Сара Лотц - День четвертый
– Я просто хочу встретиться с ней.
– После того, что ее оруженосец со мной сделал?
На лице Ксавьера читалась почти детская обида.
– Я просто… Думаю, мне все-таки следует поговорить с ней. Я ведь не единственная, кто…
– Плохая идея. Послушай, я знаю, что происходит. Ты находишься под стрессом из-за того, что тут делается, а Селин этим пользуется. Я говорю о массовой истерии. Массовом психическом расстройстве. Единственное объяснение того, что люди видят всякие странные вещи, состоит в том, что Селин подпитывает какую-то общую иллюзию, галлюцинацию.
Мэдди вновь заходила по комнате.
– Я знаю Селин. Я знаю, как она делает то, что она делает. Это все бред. Однако кое-какие вещи из того, что она сказала после остановки корабля… Она не могла их ниоткуда узнать.
– А этот второй парень, Рэй? Он не мог ей рассказать? Это все «холодное чтение», Мэдди. Люди верят в то, во что хотят верить. Люди напуганы. Вся эта ситуация странная. И они сбиваются в стадо вокруг того, кто, как им кажется, знает, что происходит. – Ксавьер перевел дух. – А она пользуется ситуацией, Мэдди. И когда это закончится, она захочет, чтобы все видели в ней героиню.
– Я хочу поговорить с ней.
– Нет, серьезно, Мэдди… Ты считаешь, что этот головорез Рэй позволит тебе встретиться с ней?
– Я смогу уговорить его.
– А что потом?
Да, а что потом?
– Потом не знаю, Ксавьер, доволен? – Она рискнула мельком взглянуть на дверь ванной комнаты. – Но что бы ни случилось, я должна выбраться из этой каюты.
– Мэдди, идти некуда. Весь ужас, блин, именно в этом.
– Должно быть место, куда мы могли бы пойти. Спортивный зал, например. Спа.
– Не-ет! Я там был. Там бардак.
– Мне плевать! Я должна просто уйти отсюда.
Ксавьер несколько секунд разглядывал ее.
– О’кей, о’кей. Если хочешь увидеть Селин, мы должны все аккуратно разыграть.
– Мы?
– Да, мы.
Ее охватило облегчение. Она не доверяла ему, но, по крайней мере, была не одна.
– Что ты предлагаешь?
– Мы не можем ринуться туда с саблями наголо. – Он осторожно прикоснулся к переносице. – Получить еще раз по физиономии было бы уже слишком, меня это не украсит. Я тут подумал: как насчет того, чтобы попробовать пробраться на половину команды через один из служебных входов?
– Думаешь, у нас получится?
– Можем попробовать.
Пока Ксавьер забирал свои туфли с балкона, она замотала шею шарфом и надела перчатки. Ксавьер, наверное, был прав насчет того, что это воображение выкидывает с ней фокусы. Он должен быть прав. Страх делает с мозгами странные вещи.
Но ведь все казалось таким реальным!
Они вышли в коридор. Мэдди уже много часов не покидала каюты, и первое, что сейчас следовало бы предпринять, – это проверить, как дела у Элен и Элизы. Она пообещала себе, что сделает это позже. Может быть.
Ксавьер подергал служебную дверь, откуда появлялась Алтея, но там было заперто.
– Прохода нет. Так… Мы можем попробовать на моей палубе.
– А там не очень воняет?
– Воняет. И еще как. Но это также означает, что там не будет никого из команды, кто мог бы нас остановить. Когда я был там вчера вечером, место было абсолютно безлюдным. Да, я видел одного охранника, но он не торчит там постоянно.
– О’кей.
Перед лифтами на голых матрасах спали мужчина и женщина, вокруг них были разбросаны грязные тарелки с засохшими остатками еды и пластиковые стаканчики. Господи! По крайней мере ей хотя бы через это не пришлось пройти. Она последовала за Ксавьером вниз на палубу «Променад Дримз» и, почувствовав сильный запах рвоты, прикрыла нос рукой.
Говори! Разговаривай, чтобы отвлечь мозги!
– А откуда, Ксавьер, эта навязчивая идея насчет Селин? У вас какие-то личные счеты или еще что-то?
На его губах мелькнула легкая улыбка.
– Нет. Мне просто не нравится то, что она делает. И мне очень не понравилось то, что она сделала Лилиан Смолл.
– Да. Такое было… Но на Селин это не похоже. Она обычно держится подальше от фактов, которые могут быть проверены.
– Тогда какой у нее мог быть мотив, как думаешь?
Мэдди пожала плечами.
– Тяга к публичности, наверное. К скандальной известности. Возможно, ей просто захотелось стать частью шумихи вокруг Черного четверга.
– Рисуется, короче. Кстати, Селин не одна такая. Мне не нравится, что делают все они. Стервятники. Хищники. Говорить родителям, что их пропавшие дети по-прежнему живы… Это меня достает!
– А с чего все началось? Я имею в виду твой интерес ко всему этому.
Ксавьер помолчал, потом сказал:
– В детстве я хотел стать фокусником.
