Агата Кристи - Кошка среди голубей
– Но послушай, Али… Ты только что сказал, что я честный. Однако три четверти миллиона… ты не думаешь, что это может лишить честности любого человека?
Али Юсуф нежно посмотрел на своего друга.
– Как ни странно, – сказал он, – у меня нет на этот счет никаких сомнений.
Глава 2
Женщина на балконе
Боб Ролинсон, шагая по гулким мраморным коридорам дворца, чувствовал себя так плохо, как никогда в жизни. Мысль о том, что он несет в кармане три четверти миллиона фунтов, заставляла его чувствовать себя глубоко несчастным. Ему казалось, что все официальные лица во дворце, которых он встречал, должны это знать. Он даже подозревал, что мысль о драгоценном грузе отражается на его лице. Он испытал бы облегчение, если бы узнал, что его веснушчатое лицо хранит обычное выражение веселого добродушия.
Часовые у дворца клацнули оружием, отдавая ему честь. Боб зашагал по многолюдной главной улице Рамата, мысли его разбегались. Куда он идет? Что собирается делать? Ролинсон понятия не имел. А времени оставалось мало.
Главная улица была похожа на большинство главных улиц на Ближнем Востоке. Она представляла собой смесь нищеты и роскоши. Возвышались великолепные фасады недавно построенных банков. Бесчисленные маленькие лавочки торговали дешевыми товарами из пластика. Детские пинетки и дешевые зажигалки были выставлены в самых невероятных сочетаниях. Магазины торговали швейными машинами и запасными частями для автомобилей. Аптеки выставляли в витринах просроченные патентованные лекарства и большие плакаты с рекламой пенициллина во всех видах и множества антибиотиков. Очень немногие магазины торговали товарами, которые кому-то захотелось бы приобрести, не считая, возможно, новейших швейцарских часов, сотнями выставленных в крохотных витринах. Ассортимент был такой большой, что даже в этом случае человек воздержался бы от покупки, напуганный огромным выбором.
Боб, шагавший в каком-то ступоре, натыкаясь на фигуры в национальной или европейской одежде, взял себя в руки и снова задал сам себе вопрос: куда он, черт побери, идет?
Пилот зашел в местное кафе и заказал лимонный чай. Прихлебывая его, он постепенно начал приходить в себя. Атмосфера кафе успокаивала. За столиком напротив него пожилой араб мирно щелкал бусинами, перебирая четки. За его спиной двое мужчин играли в триктрак. Подходящее место, чтобы посидеть и подумать.
А ему надо было подумать. Бобу вручили драгоценные камни стоимостью в три четверти миллиона, и ему предстояло придумать какой-нибудь план, чтобы вывезти их из страны. И нельзя было терять времени. В любую минуту воздушный шарик мог лопнуть…
Али сошел с ума, конечно. Так легкомысленно швырнуть три четверти миллиона другу! А сам спокойно сидит и оставляет все на волю Аллаха… Бобу такой помощи ждать не приходилось. Бог Ролинсона ждал от своих слуг, чтобы они сами принимали решения и действовали, используя наилучшим образом те способности, которыми он их наделил.
Что, черт побери, ему делать с этими проклятыми камнями?
Он подумал о посольстве. Нет, ему нельзя втягивать в это посольство. Оно почти наверняка окажется втянутым в заговор.
Ему нужен был какой-нибудь человек, совершенно обычный человек, который уезжает из этой страны каким-нибудь совершенно обычным способом. Бизнесмен или турист, лучше всего. Без каких-то политических связей, чей багаж будет подвергнут, самое большее, поверхностному досмотру, или, возможно, совсем не будет досматриваться. Следует, конечно, учесть и пункт назначения… Сенсация в лондонском аэропорту. Попытка контрабандного ввоза драгоценностей на сумму три четверти миллиона фунтов. И так далее и так далее. Придется рискнуть…
Какой-нибудь обычный человек – настоящий путешественник… Внезапно Боб обозвал себя глупцом. Его сестра, Джоан Сатклифф. Джоан провела здесь два месяца вместе с дочерью Дженнифер, которой после тяжелой пневмонии рекомендовали солнечный свет и сухой климат. Они собирались плыть обратно морем через четыре или пять дней.
Джоан – идеальный кандидат. Что там говорил Али насчет женщин и драгоценностей? Боб улыбнулся про себя. Милая старушка Джоан! Она-то не потеряла бы голову из-за драгоценностей. Ей можно доверять, она твердо стоит на земле. Да, он может довериться Джоан.
