Элизабет Хейнс - Ласковый голос смерти
— Спасибо, — сказала я. — Не знаете, как долго придется ждать ответа?
— Зависит от оператора — будем надеяться, не больше суток. Может, и того меньше. Не против в выходные поработать сверхурочно?
— Было бы просто здорово.
— Уверены, Аннабель? У вас были тяжелые дни.
— Знаю. Мне просто нужно чем-то заняться. Но все равно спасибо.
Я почувствовала, что он колеблется.
— Вас ведь допрашивали?
— Да.
— Вы ничего больше не вспомнили? О том, что случилось?
— Я стараюсь об этом не думать, сэр. Знаю, это не очень помогает.
— Все в порядке, дело не в том. Я просто хотел, чтобы вы знали: вы всегда можете прийти и рассказать, если еще что-нибудь вспомните.
Он что, решил, будто если я вдруг вспомню все то, что говорил мне ангел, то чисто ради смеха промолчу? Я покачала головой.
Убедившись, что у меня есть номер его мобильного, он вышел, оставив меня в тишине офиса ждать Кита. Я вернулась к отчету.
Колин
Кампания «Кроникл» продолжается. Три недели назад появилась короткая заметка о женщине, которую нашли в «состоянии глубокого душевного расстройства» и отвезли в больницу. Мистер Сэм Эверетт поместил в своей колонке призыв ко всем, кому что-либо известно о виновнике случившегося, связаться с ним. Виновнике? А в чем, собственно, вина? В том, что он помогает людям скрыться от вездесущих доброжелателей, которые не понимают, что иногда самое лучшее — просто оставить человека в покое?
На первой полосе сегодня ничего нет, внутри лишь одна статья о том, что нужно поддерживать контакты с друзьями и любимыми, в какой бы части мира они ни жили. И короткое интервью с ответственным за расследование, главным детективом-инспектором Полом Москропом. Он похож на предприимчивого американца — с ровными белыми зубами и ухоженными волосами. По его словам, расследование продвигается успешно, и он просит откликнуться всех, у кого есть какая-либо информация.
На мгновение у меня возникает желание откликнуться самому — выйти, моргая, из толпы и удивить их всех. При мысли, что вся эта история уже, похоже, успела им наскучить, когда у меня для них припасены новые сюрпризы, новые угощения, я разочарованно скрежещу зубами. Они должны гордиться мной, гордиться моими достижениями. Они должны ценить то, что я делаю, и возносить мне хвалу, а не называть преступником, будто я изрисовал стену граффити или украл кусок мяса в супермаркете.
Что ж, если им скучно, придется их слегка расшевелить. Придется показать, на что я способен.
Хотя еще есть другие, до сих пор никем не тронутые, трансформирующиеся в уединении собственных жилищ, я чувствую, что начинаю терять к ним интерес. Я успел понаблюдать за многими из них, и, несмотря на различия в процессе, ничего по-настоящему потрясающего уже не произойдет. Нужно нечто новое, неизведанное, что вновь разожгло бы искру.
Иными словами — восхитительная Одри.
Я приехал полчаса назад, в половине седьмого, пока в центре города еще полно спешащих домой людей, среди которых можно затеряться. Прямо напротив итальянского ресторана под названием «Лучано» есть заведение фастфуда с местами наверху, куда я и поднялся, купив у стойки кофе. Вероятно, следовало заказать и еду, но у меня нет никакого желания портить себе желудок и тратить зря деньги. Так что я обошелся кофе, который едва можно пить.
И тем не менее, сидя у выходящего на площадь окна, я могу спокойно наблюдать за рестораном, а также разнообразными пабами и клубами. Если встать и слегка высунуться наружу, видно даже стоянку такси.
В пять минут восьмого приезжает Одри с подружкой. На ней короткое платье из темной шелковистой ткани, обтягивающей бедра. Из-за туфель на высоких каблуках она рискует споткнуться на мощенной булыжником площади. И все же ее бедра… Я не могу отвести от них взгляда. Со среды много раз видел их на всевозможных фотографиях в «Фейсбуке», но сейчас, когда вижу, как они трутся друг о друга, как шевелятся мускулы под ее кожей, как движется ее зад под тугой шелковой юбкой, у меня возникает искушение выйти, схватить ее, повернуть к себе лицом и, вместо того чтобы заговорить — говорить на самом деле не о чем, — просто провести рукой по ее бедру и отодвинуть ткань…
Они входят в «Лучано» и закрывают за собой дверь.
Я потягиваю тепловатый кофе, мало чем отличающийся от подливки, и жду.