– Правда?
– Правда. – Он смущенно усмехнулся. – У меня не хватало терпения. А еще я занимался спиритическими «говорящими» досками, увлекался всякими таинственными вещами. Ты понимаешь: сцена! И я видел, как легко дурачить людей.
Они дошли до палубы 6. В нос ударил запах плесневеющих ковровых дорожек.
– Так чем ты зарабатываешь на жизнь?
– У меня есть свой блог.
– Да, я в курсе. Но – без обид! – не думаю, что этого хватает на шампанское с черной икрой.
– Дед оставил мне кое-какие средства.
– Так ты «дитя трастового фонда»?
Неудивительно, что у него столько времени, которое он может посвятить тому, чтобы преследовать Селин.
– Ненавижу это выражение.
– Так ты богат?
– Я не богат. Но на жизнь хватает.
Вонь на площадке лестницы палубы 5 была очень сильной, как Мэдди и ожидала. Входы в коридоры, вдоль которых располагались каюты, были скрыты в темноте. На нижней ступеньке Мэдди заколебалась. Она даже не могла представить, насколько темно может быть сейчас внутри корабля. Бархатная чернота… Хотя нет, вздор! Не было в ней ничего мягкого.
– Подожди меня здесь. Пойду проверю, не открыта ли какая-нибудь из дверей.
– Как ты собираешься там что-то рассмотреть?
Он ухмыльнулся и показал ей цепочку для ключей, на которой висел мини-фонарик.
– Я припрятал вот это.
Вцепившись рукой в перчатке в перила лестницы, она смотрела, как его поглощает мрак. Страх рассеивался.
Вернувшийся к жизни дух-покровитель… Это просто нелепо! Теперь, выйдя из каюты, как-то дистанцировавшись от того места, она это уже и сама видела. И даже начала привыкать к зловонию, которым тянуло снизу. Появился дергающийся огонек фонарика, приближающийся к ней.
– Все в порядке. Одна дверь открыта.
Мэдди пошла за ним, не отрывая глаз от луча фонарика впереди и прижимая ладонь к лицу. Боже мой! Ковровая дорожка была влажной и неприятно податливой – казалось, ноги тонут в ней, как будто корабль собирается их поглотить. Ксавьер придержал дверь. Мэдди, переступив порог, пересекла небольшую площадку, приблизилась к узкой шахте служебной лестницы и отступила в сторону, пропуская Ксавьера, который протиснулся мимо нее. Их окружали грязные белые стены, на потолке мигали тусклые лампы аварийного освещения. Этот мир сильно отличался от зоны для пассажиров: строго утилитарный, обнажающий скелет корабля, с воздухом, который здесь казался вдвое тяжелее, чем на верхних палубах.
Вдруг Ксавьер резко остановился, и она чуть не уткнулась лицом ему в спину. Послышался шум приближающихся шагов. Вверх по лестнице бежал маленький филиппинец, который, заметив их, остановился.
– Вам нельзя здесь находиться. Пассажиров внизу нет.
– Нам необходима помощь, – сказал Ксавьер.
– Вам нужен доктор? Вы должны вернуться.
Мэдди выглянула из-за плеча Ксавьера, чтобы разглядеть его имя на бейдже: Анджело.
– Нет, не доктор. Нам нужно пройти к сцене. Театр «Позволь себе мечтать», знаете?
Мужчина нахмурился.
– А почему вы не зашли с переднего входа?
– У нас… были на то причины.
– Там эта женщина? Миссис Дель Рио?
– Дель Рей. Да.
– Вы ее знаете? – спросила Мэдди.
– Нет. Но я слышал о ней. Как у нее получается то, что она делает? Какой-то фокус?
– Да, – ответил Ксавьер.
– А для чего вы хотите ее видеть?
– Знаете, если вы покажете нам, как туда добраться, я вас отблагодарю.
– Сколько?
Ксавьер вытащил стодолларовую купюру, и та мгновенно исчезла в руках мужчины.
– Я покажу. Но если нам встретится кто-то из секьюрити, вы должны сказать, что я вовсе не собирался вам помогать.
– Спасибо. Мы так и скажем. Мы не станем втягивать вас в неприятности, обещаю.
Мужчина взмахом руки позвал их за собой. Пройдя еще два пролета вниз, он провел их через массивные металлические двери, и они оказались в коридоре с низкими потолками, где пахло краской, сигаретным дымом и еще какой-то гадостью. Красная краска, которой был покрашен пол, в середине прохода совсем стерлась.
Послышался шум голосов, и Мэдди вздрогнула. Анджело быстро шел вперед, и им с Ксавьером приходилось бежать, чтобы не отстать от него. Воздух становился все горячее, ее тело уже было липким от пота. Лязганье металла о металл, какое-то громыхание… По пути они миновали несколько комнат, обложенных кафелем. В одной из них двое угрюмого вида мужчин в пластиковых перчатках разделывали зеленый перец, вырезая из него испорченные куски. Они взглянули на них без всякого интереса.
