Я, Потрошитель - Хантер Стивен

Неспешной походкой подойдя ближе, я сделал вид, будто уронил что-то, и нагнулся, якобы поднимая это, чтобы оправдать свою остановку для невидимого наблюдателя. Выпрямившись, я сделал поразительное открытие: в раме недоставало одного стекла! Быстро просунув в отверстие руку, я отодвинул занавеску, и хотя в комнате было темно, я без труда разглядел замок с рычажком для убирания защелки – общая деталь на, наверное, трех целых и девяти десятых миллиона из четырех миллионов лондонских дверей.

Отпустив занавеску, я без спешки, выдающей дурные намерения, направился к коридору, убедился, что в нем по-прежнему никого нет, и вышел на Дорсет-стрит. Я понял, что нашел путь в комнату Мэри Джейн для того уединения, в котором так остро нуждался.

Оказавшись на улице, я повернул вправо и пошел по Дорсет, время от времени замедляя шаг, чтобы оглянуться назад, не потому, что чего-то опасался, а просто поскольку это уже вошло у меня в привычку. Я не заметил ничего нежелательного. Покинув Дорсет, я оказался на Коммершл и, повернув в обратную сторону, неторопливо направился назад к «Десяти колоколам», рассчитывая снова увидеть свою возлюбленную.

Ее там не было. Странно. Ни в «Колоколах», ни на улице, ни лежа на спине у себя в комнате, выполняя свою работу. Куда подевался мой ангел? Озадаченный, я испугался, что Мэри Джейн помирилась с Джо Барнеттом и они отправились жениться или куда там еще. Такой исход разбил бы все мои планы. И тут я ее увидел. Она была с мужчиной, чем-то похожим на меня, быть может, чуточку менее элегантным, но, несомненно, из безликого в своей массе среднего класса, – конторский служащий, продавец, машинист, укравший ночь запретного блаженства силою нескольких грошей, утаенных от своей женушки. Следуя по пути в рай, парочка прошла мимо меня, дружески болтая, и направилась к месту свидания, а я вернулся к своим мыслям.

«Предположим, – с тревогой думал я, – в ту ночь, когда все будет готово, я проникну в комнату Мэри Джейн, а ее не окажется на месте?» Они с Джо будут гулять по набережной в Брайтоне или по сельской дороге под Дублином, поскольку в ее голосе я услышал грассирующее ирландское «р». Или какой-нибудь громила оглушит ее дубинкой и сбежит с ее кошельком, а она окажется в благотворительной клинике с шишкой на голове. Все это запросто могло случиться, и в этом заключалась проблема фиксации определенного времени и места. Невозможно регулировать передвижения остальных людей. Это опасение тлело у меня в желудке подобно куску непереваренной говядины, источающей горькую желчь. Ох, отчаяние пронзало меня страшной болью, и перспектива потерять плоды тщательного планирования и рекогносцировки, доставшиеся мне с таким трудом, выводила меня из себя. Я вдруг подумал, что мне придется отказаться от этого продуманного плана и импровизировать на ходу. Я решил заранее подготовить запасный вариант, чтобы мне не пришлось ничего лихорадочно придумывать в назначенную ночь.

Я рассудил, что, если окажусь в том районе и не застану Мэри Джейн дома, отправлюсь в «Колокола», где собираются в большом количестве девочки. Конечно, там меня может узнать бармен, каким бы маловероятным это ни казалось, поскольку ему ежедневно приходится видеть по три сотни лиц; однако у пивной большие окна, я смогу пройти мимо и определить, собирается ли какая-нибудь шлюха, зашедшая отдохнуть и подкрепиться, в ближайшее время выйти на улицу. Выбрав себе подходящую, я дождусь, когда она покинет пивную, а дальше все будет так, как уже бывало не раз: я мысленно увидел, как подойду, произнесу банальное «как дела?», получу приглашение следовать за ней, и мы двинемся по этой части Коммершл, которая, хотя и расположенная ближе всего к дому 29 по Хэнбери, по-прежнему оставалась для Джека нетронутой территорией. Куда я ее поведу, где будет моя цель?

