный озноб. Он белый как полотно. А тебе за помощь… – Ирен показала монету в пять пенсов.
– Что вы, мисс, – горячо возразила девочка, – мне не разрешают брать плату за добрые дела.
Она побежала прочь с деловым видом, сжимая в руке записку. Ирен схватила меня за локоть и втолкнула в аптеку, где резко пахло грушевой эссенцией и нафталином.
Сквозь мутное окно, выходящее на жилище доктора Уотсона, мы наблюдали простую и ясную пантомиму: девочка потянулась и позвонила в дверь. Служанка открыла. Девочка исчезла внутри. Снова появилась уже без записки. Через несколько мгновений дверь опять открылась и вышел доктор Уотсон.
– Давай быстрее, Нелл, – прошипела Ирен. – Надо как следует рассмотреть его ручную кладь. Если мы его отослали с нужной нам сумкой, придется срочно прибегнуть к другому плану. – Она всучила необходимое мне пенсне.
Я успела вовремя его надеть, чтобы разглядеть саквояж доктора, который болтался у него в руке, пока он торопливо шагал мимо в сторону подземной станции.
– Латунь, – выдохнула я.
– Что?
– Я видела блеск яркой отделки из латуни. Это наверняка новый саквояж.
Ирен кивнула:
– Я тоже так подумала. Теперь подождем, пока уйдет наша маленькая мисс.
Однако дело застопорилось: девочка вернулась на ступеньки на противоположной стороне. От нечего делать я осмотрела ассортимент аптеки и обнаружила пастилки Виши – единственную вещь французского производства, которая пришлась мне по вкусу, – но вскоре Ирен снова подозвала меня к окну:
– Слава богу, зашла внутрь, чтобы посмотреть, как ее маму приводят в порядок.
Крадучись, как воры, мы забежали за угол, а Ирен снова нацепила мое пенсне, несмотря на мои протесты. Ничто так не ослепляет, как невозможность видеть. Вскоре подруга и я стояли перед дверью, в которую мы с Годфри зашли около трех дней назад.
Я позвонила в колокольчик. Дверь распахнулась, и появилась служанка с широким бледным лицом, и я сообразила, что именно эта бедная невинная душа, должно быть, и «обнаружила» мертвую кобру. На мгновение уста мне сковал стыд.
Образовавшуюся паузу нарушила моя бесстыдная спутница – вот уж у кого язык был без костей!
– Хозяин или хозяйка дома? – напористо затараторила она. – Мы собираем пожертвования для церкви Сент-Олдвин-зе-Болдc-он-зе-Мур. Весьма благородное дело.
Губы служанки скривились в нерешительном возражении.
– Что там такое, Пруденс? – послышался добрый голос. – Доктора нет, он на вызове, – продолжила говорившая, открывая пошире дверь, чтобы рассмотреть нас, и стало ясно, что это миссис Уотсон.
– Фсе в поряфке, – произнесла я к своему собственному удивлению, – фы офень любефны. – Ирен решила, что если я прикинусь простуженной, то смогу прижимать носовой платок к нижней части лица, а сопутствующая шепелявость удачно изменит мой голос. Мне всего лишь нужно было дышать через рот, как я однажды уже делала в Париже.
– Что? – Бедная леди была в полном недоумении.
Ирен постаралась поддержать игру и близоруко уставилась на латунную табличку с именем жильца и родом его занятий:
– Миссис Уотсон, верно? Мы бы очень хотели поговорить с вами в отсутствии вашего мужа. Мы прихожане Сент-Олдвин-зе-Болдc-он-зе-Мур, церкви близ Ноттинг-Хилла, которая пострадала от огня.
– Ох, господи. – Миссис Уотсон нахмурилась при упоминании о мифическом огне. – Я не слышала о вашем приходе… или о вашем пожаре…
– Конечно нет, – с грустью произнесла Ирен. – Несчастье страшно сократило наши ряды и средства. Вот почему теперь нам приходится ходить по домам в поисках любых благотворительных пожертвований.
