Взгляд тигра - Смит Уилбур

– Вот, а знающие люди в Лондоне десять гиней берут за консультацию, – подмигнул я Шерри.

Рассмеявшись, она повернулась к Чабби:

– Даже не знаю, что бы мы без вас делали!

С убийственным выражением лица он вдруг ужасно заинтересовался чем-то на далёком горизонте.

Лишь позднее, после того как мы с Шерри поплескались в воде на уединённом песчаном берегу, переоделись во всё чистое и, сидя у костра, выпили «Чивас ригал», закусив свежими креветками из лагуны, бурная радость первых скромных находок улеглась. Я начал трезво оценивать косвенные предпосылки того, что после крушения груз «Утренней зари» разметало по подводной оранжерее на дне заводи.

Если Чабби ошибался и огромного веса ящики с золотом, проломив боковые стенки трюма, упали в море, искать их можно до бесконечности. В тот день я заметил на дне две сотни коралловых глыб и насыпей – любая могла скрывать часть индийского трона. Однако если груз остался в трюме, то коралловые полипы, очевидно, облепили всю переднюю часть судна, слой за слоем покрывая её кальцинированным камнем. Она превратилась в бронированное хранилище для сокровища, закамуфлированное буйной подводной растительностью.

Обсудив детали, все прониклись осознанием огромности поставленной задачи и пришли к мнению, что сначала груз предстоит отыскать, а потом вырвать из цепких объятий коралла.

– Ты ведь знаешь, что нам понадобится? – обратился я к Чабби, и он понимающе кивнул. – Те два ящика никуда не делись?

Не хотелось при Шерри произносить слово «гелигнит». Слишком живо напоминало оно о затее, ради которой мы с Чабби запаслись изрядным количеством взрывчатки. Дело было три года назад, шёл мёртвый сезон, и я отчаянно нуждался в наличных – дотянуть с «Плясуньей» до лучших времён. Ни при каких условиях задумку нашу законной не назовёшь, я бы охотно о ней забыл, но сейчас гелигнит пришёлся бы кстати.

Чабби покачал головой.

– Эта дрянь начала потеть, как стивидор на солнцепёке. Икни ты в пятидесяти футах от неё – разнесла бы остров.

– Что ты с ней сделал?

– Вывезли с Анджело подальше в Мозамбикский пролив и утопили.

– Понадобится пара ящиков, не меньше. Крупные блоки так просто не расколоть.

– Поговорю с мистером Коукером – придумает что-нибудь.

– Давай, Чабби. Следующий раз пойдёшь на Святую Марию, заказывай три ящика.

– А «лимонки», что сняли с «Морской плясуньи»?

– Не годятся, – отказался я.

Некролог со словами «…при попытке взорвать ручную гранату МК-VII на глубине 130 футов под водой» меня не устраивал.

На следующее утро я проснулся от неестественной тишины, висевшей в наэлектризованном горячем воздухе, и прислушался. Крабы-скрипачи притихли, нескончаемый шелест пальмовых листьев не улавливался. Слышно было только лёгкое дыхание Шерри. Я осторожно, стараясь не разбудить, вытащил покалеченную руку у неё из-под головы. Шерри хвалилась, что никогда не спит на подушке – плохо, мол, для позвоночника, – что не мешало ей использовать в тех же целях любую подходящую часть моего тела.

Я растёр конечность, чтобы восстановить кровообращение, вышел из пещеры и, орошая полюбившуюся пальму, внимательно изучил небо. Рассвет не радовал. Тёмная пелена заволокла звёзды, тяжёлый и душный воздух прижимался к земле, с моря не долетало ни дуновения, а кожу покалывали разряды статического электричества в атмосфере.

Чабби подкладывал ветки в костёр, пытаясь вдохнуть в него жизнь.

– Погода меняется, – подтвердил он мой прогноз.

– В какую сторону?

Чабби пожал плечами.

– Барометр упал до 28.2, к полудню узнаем.

Погода сказалась и на Шерри. Волосы на висках взмокли от пота, она сердилась и капризничала, пока я менял повязки, но через несколько минут подошла сзади и прижалась щекой.

– Прости, Гарри, такая с утра духота, воздух прямо липкий. – Она потёрлась губами мне о спину, прикоснувшись кончиком языка к вздувшемуся рубцу пулевого шрама. – Простил?

