Сара Джио - Последняя камелия
– Вы работаете с мистером Прайсом, – сказала женщина, – не так ли?
Я покачала головой:
– Не понимаю, о чем вы.
– Не надо притворяться. Мне все про него известно. Я сама работала на него.
Я удивленно разинула рот:
– Вот как?
– Да, – сказала она. – Я видела, как вы сегодня разговаривали на верхней палубе, и поняла, что вы одна из его девушек.
– Ну, я… Что ж, да, – наконец призналась я. – Но поймите меня, я вынуждена это делать. Ради моей семьи.
– Я так и подумала, – понимающе улыбнулась она. – Но существуют и другие способы.
Я покачала головой:
– Я уже взялась за это. Теперь назад дороги нет.
– Есть, – возразила женщина. – Подумайте об этом как следует. Поверьте, не стоит вам связываться с этим человеком. Я сама пытаюсь выпутаться.
Я кивнула.
– Меня зовут Джорджия.
– Флора, – представилась я.
– Приятно познакомиться, Флора.
Она повернулась к двери, но потом оглянулась:
– Советую до конца поездки оставаться в каюте. Скажите стюарду, что плохо себя чувствуете, и пусть приносит еду сюда. Чем меньше будете видеть мистера Прайса, тем лучше. А когда причалим, вы можете скрыться в Лондоне. Я могу помочь вам найти средства на обратный билет.
Я подумала о Десмонде, об отце и о людях, которые ему угрожали. План Джорджии казался нереальным.
– И, пожалуйста, что бы вы ни решили, не говорите мистеру Прайсу, что виделись со мной.
Глава 3. Эддисон
Я ощутила, что кто-то легонько потрепал меня за плечо.
– Милая, – шепнул мне Рекс, – мы приехали.
Я открыла глаза и всмотрелась в картинку за окном.
– Вот так раз! Ты не говорил мне, что твои родители купили Букингемский дворец!
Рекс усмехнулся:
– Довольно просторное здание, правда?
– Просторное – не то слово, – ответила я, не в силах оторвать глаза от поместья. – Оно грандиозное.
Над нами возвышалось трехэтажное строение замысловатой архитектуры. По кладке покорно расползся светло-зеленый плющ. На третьем этаже я заметила слуховое окно, и мне показалось, что там колышется занавеска. Мой взгляд снова встретился с глазами Рекса.
– Ты вроде бы говорил, что дом пустует?
– Ну да, – ответил он, выходя на засыпанную гравием подъездную дорожку. – Никого, кроме домоправительницы. – Он усмехнулся. – Отец говорил, что приобрел ее вместе поместьем.
– О! – воскликнула я, скользя по сиденью, пока он не взял меня за руку и не помог вылезти.
Я почувствовала, как под ногами хрустит гравий. Рекс обернулся ко мне:
– Войдем?
Он взял у водителя сумки и направился ко входу.
Шофер такси кашлянул, и я обернулась:
– Ой, муж не заплатил вам?
– Все в порядке, мэм, заплатил, – поспешно ответил он. Сдвинув шляпу и нервно потирая лоб, он смотрел на старое здание. – Просто дело в том… Ну, вы ведь знаете про это старинное поместье?
Я нахмурилась.
– Что знаю?
Рекс ушел уже слишком далеко, чтобы слышать наш разговор.
– Моя мама суеверна, – сказал шофер, на шаг приблизившись ко мне и с любопытством разглядывая фасад. – Она говорила, что это единственное место в Клайвбруке, куда бы она не посмела и шагу ступить. – Он тихонько покачал головой, не отрывая глаз от поместья, потом наконец прикоснулся к шляпе и с нервной улыбкой произнес: – Простите, я не хотел вас тревожить.
– В чем дело? – спросил Рекс, когда я догнала его.
– Его мама считает, что дом заколдован, – ответила я, глядя на двух каменных львов по бокам от парадной лестницы.
– Ха, заколдован? – Рекс быстро поднялся по лестнице, а потом вдруг обернулся ко мне и крикнул страшным голосом: – Бу!
От неожиданности я отскочила назад.
– Прекрати! – крикнула я.
Рекс поставил сумки и взял меня на руки. По его серьезному лицу я поняла, что он больше не шутит.
– С тобой все в порядке, Эдди? – спросил он, заглядывая мне в лицо.
– Конечно, в порядке, – ответила я, как будто оправдываясь. – А что?
– Ты в последние дни выглядишь какой-то издерганной.
– Извини, – сказала я, слегка смутившись. – Наверное, на меня очень подействовала эта поездка…
Он прижал нос к моему. Рекс всегда умел читать мое настроение, как в тот день, когда я вернулась с работы больная.
– У тебя мигрень, – сказал он тогда.
Я спросила, как он узнал, но он только пожал плечами.
– Когда она начинается, у тебя глаза становятся другими.
Теперь я ощутила, как при мысли о телефонных звонках, при мысли о нем сдавило грудь, но выдавила улыбку.
