Рекс Стаут - Черные орхидеи (сборник)
– Боже, мистер Вульф, да вы действительно тронулись!
– Не надо на меня повышать голос, – покачал головой Вульф. – Со мной всё нормально, а вот свой собственный ум я вам настоятельно советую привести в порядок. Он вам сейчас понадобится. Арчи, ты куда едешь?
– Съезжаю с шоссе. Сейчас доберемся до въезда в парк. А потом куда?
– Куда-нибудь в тихое местечко, подальше от центральных аллей.
– Слушаюсь, сэр. – Мы поехали вниз по склону.
– А знаете, почему вы стали на меня кричать? – продолжил Вульф, обращаясь к Шэтаку. – До вас наконец стало доходить, что сейчас вы сражаетесь за свою жизнь. У себя в кабинете я проделал с вами достаточно подлый трюк. Сперва вы увидели у меня на столе гранату. Затем я вам сказал, что сержант Брюс, считавшая, что я угрожаю ее безопасности, провела у меня в кабинете семь минут, после чего ушла, а граната исчезла. Естественно, в этот момент вы во всех подробностях вспомнили, что́ вы сами накануне проделали с точно такой же гранатой. Ни о чем другом вы просто не могли подумать. Когда майор Гудвин начал один за другим выдвигать ящики стола, вы испугались, что в одном из них может быть ловушка, и невольно потеряли над собой контроль. А потом я велел ему открыть чемодан: жалко, что в тот момент вы не могли видеть себя со стороны. Вот это было зрелище! Даже если бы вы заорали и бросились из комнаты наутек, и то не получилось бы красноречивей… – Тут машину подбросило, и Вульф возмущенно поинтересовался: – Арчи, ты что, не видел ту яму?! – Затем он вновь обратился к политику: – Так вот, вам, разумеется, хочется выяснить, много ли я знаю. А также много ли знает генерал Карпентер. Я вам этого не скажу. Вы сели в машину, намереваясь меня обыграть, в расчете на то, что окажетесь умнее. Даже и не пытайтесь. Если бы мы оказались на равных, то тогда сложно сказать, чем бы закончилось дело. Но мы играем не на равных. Я свободен, и мне ничего не угрожает. Вы же обречены: загнаны в угол и лишены свободы маневра.
– Хотите нести околесицу дальше? Валяйте, – бросил Шэтак.
Мы въехали в Ван-Кортландт-парк.
– Если человек подлец и негодяй, то он вовсе не обязательно одновременно и дурак, – пропустив слова политика мимо ушей, изрек Вульф. – Вы прекрасно знаете, мистер Шэтак, что есть масса высокопоставленных лиц, в том числе и вашего уровня, которым неведомы ни стыд, ни совесть, однако они при этом доживают до седых волос и, умирая в своих постелях, окруженные всеобщим почетом и уважением, жалеют лишь об одном – что не прочтут о себе некрологов, в которых им будут петь панегирики. И вы тоже вполне могли стать одним из таких людей. У вас прекрасная репутация, которую вы заработали, оказывая услуги богатым и влиятельным людям, когда покрывали их незаконную деятельность. Вы вполне могли добиться всего того, чего хотели и о чем мечтали.
Но вам не повезло. Судьба свела вас со мной. Я обладаю двумя талантами. Во-первых, изобретательностью. Сегодня я пустил этот талант в ход, и в результате вы сейчас сидите со мной в машине. Второй мой талант – упорство. Я решил, что в этом деле проще всего поставить точку, спровадив вас на тот свет. Я рассчитываю на то, что вы со мной согласитесь. Ежели нет, если вы попытаетесь сражаться дальше – вам конец. В данный момент мы не располагаем достаточным количеством улик, чтобы осудить вас за убийство полковника Райдера. Возможно, мы их так никогда и не соберем. Однако у нас вполне достаточно доказательств, чтобы выдвинуть против вас обвинение в убийстве и отдать вас под суд. Я лично об этом позабочусь. Если суд вас оправдает, я не стану сидеть сложа руки. Я ни на секунду не остановлюсь. Не будем также забывать об убийстве капитана Кросса. Вы наверняка наследили, когда тайком передавали промышленные секреты, которые были доверены нашим вооруженным силам ради того, чтобы одержать победу в войне.
Теперь я знаю, кто вы такой и где следует искать. Как вы думаете, сколько времени у меня уйдет на то, чтобы отстранить вас от должности, отдать под суд и добиться обвинительного заключения? Неделя? Месяц? Год? А как насчет ваших подельников? Как они себя поведут, когда поймут, что вас вот-вот настигнет расплата? Да, вы позаботились о том, чтобы полковник Райдер уже никогда не смог дать показания против вас, но ведь кроме него есть и другие. Как насчет них, мистер Шэтак? Вы доверяете им больше, чем своему старому другу Райдеру? А если мы возьмем их в оборот? Что, если они расколются? Сами понимаете, всех их вам не перебить.
Шэтак уже больше не смотрел на собеседника. Политик по-прежнему сидел, повернувшись лицом к Вульфу, но уголком глаза я заметил, что его взгляд устремлен мимо моего подбородка, куда-то в окно.
– Арчи, останови машину, – распорядился Вульф.
Я свернул на поросшую травой обочину и затормозил. Мы заехали в дальнюю часть парка, куда по рабочим дням не забредала ни одна живая душа. По левую руку от нас уходил вниз поросший лесом склон, а справа раскинулся плавно забирающий вверх луг, местами поросший деревьями. Если бы добавить к пейзажу еще стадо коров, возникло бы впечатление, что мы забрались в какую-то глухомань в Вермонте.
– Тропа заканчивается тупиком? – спросил Вульф.
– Нет, – ответил я, – она идет по холму и выходит на северную аллею, которая потом сворачивает на восток.
– Тогда вылезай, пожалуйста, из машины.
Я вылез. Вульф вручил мне гранату.
– На! – Он показал мне пальцем на склон справа: там на лугу росло большое дерево. – Положи гранату под дерево. Прямо у ствола.
– Что, прямо на землю?
– Да.
Я подчинился. По дороге – сто ярдов туда и еще сто обратно – я делал в уме ставки и наконец пришел к выводу, что Вульф все-таки возьмет вверх. Возможно, вы подумаете, что я относился к происходящему предвзято, однако на самом деле это не так. Я просто видел Вульфа и Шэтака и слышал, как они разговаривали. По одному только голосу моего босса можно было понять, чем кончится дело. Он говорил сухо, уверенно, с напором. Когда слышишь такой голос, то сразу веришь, что случится именно то, о чем говорит его обладатель. Да и внешний вид Шэтака не менее убедительно свидетельствовал о неизбежности скорой развязки. Теперь я не был за рулем и мог разглядеть политика повнимательней. Только сейчас до меня дошло, что Шэтак на самом деле даже толком не начал оправляться от совершенно неожиданного удара, который нанес ему в кабинете Вульф. Политик напоминал боксера на ринге, лежащего в глубоком нокауте, а мой босс – нависшего над ним рефери, считающего до десяти. Когда я подошел к машине, Вульф говорил:
– Если вы так считаете, значит, вы ничего не поняли. Я буду сражаться с вами до конца. То же самое могу сказать и о генерале Карпентере. У вас нет ни малейшего шанса. Даже если суд и не приговорит вас к смерти, вы все равно человек конченый. Как минимум вы будете безнадежно опозорены, а уж на вашей карьере совершенно точно поставят крест. Однако я не стану врать, что привез вас сюда исключительно из личного расположения, желая оказать вам любезность. Мы бы предпочли провести официальное расследование и все сделать по закону, но мы служим нашей стране, а страна ведет войну. Если сейчас разразится скандал подобного масштаба, он причинит невообразимый вред. И потому надо воспользоваться любой возможностью его избежать. Я говорю все это не для того, чтобы как-то повлиять на ваше решение, – нет, это бесполезное занятие. Я просто стараюсь донести до вас, почему взял на себя труд привезти вас в этот парк.
Я открыл дверь с той стороны, где сидел Шэтак, прислонился к ней, чтобы она не захлопнулась, и сказал Вульфу:
– Рядом с деревом – плоский камень. Я положил гранату туда.
Шэтак посмотрел на меня так, словно собирался что-то сказать, но так ничего и не произнес. Не сводя с меня взгляда, он несколько раз облизал губы.
– Вылезайте из машины, мистер Шэтак, – резко бросил Вульф. – Идти недалеко – примерно как от лифта до кабинета полковника Райдера и обратно. Секунд тридцать-сорок, и вы на месте. Мы подождем здесь. В официальном сообщении будет сказано о несчастном случае. Обещаю. А уж некрологи напечатают – выше всяческих похвал. Все, о чем только может мечтать любой выдающийся общественный деятель.
Шэтак медленно повернулся к Вульфу.
– Неужели вы думаете, что я сам… – севшим голосом начал он и замолчал. Мгновение спустя он предпринял еще одну попытку: – Неужели вы думаете, что я… – Он попробовал сглотнуть, но это не помогло.
– Арчи, помоги ему выйти из машины.
Я взял его под локоть, и он начал выбираться. Поставив ногу на подножку, Шэтак поскользнулся, но я удержал его от падения и помог сделать первые несколько шагов по траве.
– Дальше он справится сам, – сказал Вульф. – Давай полезай в машину.
Я подчинился, захлопнул за собой дверь и перебрался за руль.
– Если вы передумаете, мистер Шэтак, – бросил в открытое в окно Вульф, – возвращайтесь обратно. Мы подкинем вас до города, и прямо с этого момента между нами начнется война. Я настоятельно вам советую не возвращаться, хотя и сомневаюсь, что вы нуждаетесь в моих советах. Вы трус, мистер Шэтак. У меня богатый опыт, но за всю свою долгую практику я ни разу не сталкивался с таким малодушием, которое проявили вы, убив полковника Райдера. Задумайтесь над этим. Повторяйте про себя, когда пойдете по лужайке: «Я трус. Я трус и убийца». Это поможет вам довести дело до конца. Сейчас вам как-то нужно преодолеть сто ярдов. Мужество и отвага вам не помощники: у вас нет ни того ни другого. Так пусть вас гонит вперед честность по отношению к самому себе, ваша внутренняя потребность поступить так, как и полагается трусу. И не забывайте: если вы вернетесь, вас здесь будут ждать. Вы вернетесь ко мне. Я буду вас здесь ждать. Помните об этом. Это вам тоже поможет.