В то утро мы с Чабби спустились на дно заводи в одиннадцать. Прошло тридцать восемь минут безрезультатных поисков, когда сверху докатилось слабое позвякивание – дзинь! дзинь! дзинь! – передававшееся по воде. Я остановился и прислушался. Чабби сделал то же самое. Снова донёсся трижды повторенный звук.

Анджело до половины опустил в воду трехфутовый железный поручень и молотком из сумки с инструментами выстукивал сигнал к возвращению.

Я подал Чабби знак рукой, и мы начали подъём.

Забравшись в лодку, я нетерпеливо поинтересовался, что случилось. В ответ Анджело показал в сторону моря, поверх изломанной, с торчащими зубьями линии рифов. Я стащил маску и сощурился, адаптируясь к бескрайней дали после ограниченной видимости на дне.

Тёмная тонкая линия тянулась низко над водой вдоль горизонта, словно какое-то шаловливое божество прочертило её угольным карандашом. Полоса росла на глазах, ширилась, поднималась над морем в бледно-голубое небо, делаясь всё чернее и чернее. Чабби присвистнул и покачал головой.

– А вот и леди Синтия к нам пожаловала – смотри, как торопится.

Фронт перемещался со сверхъестественной скоростью. Линия расползлась, превратившись в траурную завесу, и, пока вельбот на полном ходу нёсся к протоку, первые тучи заслонили солнце.

Шерри села рядом со мной и помогла стянуть прилипший к телу гидрокостюм.

– Что это? – спросила она.

– Циклон «Синтия» – объяснил я. – Тот же, что отправил на дно «Утреннюю звезду». Снова вышел на охоту.

Анджело раздал всем спасательные пояса. Мы прижались друг к другу и следили за приближением бури, которая надвигалась в устрашающем величии, затмевая солнце и превращая высокий, чистый небесный свод в низкий, нависающий потолок из мчащихся грязно-серых туч.

Миновав проток и опережая шторм, мы на всём ходу шли во внутренних водах под защиту бухты, а он гнался за нами по пятам. Все обернулись назад, и сердца сжались от осознания нашей слабости перед такой силой и мощью.

Фронт облаков накрыл лодку в бухте и сразу погрузил нас в мир сумерек, который с минуты на минуту грозил превратиться в хаос. Холодный сырой воздух перемещался вместе с тучами – от резкого перепада температур пробивала дрожь. С диким воем налетел ветер, подняв круговерть песка и водяных брызг.

– Моторы! – проревел Чабби, как только вельбот уткнулся в берег. За два новых двигателя он отдал половину сбережений, и беспокойство его было понятно.

– Заберём с собой.

– А лодка?

– Затопим, дно здесь подходящее.

Мы с Чабби занялись двигателями; Анджело и Шерри принайтовили нейлоновыми верёвками акваланги и водонепроницаемые контейнеры с аптечкой и инструментом, а после затянули брезентом открытую палубу. Анджело дал ветру отогнать вельбот от берега, вытащил дренажные заглушки, и лодка немедленно наполнилась водой. Крутые волны бешено перехлестнули через борт, и вельбот быстро ушёл на дно, под двадцатифутовую толщу воды. Анджело, борясь с накрывающими его с головой валами, вплавь вернулся на берег.

Мы с Шерри добрались до линии пальмовых деревьев. Сгибаясь под ношей, я глянул через плечо – сзади тащился Чабби со вторым двигателем. Как и я, он согнулся под безжизненной тяжестью металла, с трудом пробираясь через заносы белого песка в пояс высотой. Анджело вылез из воды и шёл следом, почти догнав нас.

Только дурак рассчитывал найти укрытие среди пальм. На открытом месте нас ожидали неприятные физические ощущения, но здесь подстерегала смертельная опасность. Ураганные ветры циклона хлестали деревья так, что они, казалось, обезумели. Вокруг стоял оглушительный, ошеломляющий треск и рёв – высокие, стройные стволы трепало из стороны в сторону, они гнулись до земли. В воздухе, среди туч песка и водяной пыли, огромными бесформенными птицами носились обломившиеся пальмовые ветви.

Друг за другом мы побежали по едва заметной тропке. Шерри показывала дорогу, прикрывая руками голову, а я даже порадовался громоздкому белому мотору на плече – ненадёжной, но хоть какой-никакой защите.