Возвращаясь по Коммершл после того, как я прошелся по ней, высматривая дам, занимающихся этим ремеслом – таковых, как обычно, было предостаточно, – я после величественной и надменной церкви Христа, возвышающейся напротив «Колоколов», прошел еще один квартал и оказался в милом переулке. Я его изучил. О, замечательно! Это был пустынный проход между кирпичными стенами, практически наверняка отсутствующий на всех планах города, за исключением самых подробных. Заглянув в него, я увидел, с какой легкостью смогу заманить сюда свою потенциальную проститутку, чтобы та выполнила свою работу, однако вместо этого я выполню свою. Наверное, так будет даже лучше – в непосредственной близости от Коммершл, под самым боком у оживленной магистрали, – и это окажет желаемое воздействие. Конечно, это будет не совсем то, что я наметил для Мэри Джейн, и все-таки цели своей я добьюсь. Открытие это загасило нараставшую у меня в груди тревогу.

Удовлетворенный тем, что я смог осуществить за этот день, я вернулся к другим делам, уверенный в том, что подготовился к любому развитию событий.

Глава 36

Воспоминания Джеба

Мой большой палец распластался на сдвоенных курках «хауды», которую я держал за деревянное ложе под двумя стволами. Я без труда смогу взвести курки, и это движение придаст поступательный момент моей руке, позволив схватить пистолет за цевье и положить палец на спусковые крючки; таким образом, если дело до этого дойдет, я смогу прикончить Джека меньше чем за секунду.

Мы с Дэйром приближались, я чувствовал, как сердце гулко колотится в груди, горячее сухое дыхание вырывалось из ноздрей, пронизывающий холод дождя исчез в безотлагательности разворачивающегося действия, в котором я был ключевым игроком.

Джек стоял над женщиной, прислонясь спиной к кирпичной стене, а та упала перед ним на колени. Неужели мы опоздали? И Джек уже нанес свои смертельные удары, а его умирающая жертва бессильно опустилась на землю, истекая кровью под проливным дождем, пока убийца упивается зрелищем ее смерти? Вот о чем я подумал, увидев эту сцену, и меня захлестнула ярость.

Вот он, наконец, кровавый зверь!

Вот он, наконец, ужасающий Джек!

Да, мы не успели помочь этой бедной «птичке», но, видит Бог, ни одна женщина больше не будет зарезана в Лондоне, поскольку мы выследили и завалили чудовище!

Не раздумывая ни мгновения, я взвел курки и почувствовал, как они щелкнули, занимая свое место; моя рука скользнула вниз, нашла ребристый изгиб деревянной рукоятки, крепко его стиснула, указательный палец вытянулся, ложась на сдвоенные спусковые крючки и прикладывая к ним давление всего в одну унцию, позволяющее выбрать свободный ход, но недостаточное, чтобы произвести выстрел. Я внутренне приготовился к грохоту, до которого оставались еще две-три унции.

Мы обошли вокруг, чтобы было лучше видно, и… нет, женщина не была мертва. Наоборот, стоя на коленях лицом к Джеку, она вела себя весьма активно. Моя ярость превратилась в недоумение: я тщетно пытался разобраться в этой странной позе. Лицо женщины было у самой талии Джека, быть может, чуточку ниже, ее руки крепко держали его за бедра, а голова качалась, словно насос, в определенном ритме, примитивном, первобытном в своем устремлении.

– Да! – воскликнул майор. – О Боже, да, да, да, еще!..

И тут где-то в самой глубине его естества родилась утробная дрожь, он выгнулся дугой в одном могучем спазме, и его крик превратился просто в «ааааааааааааааа!..».

– Так, уходим! – шепнул мне на ухо профессор. – Это не тот, кто мы думали. Быстро, разворачиваемся и уходим!

Мы выскочили из переулка. К этому времени дождь лил уже как из ведра, и мы мгновенно промокли насквозь. Видимость стала никакой. Мы вернулись на улицу. Я держал в руке «хауду», заряженную и на боевом взводе, воистину смертельно опасную бомбу с зажженным бикфордовым шнуром, способную убить или искалечить, или, по крайней мере, поставить нас в очень неловкое положение, если мы будем избавлены от первых двух исходов.

– Уберите эту проклятую штуковину! – приказал профессор.

Я прижался к стене здания, укрываясь под навесом, и двумя руками осторожно спустил пистолет с боевого взвода, нажимая на спусковой крючок и плавно отпуская курок, придерживая его, после чего повторил этот мучительно напряженный процесс со вторым стволом. Как только оружие вновь стало безопасным, я убрал его в кобуру и плотно запахнул сверху полы макинтоша. Когда драма завершилась, я наконец почувствовал коварство дождя. Я поежился, увидев, как перед нами вышел из переулка майор Пуллем, все той же веселой походкой, а может быть, даже еще более веселой. Его лицо было рассечено пополам широкой счастливой ухмылкой. Не обращая внимания на дождь, он прошел мимо нас, не заметив наш странный вид, и громко окликнул: