Агата Кристи - Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник)
– Ты хороший сын – верный и любящий, – медленно проговорила Иса. – И хороший муж – если согласиться с пословицей, что мужчина должен всю жизнь любить жену, кормить и одевать ее, покупать дорогие умащения для ее красоты и радовать ее сердце. Но есть еще одно правило – оно звучит так: «Не позволяй ей командовать собой». На твоем месте, внук, я бы прислушалась к этому правилу…
Яхмос посмотрел на нее, густо покраснел и вышел.
Глава 3
Третий месяц разлива, 14‑й день
В доме царила суматоха – все готовились к возвращению хозяина. На кухне уже выпекли сотни хлебов и теперь жарили уток; оттуда распространялся запах лука, чеснока и разных пряностей. Женщины кричали, раздавали указания, слуги передвигались бегом.
Отовсюду доносился шепот: «Хозяин… хозяин приезжает…»
Ренисенб, помогавшая плести гирлянды из цветков мака и лотоса, чувствовала, как ее сердце наполняется волнением и радостью. Отец возвращается домой! В последние несколько недель она незаметно для себя вернулась к прежней жизни. Исчезло возникшее у нее чувство – похоже, вызванное словами Хори, – что она столкнулась с чем-то незнакомым и странным. Она была прежней Ренисенб – Яхмос, Сатипи, Себек и Кати тоже не изменились, – и теперь, как и раньше, дом погрузился в суету подготовки к возвращению Имхотепа. Пришло известие, что тот будет дома до наступления ночи. Одного из слуг оставили на берегу реки, чтобы он предупредил о приближении хозяина, и вот наконец послышался его громкий радостный голос.
Ренисенб уронила цветы и выбежала на улицу вместе с остальными. Все поспешили к пристани на берегу Реки. Яхмос с Себеком уже были здесь, окруженные небольшой толпой рыбаков и крестьян, – они взволнованно переговаривались и указывали на реку.
Вверх по течению быстро плыла барка с большим квадратным парусом, надуваемым северным ветром. Вслед за нею двигалась барка-кухня, заполненная мужчинами и женщинами. Теперь Ренисенб увидела отца, сидящего с цветком лотоса в руке. Рядом с ним был еще кто-то – наверное, певец, подумала Ренисенб.
Крики на берегу стали громче, Имхотеп приветственно помахал рукой, и матросы стали вытягивать фалы. Послышались крики: «С возвращением, хозяин!», призывы к богам и благодарности за благополучное путешествие, и через несколько мгновений Имхотеп ступил на берег, здороваясь с семьей и отвечая на громкие приветствия, как того требовал этикет.
– Хвала Себеку, сыну Нейт, который хранил тебя от опасностей на воде!..
– Хвала Птаху, который привел тебя к нам, к югу от стен Мемфиса!..
– Хвала Ра, освещающему обе Земли!..
Ренисенб, поддавшись общему волнению, пробралась в первый ряд.
Имхотеп стоял с важным видом, и Ренисенб вдруг подумала: «Оказывается, он совсем небольшого роста. Мне казалось, что отец гораздо выше».
Ее охватило чувство, похожее на страх.
Неужели ее отец усох? Или ее просто подвела память? Она помнила его величественным и властным, хотя временами суетливым, склонным поучать всех подряд. Бывало, Ренисенб посмеивалась над ним, но всегда считала его личностью. Теперь же она видела перед собой маленького и плотного пожилого мужчину, безуспешно пытавшегося выглядеть важным и значительным… Что с нею случилось? Откуда у нее в голове взялись эти непочтительные мысли?
Имхотеп, произнеся пышные церемониальные фразы, приличествовавшие случаю, начал здороваться с домочадцами:
– О, мой дорогой Яхмос, весь лучащийся улыбкой, надеюсь, ты был старателен в мое отсутствие? И Себек, мой красивый сын, вижу, ты по-прежнему наполняешь радостью мое сердце. А вот Ипи… мой дражайший Ипи, дай мне на тебя посмотреть… отступи-ка назад, вот так. Вырос, стал настоящим мужчиной, как приятно вновь тебя обнять! И Ренисенб… моя дорогая дочь… снова дома. Сатипи, Кайт, не менее дорогие моему сердцу дочери… И Хенет, моя верная Хенет…
Опустившись на колени, Хенет обнимала ноги хозяина и нарочито вытирала слезы радости.
– Я рад видеть тебя, Хенет… Ты здорова, счастлива? Предана, как всегда, это так приятно сердцу… А вот мой превосходный Хори, такой искусный в расчетах и письме! Всё в порядке? Я не сомневаюсь в этом.
Когда приветствия закончились и гомон утих, Имхотеп поднял руку, призывая к тишине, и заговорил громким и ясным голосом:
– Мои сыновья и дочери! Друзья! У меня есть для вас новость. Как вы все знаете, я долгие годы был в определенном смысле одинок. Моя жена – ваша мать, Яхмос и Себек, – и моя сестра – твоя мать, Ипи, – обе уже давно ушли к Осирису. Поэтому я привез в дом новую сестру для Сатипи и Кайт. Смотрите, это моя наложница Нофрет, которую вы должны полюбить – ради меня. Она приплыла со мною из Мемфиса на Севере и будет жить здесь, когда я снова уеду.
С этими словами Имхотеп вывел вперед женщину. Она стояла рядом с ним, вскинув голову и прищурившись – молодая, надменная и прекрасная.
«Но она так молода… наверное, не старше меня», – с удивлением подумала Ренисенб.
Нофрет замерла неподвижно. На ее губах играла легкая улыбка, выражавшая скорее презрение, чем желание понравиться. У девушки были очень прямые черные брови и бархатистая бронзовая кожа, а длинные и густые ресницы почти скрывали глаза.
Семья растерянно смотрела на нее. Все молчали.
– Ну, дети, подойдите и поздоровайтесь с Нофрет, – сказал Имхотеп; в голосе его сквозило раздражение. – Разве вы не знаете, как следует приветствовать наложницу отца, когда он приводит ее в дом?
Наконец требуемые слова приветствия были произнесены – неуверенно и с явной неохотой.
– Так-то лучше! – радостно воскликнул Имхотеп. Возможно, своей подчеркнутой сердечностью он пытался скрыть неловкость. – Нофрет, Сатипи, Кайт и Ренисенб отведут тебя на женскую половину. Где сундуки? Их уже вынесли на берег?
С барки выгружали дорожные сундуки с закругленными крышками. Имхотеп сказал Нофрет:
– Твои драгоценности и одежды в целости и сохранности. Проследи, чтобы с ними обращались аккуратно.
Когда женщины ушли, он повернулся к сыновьям:
– Как дела в поместье? Все идет хорошо?
– Нижние поля, которые были отданы в аренду Нахту… – начал докладывать Яхмос, но отец остановил его:
– Не нужно подробностей, мой добрый Яхмос. Это подождет. Сегодня день радости. Завтра мы с тобой и Хори займемся делами. Ипи, мой мальчик, пойдем в дом. Как ты вырос за это время – уже выше меня!
Себек нахмурился и последовал за отцом и Ипи. Склонившись к уху Яхмоса, он прошептал:
– Ты слышал: одежда и драгоценности? Вот на что пошел доход от северных поместий. Наш доход.
– Тише, – шикнул на него Яхмос. – Отец услышит.
– И что с того? Я не боюсь его – в отличие от тебя.
Когда все вошли в дом, Хенет отправилась в комнату Имхотепа, чтобы приготовить ванну. Улыбка не сходила с ее лица.
Имхотеп, отбросив нарочитую сердечность, повернулся к ней:
– Ну, Хенет, что скажешь о моем выборе?
Он был настроен решительно, но в то же время прекрасно понимал, что появление Нофрет вызовет бурю – по крайней мере на женской половине дома. Хенет – совсем другое дело. Одинокое, преданное существо. И Хенет его не разочаровала.
– Она прекрасна! Настоящая красавица! Какие волосы, какие руки! Она достойна тебя, Имхотеп, что я могу еще сказать? Твоя дорогая покойная жена будет рада узнать, что ты выбрал спутницу, которая скрасит твои дни.
– Ты так считаешь, Хенет?
– Я в этом не сомневаюсь, Имхотеп. После стольких лет скорби настала пора снова радоваться жизни.
– Ты хорошо ее знала… Я тоже почувствовал, что пришло время жить так, как пристало мужчине. Но женам моих сыновей и моей дочери, наверное, это не понравится?
– Им лучше смириться, – ответила Хенет. – В конце концов, разве не ты хозяин в этом доме?
– Истину говоришь, – согласился Имхотеп.
– Ты щедро кормишь их и одеваешь, их благополучие – плод твоих трудов.
– Совершенно справедливо. – Имхотеп вздохнул: – Я тружусь не покладая рук ради них. Иногда меня одолевают сомнения, понимают ли все они, чем мне обязаны…
– Ты должен им напомнить, – закивала Хенет. – Я, твоя смиренная, преданная Хенет, никогда не забуду, что ты для меня сделал… Но дети бывают неразумны и эгоистичны, слишком высоко себя ставят, не понимая, что лишь выполняют твои указания.
– Истинная правда, – сказал Имхотеп. – Я всегда считал тебя умным человеком, Хенет.
Женщина вздохнула:
– Жаль, что другие так не думают.
– В чем дело? Кто-то тебя обидел?
– Нет-нет… то есть они не хотели… они просто привыкли, что я должна трудиться не покладая рук – и я делаю это с радостью… но доброе слово и благодарность… это было бы так приятно…
