Энн Перри - Покойник с площади Бедфорд
Казалось, что со вчерашнего вечера в холле ничего не изменилось. Красивые часы в высоком футляре продолжали громко тикать, и их секундная стрелка рывками перескакивала с цифры на цифру. Медная подставка под зонтики все так же блестела, теперь в солнечном свете, пробивавшемся через стекла закрытой двери в приемную. Розы в вазе не уронили еще ни одного лепестка – хотя, возможно, горничная просто уже успела их собрать.
Все двери в холле были закрыты. Суперинтендант не догадался спросить, где находится тело, когда входил в дом, а теперь в холле больше никого не было, и Питт вернулся к входной двери, дернул за звонок и стал ждать.
– Мне переговорить со слугами? – спросил его Телман. – Хотя не представляю, что мы можем здесь найти. Кажется, дело закончено. Вот уж не думал, что у него будет именно такой конец!
– Думаю, что переговорить все равно стоит, – сказал Питт. – Может быть, кто-то вспомнит какую-нибудь деталь, которая объяснит нам, как все произошло. Да… да, конечно. – Томас вдруг выпрямился, почувствовав, что стал слишком небрежен. – Мы еще не знаем, было ли это самоубийством. Пока мы это только предполагаем.
– Да, сэр, – кивнул инспектор и с радостью ретировался.
Суперинтендант прекрасно понимал, почему он так спешил. Телман ненавидел общаться с родственниками умерших. Трупы волновали его не так сильно – с ними все было ясно, и им больше не было больно, – а вот живые, рыдающие, шокированные, озадаченные родственники… Сэмюэль чувствовал себя в этот момент беспомощным и назойливым, хотя и понимал, что опрос родственников – это его прямая обязанность. И Питт хорошо его понимал – сам он чувствовал то же самое.
Из-за зеленой двери, ведущей на половину слуг, появился дворецкий. Было видно, что он рассердился и удивился из-за того, что посетитель уже вошел в холл. В этой суете он, по-видимому, забыл, кто такой Томас Питт.
– Доброе утро, Вудс, – печально поприветствовал его полицейский. – Мне жаль, что мистер Каделл умер. Мистер Барстоун в приемной?
– Да, сэр. – Теперь Вудс наконец узнал его. Он сглотнул, двигая шеей, словно воротник рубашки был ему слишком мал. – Кабинет… кабинет я пока запер, сэр. Полагаю, что вы захотите его осмотреть, сэр?
– Мистер Каделл находится там?
– Да, сэр… Я… – У дворецкого перехватило дыхание.
Питт терпеливо ждал, а Вудс пытался подобрать слова. Было видно, что он находится под влиянием очень сильных эмоций.
– Я не могу в это поверить, сэр! – наконец хрипло произнес дворецкий. – Я служу у мистера Каделла больше двадцати лет и не верю, чтобы он мог добровольно уйти из жизни. Боюсь, что произошло что-то другое. Здесь должна быть какая-то другая причина.
Суперинтендант не спорил. Отрицание самого факта происшедшего было естественной реакцией любого человека на подобное малопривлекательное событие. А для стоящего перед ним мужчины, ничего не знавшего о письмах шантажиста, происшедшее было и вовсе необъяснимо. Как он мог поверить, что его хозяин покончил с собою без всякой причины?
– Конечно, мы внимательно изучим все факты, – тихо ответил суперинтендант. – Проводите меня, пожалуйста, в кабинет. А инспектор Телман пока побеседует с остальными слугами. Кто нашел труп?
– Полли, сэр. По утрам она убирается внизу. Стирает пыль и прибирает комнаты. Но боюсь, сэр, что сейчас вы с нею переговорить не сможете. На нее это произвело ужасное впечатление. Представьте, каково для молоденькой девочки было наткнуться на труп! – Дворецкий несколько раз моргнул. – Она хорошая работница, с нею никогда не было никаких проблем, но сейчас она просто отключилась. Полли теперь в комнате домоправительницы, и вам придется немного подождать, сэр. С этим ничего не поделаешь.
– Ну, конечно. Может быть, вы сами сможете рассказать мне почти все из того, что я хочу узнать.
– Если я смогу, сэр, – согласился Вудс, обрадовавшись возможности хоть чем-то занять себя. Он порылся в карманах, достал небольшой бронзовый ключ, да так и остался стоять с ключом в руках в ожидании вопросов суперинтенданта.
– Во сколько его нашли? – спросил тот.
– После девяти, сэр.
– Полли всегда входила в кабинет в это время?
– Да, сэр. Это уже превратилось в рутину. Так лучше всего – поверьте, сэр – делать все в одно и то же время. Тогда ничего не забывается.
– То есть все в доме знали, что около девяти Полли войдет в кабинет?
– Да, сэр. – Вудс выглядел глубоко взволнованным. Это легко было понять, да и все его мысли были написаны у него на физиономии. Сам Каделл тоже знал, что первой, кто его обнаружит, будет молодая горничная.
– И дверь была не заперта… – констатировал Питт. Все эти факты вызывали у него удивление. Люди, собирающиеся совершить самоубийство, обычно стараются обеспечить себе уединение.
