Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник) - Халл Ричард

Я пригласил его присесть, решив, что неприлично не сказать хотя бы пару слов, завести какой-то пустяковый разговор. Показать, что мы, англичане, не такие холодные, какими нас представляют.

– Простите, а вы случайно не итальянец?

– Итальянец?! – воскликнул он негодующе. – Как вы могли такое подумать! – Моя догадка его почему-то возмутила, и он разразился длинной тирадой на своем языке. Ясное дело, никто из окружающих его не понимал, но и без того своим красновато-фиолетовым галстуком с замысловатым узлом при черном костюме и серыми замшевыми туфлями он привлек всеобщее внимание. Я уже начал подыскивать повод, чтобы поскорее уйти, но жаль было оставлять недопитый чай. Кроме того, казалось невежливым – вот так откланяться, когда я сам виноват, сунулся со своим вопросом. Хотя что может быть обидного в том, если тебя приняли за итальянца, ума не приложу. Так что я остался сидеть, и правильно сделал.

Да и он вскоре успокоился.

– Извините меня, мсье, но прошу вас при мне больше Италию не упоминать. По крайней мере до тех пор, пока там правит Муссолини. Я, к вашему сведению, р-румын. – Он произнес это именно так, с рычанием, и подкрепил сказанное, стукнув по-театральному кулаком себя в грудь. Затем, помолчав, объявил: – Моя фамилия Тонеску.

Как бы в подтверждение этому румын метнул на стол свою карточку, которая аккуратно прилепилась к моему шоколадному пирожному, я его только начал есть.

– Пардон, мсье, – пробормотал он и протянул другую карточку уже спокойнее.

Мне почему-то тогда не показалось странным, что этот румын изъясняется на французский манер. Не до того было, потому что я замешкался, не зная, как поступить с первой карточкой. Так ничего и не придумав, оставил ее, как есть, на пирожном, к которому больше не прикоснулся.

Затем извинился за свою ошибку, признав, что мы, англичане, не очень сильны в географии, и выразил надежду, что он приятно проведет время в нашей стране.

– К сожалению, мсье, у меня нет времени на развлечения. Я приехал по делам и не могу ни на что отвлекаться, пока их не улажу. Понимаете, мсье, я здесь не один, с друзьями, и мы намерены продавать в этой стране наше изобретение. Потрясающее, должен заметить. Потому что здесь у него замечательные перспективы. – Услышав слово «замечательные», я оживился. Оно мне понравилось. – Да, да, – продолжил он, – я верю, что у нашего изобретения здесь большое будущее. И все готово. Производство мы организуем в другой стране, обеспечим сюда бесперебойную доставку продукции. Остается решить лишь две проблемы.

– Какие? – поинтересовался я, уже начиная понимать, что, возможно, натолкнулся на золотую жилу.

– Первая проблема – капитал, – быстро ответил мой новый знакомый. – Впрочем, уладить этот вопрос оказалось не так сложно. Это у них сложности, – он махнул в сторону стенда, где я уронил перчатку, – а у нас все в порядке. Трудности есть только с ограничением вывоза валюты – наших румынских лей, но мы с этим справимся. Нам ведь нужно только покрыть – как это у вас называется – торговые затраты. Так это просто. Через полгода они окупятся, и мы останемся с большой прибылью. И пока мы утрясаем этот вопрос, я занимаюсь второй проблемой. Британским рынком. Здесь, мсье, нельзя продвигать мое уникальное изобретение так, как мы это делали в Румынии. Не получится.

Теперь я уже не сомневался, что это тот самый счастливый шанс, который ни в коем случае нельзя упустить. С рассуждениями моего собеседника нельзя было не согласиться. По-английски он говорил свободно, с небольшим акцентом, приятным на слух, певучим. А вот манера одеваться, на наш, британский, вкус, оставляла желать лучшего. Если он сам возьмется продвигать здесь свое изобретение, то вряд ли добьется успеха. Но как раз с этим делом мы могли бы прекрасно справиться.

Я согласился с его доводами, затем добавил, как бы между прочим:

– Кстати, по чистой случайности фирма, которую я представляю, могла бы оказаться вам полезной.