Аннабель
Кит Топпинг появился примерно через полчаса после того, как ушел главный детектив-инспектор. Он показался мне достаточно приятным, но создалось впечатление, что, несмотря на работу по вызову, он не считает запрос на телефонные детализации достаточно веской причиной, чтобы возвращаться в офис вечером в пятницу, сколь бы срочным запрос ни был. В конце концов он показал мне, как сделать запрос самой, — по его словам, формально это не полагалось, но в итоге могло сэкономить всем немало времени.
— Разве не нужно что-то вроде авторизации? Я думала, надо вводить пароли и все такое.
— Обычно надо. Но для этого — не обязательно. Просто используете кодовое имя — вот тут, смотрите, — ответил он, наклоняясь и обдавая меня запахом подмышки, — а тут вводите личный номер главного детектива-инспектора. Поняли? Справитесь сами?
Я отказалась. У меня не было никакого желания делать его работу — хватало и своей собственной.
— Как у вас дела? — спросил он, когда я начала составлять для него перечень запросов.
— Все в порядке, — ответила я.
— Мы все за вас всерьез беспокоились.
Я удивленно посмотрела на него.
— Вы меня даже не знаете, — сорвалось с языка.
— Ну, — смущенно проговорил он, — вы же одна из команды. Мы заботимся о своих.
«В самом деле?» — подумала я.
— Мы получили записи камер наблюдения. Тогда, собственно, все и завертелось — вряд ли кто-то раньше всерьез верил, будто за этим действительно кто-то стоит.
— С каких камер?
— В торговом центре. Где были вы.
— Не знала, что там есть камеры.
Вероятно, поразмыслив чуть дольше, он не стал бы мне ничего показывать, а может, и вообще говорить. Но он выболтал, на каком сервере сохранены в Сети файлы, и мгновение спустя я уже запустила медиаплеер и ждала, когда загрузится файл.
Запись из торгового центра не отличалась хорошим качеством. Яркое солнце светило прямо в камеру, затемняя бо́льшую часть картинки и делая ее нечеткой. И все же я различила человека, стоявшего возле витрины одного из магазинов, а потом мне подумалось, что у меня похожее пальто, и я вдруг поняла, что это я сама. Видеть себя на видеозаписи всегда несколько странно, но тут было еще хуже — я не могла себя узнать, не только из-за тени, но и из-за необычной позы: я стояла сгорбленная, с поникшей головой, словно жизнь кончилась раз и навсегда.
Рядом со мной, чуть правее, высилась еще одна фигура. Я увидела, как киваю, потом еще раз, — хотя ничего об этом не помнила. Он что-то говорил мне, стоя спиной к камере, верхнюю половину его тела затенял солнечный блик, так что понять можно было лишь, что это мужчина в коротком пиджаке темного цвета, темных брюках и в приличных ботинках, а не в белых кроссовках.
Потом мужчина медленно повернулся, а несколько секунд спустя фигура, которая была мной, обреченно двинулась за ним следом, все так же не поднимая головы.
— Не могу поверить, что это я.
— Знаю, — ответил он. — Странно, да?
— Есть записи с других камер? Данные САРН смотрели?
Имелась в виду система автоматического распознавания номеров, использовавшаяся для отслеживания автомобилей.
— Нет, — сказал он. — Мы проверяли. В торговом центре нет САРН — ближайшая на кольцевой дороге. Но нам не с чем сравнить данные, поскольку мы не знаем, где и когда он встречался с другими жертвами, а по этим картинкам его идентифицировать невозможно. Потому мы и надеялись, что вы его вспомните.
— Я ничего не помню, — озадаченно ответила я. — Впечатление такое, будто смотришь на кого-то другого. Я даже не помню, что вообще там была и с кем-то разговаривала.
Он похлопал меня по плечу, заставив слегка вздрогнуть.
— Ничего, Аннабель. Мы найдем его. Вы ведь знаете, что на это расследование брошены все наши силы?
«Пока не появится что-нибудь новое».
Я промолчала и вернулась к списку запросов, думая, что, вероятно, проще и быстрее было все-таки согласиться сделать все самой.
Колин
Бесконечное ожидание на приделанном к полу яично-желтом пластиковом стуле наконец вознаградилось. Мне пришлось часами наблюдать за входящими и выходящими. Я видел драки и ссоры, видел, как упали пять женщин, — отчасти виной тому стал алкоголь, а отчасти высокие каблуки и булыжники Маркет-сквер. Приехала полиция в фургоне и забрала драчунов. Полицейские бродили по площади в светящихся жилетах, поторапливая людей и помогая пьяным женщинам подняться на ноги.