– Да, сэр.
– Кто-нибудь слышал выстрел? Шума должно было быть много.
– Нет, сэр. То есть мы этого не поняли, понимаете? – Дворецкий выглядел растерянным, словно сам был во всем виноват: как будто, если б он и другие слуги расслышали выстрел, они смогли бы предотвратить трагедию. Это было глупо, но горе и необычная обстановка мешали ему рационально мыслить. – Понимаете, сэр, большинство слуг занимались своими утренними делами. Кухня была полна посетителей. Во дворе было очень много посыльных с разными товарами, тележек, повозок и всего такого прочего. Копыта стучали по мостовой, колеса скрипели… Все окна были открыты для проветривания, поэтому шума в доме хватало. Полагаю, что звук выстрела мы услышали, но не обратили на него внимания, потому что не поняли, что это было.
– Мистер Каделл завтракал сегодня утром?
– Нет, сэр. Он выпил только чашку чая.
– Это было необычно?
– Нет, не в последнее время, сэр. Боюсь, что в последние дни мистер Каделл был несколько не в себе и мало обращал внимания на свое здоровье. – Дворецкий опять сморгнул, пытаясь справиться с эмоциями. – Казалось, что-то постоянно его беспокоит, если вы понимаете, что я имею в виду, сэр. Полагаю, что его волновало что-то, происходящее за границей. Он ведь всегда был таким ответственным… – Слуга замолчал, неожиданно вспомнив, что его хозяин только что умер. Глаза его наполнились слезами, и он отвернулся, стыдясь того, что потерял контроль над собой в присутствии чужого человека.
Питт привык к подобным проявлениями эмоций – все это он наблюдал бессчетное количество раз. Суперинтендант притворился, что ничего не заметил.
– А где мистер Каделл пил чай? – задал он домоправителю новый вопрос.
– Полагаю, что Дидкотт принес его ему в гардеробную. – Вудсу потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки.
– А потом он спустился в кабинет?
– Думаю, да, сэр. Дидкотт знает это лучше меня.
– Мы его обязательно спросим. Благодарю вас. А теперь я бы хотел, чтобы вы впустили меня в кабинет.
– Конечно, сэр.
Слегка шаркающей походкой дворецкий направился через холл и прошел по довольно длинному коридору, который привел их к высокой дубовой двери. Вудс отпер ее ключом, который держал в руках, и впустил Питта в комнату, а сам остался за порогом.
Лео Каделл сидел за письменным столом, навалившись на него грудью, повернув голову в сторону и неловко разведя руки. Кровь забрызгала всю деревянную столешницу. Рядом с его правой рукой лежал дуэльный пистолет, а на расстоянии двух дюймов от него – гусиное перо с высохшими чернилами. На полу, рядом со стулом, на котором сидел покойный, лежала подушка. Питт поднял ее и обнюхал. От подушки резко пахло порохом и горелым. Наличие подушки объясняло, почему никто не слышал резкого звука выстрела.
Однако это не объясняло, почему Каделл не запер дверь изнутри, чтобы слуги могли заранее догадаться, что с ним что-то произошло и его не нашла бы неожиданно молодая горничная или, не дай бог, жена.
Но, с другой стороны, человек, который способен на такой шантаж, вряд ли в последние минуты своей жизни будет беспокоиться о чувствах служанки или кого бы то ни было еще. Как все-таки легко так трагически ошибиться в другом человеке! Суперинтендант все еще не мог смириться с этим, а Веспасия, скорее всего, не сможет вообще никогда. Однако даже такая мудрая и проницательная женщина, как она, оказывается, тоже могла ошибаться…
Томас осмотрел бумаги, лежавшие на крышке стола. Аккуратная пачка из нескольких писем и документов из министерства, и отдельно, слева от пачки, одно письмо, составленное из букв, аккуратно вырезанных из «Таймс» и наклеенных на лист чистой белой бумаги. Питт прочитал его:
Я ЗНАЮ, ЧТО ПОЛИЦИЯ ПОДБИРАЕТСЯ КО МНЕ ВСЕ БЛИЖЕ И БЛИЖЕ. МОЙ ЗАМЫСЕЛ ПРОВАЛИЛСЯ, НО Я НЕ БУДУ ЖДАТЬ, ПОКА ОНИ МЕНЯ АРЕСТУЮТ. ЭТО ВЫШЕ МОИХ СИЛ.
Я КОНЧУ ВСЕ ОДНИМ УДАРОМ, И МНЕ НЕ ИНТЕРЕСНО, ЧТО СЛУЧИТСЯ ПОСЛЕ ТОГО, КАК Я УМРУ. Я БУДУ ЗНАТЬ, ЧТО ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ. ПРОСТО ВСЕМУ ПРИШЕЛ КОНЕЦ.
ЛЕО КАДЕЛЛ
Записка была очень жесткой – ни сожалений, ни извинений. Вполне вероятно, что где-нибудь лежит еще одно письмо, адресованное Теодозии. Питт не верил, что эта женщина знала, чем занимается ее муж.