– Ты такой милый, – сказала я, – но со мной все прекрасно. Правда. Я очень счастлива, что оказалась здесь, – я махнула рукой в сторону поместья. – Вместе с тобой.
Он нежно поцеловал меня в запястье, но глаза по-прежнему были тревожными.
Перед нами откуда ни возьмись появилась старая женщина, она словно материализовалась ниоткуда. Ее легкие, как дымка, длинные седые волосы были зачесаны за уши, открывая вытянутое лицо с темными, глубоко посаженными глазами и впалыми бесцветными щеками. На ней было темно-синее платье с небольшими буфами на плечах и завязанный на талии накрахмаленный белый передник. Руки она сцепила на животе.
– Добро пожаловать в Ливингстон-Мэнор, – почтительно проговорила она своими тонкими губами, которые на мгновение изогнулись в стесненную улыбку, а потом уголки рта снова опустились вниз.
– Спасибо, – ответил Рекс, протягивая руку. – Я Рекс Синклер, а это моя жена Эддисон. А вы, должно быть, миссис Диллоуэй? Отец говорил, что вы работаете здесь с 1930 года. Это впечатляет.
– Да, – без всякого выражения подтвердила женщина. Она с любопытством посмотрела на меня, и я задумалась о том, как я выгляжу в сравнении с другими женщинами, приезжавшими в поместье в прошлые годы, – с дамами, несомненно, в безупречных платьях и с безупречными прическами. Я откусила заусеницу на большом пальце левой руки. Жаль, что забыла взять с собой губную помаду.
Рекс доброжелательно смотрел на пожилую женщину.
– И вы одна тут управляетесь?
– Я, кухарка миссис Клейн и еще я наняла мальчика, чтобы время от времени ухаживал за садом. Да, и по субботам приходит девушка помогать мне со стиркой, – ответила миссис Диллоуэй, бросив на меня строгий взгляд.
Рекс носком ботинка поворошил гравий, раздавив муравья, потом с любопытством взглянул на домоправительницу.
– Отец сказал, что вы желаете по-прежнему здесь работать, и я этому очень рад, но мне бы хотелось, чтобы вы знали: мы с женой можем и сами прекрасно следить за домом. Я хочу сказать, что если вы захотите на лето куда-то уехать, то мы не будем возражать.
Я понимала, к чему Рекс ведет. Старушке давно пора на покой, хватит уж менять здесь постельное белье.
– Мистер Синклер, – проговорила она чопорно, – Ливингстон-Мэнор – мой дом. И всегда будет моим домом. Поэтому я почтительно прошу уважить мою просьбу оставить меня здесь, для того чтобы служить вам.
Рекс согласно кивнул:
– Договорились.
Миссис Диллоуэй облегченно вздохнула:
– А теперь войдемте в дом.
У меня в кармане загудел мобильник, но я решила не отвечать.
Глава 4. Флора
11 апреля 1940 года
На второе утро после отплытия, когда я уже позеленела от морской болезни, в дверь моей каюты кто-то постучал.
– Кто там? – спросила я с койки, не в силах встать. Я решила, что это, должно быть, стюард принес завтрак. По мне, так он мог бы выбросить свой поднос за борт. Никогда я не чувствовала себя так паршиво, и меня все больше настораживала предстоящая работа.
– Флора? – приглушенно послышался из-за двери голос Джорджии.
Я села на койке. Мгновенно закружилась голова, и я схватилась за столик рядом, потом лихорадочно пригладила волосы.
– Флора, ты там?
Я посмотрелась в овальное зеркало на стене. Бледная и невзрачная. В ночной сорочке. Джорджия снова постучала, на этот раз громче и решительнее.
– Минутку, – крикнула я, протягивая руку за розовым халатом, что висел на дверном крючке.
Повернув дверную ручку, я высунула нос в щель.
– Слава богу, – сказала Джорджия, – а то я уже забеспокоилась.
Она быстро протиснулась мимо меня и посмотрела так, будто видит меня впервые.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Нет, – раздраженно ответила я.
– Я подумала, может, тебе захочется что-нибудь почитать.
– Пожалуй, – сказала я, – а то я слишком долго смотрела в эту стену.
– Тогда вот. – Она протянула мне роскошный том в черном кожаном переплете.
Я посмотрела на корешок и прочла: «Вирджиния Вулф. Годы»[2].
– Думаю, тебе понравится, – сказала Джорджия. – Я прочитала эту книгу, когда впервые ехала из Нью-Йорка в Лондон.
– Что угодно, лишь бы отвлечься от этой тошноты.
Я открыла книгу на первой странице и прочла: «Весна была неровная». Да, так оно и было.
* * *14 апреля 1940 года
Делать было нечего, и все оставшееся время поездки я читала. Закончила я книгу как раз в последний день, и только тогда вернулась к началу и увидела на форзаце надпись:
