Код Бытия - Кейз Джон

Ласситера разбирало любопытство.

– А клиника действительно была последней надеждой?

– К сожалению, – начал Найджел, покачиваясь на стуле, – мои познания в области репродукции человека весьма ограничены в силу отсутствия личного интереса к данной проблеме. Но я бы не сказал, что клиника была последней надеждой, которой, как многие считают, является только церковь. Однако все утверждали, что старик Барези просто великолепен. Единственный в своем роде, если мне будет позволено так выразиться. Пациентки текли отовсюду – из Японии, Южной Америки… Одним словом, со всех концов земли. И большинство уезжали осчастливленными.

– Неужели? И в чем же суть… особого умения доктора?

– Увы, не знаю, – погрустнел Найджел. – Как я уже сказал, у меня нет врожденного интереса к подобным вопросам. Но женщины только об этом и толковали. Судя по их беседам, деятельность Барези была весьма успешной. Какой-то научный прорыв. С яйцом. Ну вот. – Найджел погрустнел еще больше. – Спрашивать меня бесполезно.

– Ненавижу слово «яйцо», – произнес Хью, появляясь из кухни. – Представить себя в виде яйца! – На его физиономии появилась гримаса отвращения. – Как паршивый цыпленок? Как безмозглый, инкубаторный, вскормленный в клетке цыпленок? – Выдержав паузу и еще немного погримасничав, он закончил более серьезно: – Однако, к твоему сведению, Найдж, женщины называли эту штуку «ооцит».

– Неужели? – изумился Найджел.

– Да. И наш гениальный доктор научил эти самые ооциты вырабатывать что-то вроде… брони, которая прикрывает его, как только первый сперматозоид перелезает через забор. Своего рода Железная дева, отгоняющая неудачников, после того как… – Хью махнул кулаком в стиле боксера-триумфатора, – после того как победитель объявлен.

Найджел, казалось, был озадачен.

– Кроме того, – продолжал Хью, – эта броня не только отгоняет лишние сперматозоиды, но и придает всему хозяйству суперфертильные свойства.

– Совершенно не представлял, что ты разбираешься в подобных вещах, – пробормотал Найджел и, обратившись к Ласситеру, добавил: – Хотя надо сказать, что женщины – эти несчастные существа – время от времени требовали от Хью сочувствия и внимания.

Хью закурил сигарету и, кивая, бросил:

– Особенно Ханна.

– Одна из наших чешек.

– Ханна Рейнер, – проговорил Ласситер. – Ханна Рейнер из Праги.

– Вы ее знаете? – удивленно спросил Хью.

– Нет, мы никогда не встречались.

Правая рука Ласситера покоилась на столе, отбрасывая в свете мерцающей свечи удлиненную расплывчатую тень на белую скатерть. Он отрешенно смотрел, как его пальцы непроизвольно сжались в кулак, разжались и сжались снова. В эти мгновения тень была похожа на птицу, пытающуюся расправить крылья.

– Но, – начал Хью, – каким образом…

– Она умерла, – сказал Ласситер. – Ханна Рейнер мертва.

Глава 26

– Не могу в это поверить, – сказал Хью, после того как Ласситер закончил рассказ. Он яростно курил сигарету «Ротманз», медленно покачивая головой.

Потрясенный Найджел долго переводил взгляд с одного собеседника на другого, а затем уставился в потолок.

– Что за дьявольщина? – только и смог произнести он.

– Я надеялся, что в клинике найдется… Откроется нечто такое, что придаст смысл всем этим событиям, – сказал Ласситер. – Но как насчет дома Барези? Может быть, там сохранился рабочий кабинет…

Хью покачал головой и пояснил, что апартаменты Барези находились в пристройке к клинике. И когда клиника превратилась в дым, вместе с ней стали прахом жилые помещения. Не осталось ничего. Абсолютно ничего.

– Pas des cartes, pas des photos, et pas des souvenirs, – добавил Найджел почему-то по-французски.

– Что случилось с медицинскими сестрами? – спросил Ласситер.

– Никаких сестер, – покачал головой Хью и загасил сигарету. – Парочка лаборантов, но не думаю, что они вам чем-то помогут.