Но погодите минутку… может ли он довериться Джоан? Ее честности – да. Но ее умению хранить тайны? Боб с сожалением покачал головой. Джоан разболтает, она не сможет не проболтаться. Даже хуже. Она начнет намекать. «Я везу домой нечто очень важное. Я никому не должна говорить ни слова. Это так волнует…»
Джоан никогда не умела молчать, хотя и очень возмущалась, если ей об этом говорили. Значит, она не должна знать, что везет. Так будет безопаснее для нее самой. Он завернет камни в сверток, на вид совершенно невинный. Расскажет ей какую-нибудь историю. Подарок для кого-нибудь? Поручение? Он что-нибудь придумает…
Боб взглянул на часы и встал. Время уходит.
Он зашагал по улице, не чувствуя полуденной жары. Все выглядело таким обычным. На поверхности ничего не было видно. Только во дворце чувствовался тлеющий огонь – там шпионили, шептались. Армия – все зависело от нее. Кто сохранил верность? Кто предал? Наверняка будет попытка государственного переворота. Удастся он или нет?
Боб нахмурился, входя в лучший отель Рамата. Тот носил скромное название «Ритц Савой» и имел величественный модернистский фасад. Его открыли с помпой три года назад, наняли управляющего из Швейцарии, шеф-повара из Вены и метрдотеля из Италии. Все было чудесно. Венский шеф-повар уехал первым, потом швейцарский управляющий. Теперь уехал старший официант из Италии. Еда по-прежнему оставалась претенциозной, но плохой, обслуживание стало ужасным, а бо́льшая часть дорогой сантехники вышла из строя.
Дежурный за стойкой хорошо знал Боба и широко ему улыбнулся.
– Доброе утро, майор. Вам нужна ваша сестра? Она уехала на пикник со своей девочкой…
– На пикник? – Боб был поражен. Что за глупость – отправиться сейчас на пикник, более неподходящего времени и придумать невозможно.
– Вместе с мистером и миссис Хёрст из Нефтяной компании, – сообщил дежурный. Все всегда все знают. – Они поехала на дамбу Калат Дива.
Боб тихо выругался. Джоан вернется очень не скоро.
– Я поднимусь к ней в номер, – сказал он и протянул руку за ключом, который дежурный ему дал.
Ролинсон отпер дверь и вошел. В большом двойном номере, как всегда, царил беспорядок – Джоан Сатклифф не отличалась аккуратностью. Клюшки для гольфа лежали на стуле, теннисные ракетки бросили на кровать. Одежда валялась повсюду, а стол был завален фотопленками, открытками, книжками в бумажных обложках и различными местными антикварными вещицами с Юга, которые в основном были сделаны в Бирмингеме и Японии.
Боб огляделся кругом, посмотрел на чемоданы и сумки на молниях. Перед ним встала проблема. Он не сможет повидаться с Джоан перед полетом с Али. Ему не хватит времени, чтобы добраться до дамбы и вернуться назад. Он мог бы упаковать камни и оставить их с запиской… Но Боб тут же покачал головой. Он хорошо понимал, что за ним почти всегда следят. Возможно, за ним проследили от дворца до кафе и от кафе сюда. Он никого не заметил, но понимал, что эти люди хорошо знают свое дело. Нет ничего подозрительного в том, что Боб пришел в отель повидаться с сестрой, но если он оставит сверток и записку, то записку прочтут, а сверток вскроют.
Время… время… У него нет времени.
Три четверти миллиона в драгоценных камнях у него в кармане брюк.
Он еще раз оглядел комнату. Потом усмехнулся и достал из кармана маленький набор инструментов, который всегда носил с собой. У его племянницы Дженнифер имелся пластилин, как он заметил, и тот ему пригодится.
Ролинсон работал быстро и умело. Один раз он поднял глаза и подозрительно посмотрел на открытое окно. Нет, в этой комнате не было балкона. Просто напряженные нервы вызвали у него ощущение, будто за ним кто-то наблюдает.
Боб закончил работу и одобрительно кивнул головой. Никто не заметит, что он сделал, в этом он был уверен. Ни Джоан, ни кто-то другой. И уж конечно, не Дженнифер, сосредоточенная на себе девочка, которая никогда не видела и не замечала ничего, кроме самой себя.
Ролинсон смел все следы своей работы и сунул их в карман. Потом заколебался, оглядываясь. Придвинул к себе блокнот миссис Сатклифф и сидел так, хмурясь…
Он должен оставить записку Джоан…
Но что он мог ей сказать? Это должно быть нечто такое, что Джоан поймет, но что не будет иметь никакого смысла для любого постороннего, кто прочтет записку.
Но это просто невозможно! В тех триллерах, которые любил читать Боб в редкие свободные минуты, принято было составлять нечто вроде криптограмм, которые кто-нибудь всегда успешно расшифровывал. Но он не может придумать криптограмму, и в любом случае Джоан принадлежала к тем лишенным воображения людям, для которых все точки над «i» должны быть расставлены, чтобы она вообще хоть что-то заметила…