Он удивленно вскинул брови:

– И чем же может быть полезна для нас ваша фирма, мсье? Если деньгами, то мы в них не нуждаемся. Во всяком случае, эта проблема у нас решена.

– Видите ли, сэр, я председатель совета директоров рекламного агентства (представиться председателем мне показалось как-то солиднее), занимающего передовые позиции в части освоения современных методов торговли. Мы работаем не как заблагорассудится, а вдумчиво и методично и можем дать вам советы практически по любому вопросу на сугубо научной основе. Начиная с упаковки емкостей, в которые будет помещен ваш продукт, – коробки, банки и что еще может быть использовано, до каталогов и прочего, необходимого для успешного сбыта товара. И главное, реклама.

Я произносил эти слова с замиранием сердца, потому что всегда мечтал находиться у истоков зарождения нового продукта. Развивать свои идеи с самого начала, а не когда уже там изрядно потоптались.

И надо сказать, это произвело на моего собеседника глубокое впечатление. Он необыкновенно оживился:

– Что вы говорите? Так это же замечательно! Определенно, мне было суждено подобрать вашу перчатку, иначе бы мы не встретились. Значит, вы поможете продвинуть здесь мое замечательное изобретение?

Я, конечно, закивал, хотя в душе был несколько смущен. Дело в том, что в «Агентстве» существовало твердое правило не брать заказы без согласия всех трех директоров. Это предложил Барраклаф из каких-то своих финансовых соображений, и я его поддержал, чтобы иметь возможность управлять ситуацией. Так что посоветоваться с ними было необходимо.

– Мистер Тонеску, я уверен, что мы сможем сотрудничать, но, боюсь, мне придется заручиться согласием коллег.

– Ваших коллег? – удивился он. – И сколько их?

– Двое.

– Но председатель вы?

– Вообще-то да, но не официально. Конечно, они мои подчиненные, но я привык с ними советоваться. Так у нас заведено. Уверен, вы меня понимаете.

– Разумеется. И какие у них обязанности?

Я издал короткий смешок.

– Один как раз должен заниматься тем, что делаю сейчас я, – заказами для «Агентства», а другой ведет бухгалтерию.

– Ах да, бухгалтерия, финансы, но, как я сказал, с этим у нас все в порядке. – Деятельность Барраклафа, похоже, его нисколько не заинтересовала. – Мы уже в нашем кругу распределили доли от прибыли, которую принесет мое изобретение.

Неожиданно мне пришло в голову, что можно попытаться и нам войти к ним в долю. Но заводить разговор об этом было еще рано, так что я заговорил о другом:

– Что собой представляет ваше изобретение?

Тонеску огляделся с видом конспиратора, которых показывают в кино.

– Я вам, конечно, скажу без подробностей, но и так все будет понятно. Вы уж извините, придется говорить тихо, почти шепотом. Крайне нежелательно, чтобы услышал кто-то посторонний.

Честно говоря, все это выглядело довольно глупо. Кто тут мог подслушать? И что секретного может быть в изобретении, если основанную на нем продукцию он собирается продавать? Технологические подробности меня совершенно не интересовали, да я бы ничего и не понял, но ладно, у каждого свои причуды.

Тонеску коротко пояснил, в чем суть изобретения, и ничего секретного я в этом не обнаружил. Оно, несомненно, представляло интерес, если, конечно, работало. Он изобрел средство, предотвращающее запотевание стекол. Попавшая на стекло влага благодаря его средству мгновенно стекает, и оно становится чистым. Тонеску считал, что изобретение будет особенно полезным для зеркал в ванных комнатах. Он ведь из Румынии, где, наверное, о ванных комнатах и не слышали, зато ходили легенды об английской чистоплотности. Вот он на этом и зациклился. Но ему почему-то не пришла в голову основная область применения продукта – чистка ветровых стекол автомобилей.

Глава 6

– Николас, неужели ты сам не понимаешь, что этого не может быть?

Вот с таким «энтузиазмом» воспринял Барраклаф мою новость. Что касается Спенсера, то он сидел рядом и язвительно ухмылялся. Собственно, иного я от него и не ожидал, но сейчас трудился Барраклаф, так что ему не надо было напрягаться.