– Только лаборанты? Вы хотите сказать, что этот мужик заправлял клиникой, не имея медицинских сестер?

– Барези стремился держать все в тайне. А кроме того, его клиника была весьма специфической. Она ничем не напоминала больницу, где в каждом закутке сидит по доктору, а в коридорах толпятся пациенты. Это скорее был… исследовательский центр. Скажи, Найдж, разве я не прав?

– М-м-м, – протянул Найджел.

– Думаю, старикан принимал не более пятидесяти – шестидесяти пациенток в год, хотя поговаривали, что если бы он захотел, его посетило бы куда больше страждущих дам.

– Так что же произошло с лаборантами? – не сдавался Ласситер.

– Один из них был просто домашним слугой – убирал, чистил, приносил, уносил. Вторая, кажется, больше соответствовала своему званию, но мы ее с тех пор не встречали. Разве не так, Найдж?

– Нет, не встречали. Думаю, пожар напугал ее. Кто-то сказал, что она укатила в Милан.

Ласситер немного подумал.

– Но ведь кто-то же наверняка остался? Друзья, знакомые…

Хью посмотрел на Найджела и ответил:

– Не думаю. Хотя… Хотя вы могли бы потолковать со священником.

– Ну конечно! – воскликнул Найджел. – С местным падре.

– Вряд ли они были большими друзьями…

– Но они часто играли в шахматы. Разве не так? Пропускали по стаканчику.

– Да, – согласился Хью. – В первую очередь я назвал бы именно Азетти.

– Как вы могли бы его охарактеризовать? – поинтересовался Ласситер.

– Чужак. Вечно под подозрением. Здешний народ его недолюбливает.

– Считают кем-то вроде большевика, – сказал Найджел, подавляя зевоту. – Думаю, из-за этого он здесь и оказался.

– Тем не менее поговорить с ним стоит, – добавил Хью. – Он знает английский, и очень неплохо.

– Я навещу его утром, – сказал Ласситер. – Где его можно найти?

– В церкви на площади. Я расскажу вам, как туда добраться. Впрочем, вы можете и без всяких объяснений пойти в город и там заблудиться. Но где бы вы ни бродили, так или иначе выйдете на площадь у церкви.

Все трое одновременно встали, и Хью заявил, что закончит уборку сам. Найджел поманил Ласситера за собой и пошел по коридору, задувая по пути свечи. В вестибюле англичанин спросил, не желает ли Ласситер, чтобы его утром разбудили.

– Благодарю, у меня есть будильник.

– Подождите, – сказал Найджел, – я хочу вам кое-что показать.

Открыв лежащую на стойке книгу в кожаном переплете, он перебросил несколько страниц и поднял глаза.

– Это кондуит, в который мы вносим имена всех наших гостей. Записи ведутся с момента открытия заведения – тогда мы обновили всего три гостевых номера. Хью специально заказал книгу в Губбио.

Он закрыл гроссбух, чтобы Ласситер смог оценить прекрасную кожу, корешок с ручным тиснением и сам переплет, украшенный художественно выполненным изображением орла, сжимающего в когтях табличку с надписью: «Акила».

Найджел нежно погладил пальцами переплет и открыл первую страницу.

– Двадцать девятое июня 1987 года, – прочитал он и добавил: – Нашим первым гостем был мистер Вассари. Он провел в «Акиле» два дня.

– Очень красивая книга, – похвалил Ласситер.

– Не правда ли? Но кроме того, здесь вы найдете всех наших гостей. Имя, адрес, номер телефона… даты пребывания. Я поискал в ней вашу сестру и, когда нашел запись, сразу ее вспомнил. Она была очень тихой. Много читала. И выпросила у меня рецепт выпечки ячменных лепешек. – Он печально качнул головой и, открыв страницу ближе к началу книги, продолжил: – Вот здесь. Взгляните.

Ласситер увидел сделанную прекрасным почерком запись:

Кэти провела здесь месяц. Ласситер не помнил, чтобы она так долго отсутствовала. Но в то время он был страшно занят. Он всегда так дьявольски занят. Будь прокляты эти дела!

– А что это означает? – спросил он, указывая на отметку «К. Б.».