– Полагаю, я могла бы… – начала славная женщина. – Но как же я невежлива! Заходите, дамы.
Таким образом мы проникли в дом Уотсона, где я оказалась уже во второй раз. Нас провели в очаровательную маленькую гостиную, где возле окна, выходящего на улицу, размещался стол, покрытый кружевной скатертью. На нем стоял стереоскоп, ловивший прямой луч солнечного света.
– Итак, – произнесла миссис Уотсон, когда мы сели.
Мне казалось непростительным лгать в прозрачные голубые глаза этой миниатюрной, изящно сложенной женщины, и я съежилась от стыда за нас с подругой.
– Я бы могла пожертвовать несколько монет… – нерешительно продолжила миссис Уотсон.
– О нет! – Ирен вскинула руку в протестующем жесте: – Не беспокойтесь, мы не собираем деньги.
– Тогда как мне вам помочь?
– Если у вас есть какие-нибудь ненужные вещи, нечто такое, что окажется полезным нашему приходу… старые книги, например, от которых вы все равно намерены избавиться.
– Книги? Не думаю, что Джон готов ими пожертвовать. Да и я тоже… Ни за что не расстанусь со своими томиками миссис Гаскелл, или «Уэверли» сэра Вальтера Скотта, или мисс Остин…
– Раз ваш муж врач, – быстро сказала Ирен, чтобы остановить перечисление, грозящее перерасти в подробный каталог, – возможно, вы сможете отдать нам какие-нибудь старые медицинские справочники или даже докторский саквояж, который уже не используется.
Миссис Уотсон затрясла головой:
– Нет ничего такого, что я могла бы отдать в отсутствие мужа. Согласитесь, вещи супруга священны.
– Я тоже в этом убеждена, – пришлось признать Ирен.
Миссис Уотсон вежливо посмотрела на меня.
– Я де фнаю, – грустно просопела я в квадратик ирландского льняного полотна. – Я де фамужем.
– Ах какая жалость, – с симпатией произнесла хозяйка. – А вы? – обратилась она к Ирен.
– О, я-то как раз замужем. Вот почему я спросила, не найдется ли у вас ненужных вещей, с которыми можно расстаться. Мой собственный муж с прискорбной настойчивостью держится за каждую пару старых охотничьих ботинок или сувениры своей юности – весь этот хлам, который, вероятно, и за сто лет ни разу не пригодится! Но такова природа мужчин: они любят создавать хаос.
Миссис Уотсон улыбнулась:
– Джон держит вещи в полном порядке. Это пошло еще с тех времен, когда мы не были женаты и он делил жилье с другом-холостяком. Уверяю вас, доктор прошел прекрасную школу.
Ирен тоже улыбнулась из солидарности к подтруниванию жен над отсутствующими супругами.
– Что ж, значит, вам повезло, а нам нет, – легко произнесла она, вставая и грустно моргая сквозь мое пенсне. – Придется искать помощи у других. Медицинский саквояж пригодился бы для визитов к больным прихожанам, но раз вы замужем за аккуратным чудо-доктором, мы обратимся в другое место.
– Подождите! – воскликнула миссис Уотсон, когда мы приблизились к выходу в коридор. – На дне гардероба есть одна потертая старая сумка. Думаю, она у Джона с Афганистана. С тех пор он никогда ее не использовал… уверена, после стольких лет он не будет по ней скучать. Сейчас я ее достану. Если она в приличном состоянии…
– О, благослови вас Бог, миссис Уотсон! – воскликнула Ирен пылко (и весьма искренне), молитвенно сложив ладони в перчатках. – Вы ангел милосердия.
Бедная женщина взбежала по лестнице и вскоре вернулась с поношенным коричневым кожаным ранцем.
– Он выглядит таким древним, – пробормотала она, вертя его в руках. – В конце концов, он пережил войну. Если вы считаете, что такая вещь подойдет…
