Врата судьбы - Кристи Агата

— Я раз прочитала «Графа Ганнибала» Стэнли Уэймена, — сказала Таппенс. — Одна из его лучших книг. Она была наверху, среди книг Александра.

— Ну и что?

— Я подумала, что в наши дни, в общем-то, происходит то же самое. Возможно, все повторяется. Бедные дети, которые отправляются в детский крестовый поход, радуясь, веселясь и гордясь собой, бедняжки. Считали, что Господь избрал их для освобождения Иерусалима, а моря расступятся перед ними, давая им проход, как перед Моисеем в Библии. А сейчас симпатичные девчушки и молодые люди постоянно появляются в суде по обвинению в убийстве какого-нибудь несчастного пенсионера или старого человека, у которого было немного денег или сбережения в банке. И ночь святого Варфоломея. Видишь, все происходит снова. Только недавно упоминали неофашистов в связи с очень респектабельным университетом. Но, наверное, никто нам ничего не расскажет. Ты не думаешь, что мистер Криспин может обнаружить еще какой-нибудь тайник? В цистерне. Ты же знаешь, грабители банков часто прячут вещи в цистернах. По-моему, там слишком сыро. Как ты думаешь, когда он закончит свое расследование или что там еще, он вернется сюда, чтобы дальше приглядывать за мной — и за тобой, Томми?

— За мной не надо приглядывать, — сказал Томми.

— Какой ты самонадеянный.

— Думаю, он зайдет попрощаться.

— О, да, у него ведь хорошие манеры, верно?

— Он захочет лишний раз удостовериться, что с тобой все в порядке.

— Я только ранена, и меня уже лечит доктор.

— Он и правда заядлый садовод, — сказал Томми. — Я это почувствовал. Он действительно подсоблял своему другу, мистеру Соломону, который умер несколько лет назад. Но, я думаю, это послужило ему отличным прикрытием, поскольку все знают, что он работал у него. Все по-настоящему.

— Да, такие вещи тоже приходится принимать в расчет, — сказала Таппенс.

Зазвонил звонок, и Ганнибал тигром вылетел из комнаты, готовый убить любого нарушителя, желающего вторгнуться на свято охраняемую им территорию. Томми вернулся с конвертом в руке.

— Адресовано нам обоим, — сказал он. — Вскрывать?

— Давай, — сказала Таппенс. Он надорвал конверт.

— Ну и ну, — сказал он. — Хорошие перспективы.

— Что это?

— Приглашение от мистера Робинсона. Тебе и мне. Отобедать с ним через две недели, когда, он надеется, ты окончательно поправишься. В его загородном доме. Кажется, где-то в Сассексе.

— Думаешь, он нам что-нибудь расскажет? — спросила Таппенс.

— Не исключено, — ответил Томми.

— Взять с собой список? — спросила Таппенс. — Я уже запомнила его наизусть. — И она проворно перечислила:

— «Черная стрела», Александр Паркинсон, фарфоровые табуретки «Оксфорд» и «Кэмбридж», Грин-эн-ло, КК, живот Матильды, Каин и Авель, Вернаялюбовь…

— Достаточно, — сказал Томми. — Совершенная бессмыслица.

— Бессмыслица и есть. Как ты думаешь, у мистера Робинсона будет кто-нибудь еще?

— Возможно, полковник Пайкэвей.

— В этом случае, — сказала Таппенс, — мне, наверное, надо будет взять с собой таблетки от кашля? Как мне хочется познакомиться с мистером Робинсоном. Неужели он такой толстый и желтый, как ты его описал… О! Но, Томми, это не через неделю Дебора привозит к нам детей?

— Нет, — ответил Томми, — в ЭТОТ уикенд.

— Слава Богу, получается весьма удачно, — сказала Таппенс.

Глава 16

Птицы летят на юг

— Едет машина?

Появившаяся в дверях Таппенс беспокойно вгляделась в поворот дороги. Она с нетерпением ждала прибытия ее дочери Деборы с тремя детьми.

Из боковой двери вышел Элберт.

— Еще рано. Это зеленщик, мадам. Вы не поверите, но яйца СНОВА поднялись в цене. Чтобы я еще раз проголосовал за правительство!.. Теперь я поддерживаю либералов.

— Может, мне зайти приготовить к обеду ревень и тертую землянику со сливками?

— Я уже все сделал, мадам. Я видел, как вы их готовите, и запомнил.

— Скоро ты сможешь работать шеф — поваром, Элберт, — сказала Таппенс. — Это любимая сласть Дженет.

— Да. И я сделал пирог с патокой — мастер Эндрю обожает пироги с патокой.

— Комнаты готовы?

— Да. Миссис Шеклбери сегодня пришла вовремя. В ванную мисс Деборы я положил «Герлейн». Это ее любимое мыло, я знаю.

Таппенс облегченно вздохнула, удовлетворенная, что все готово к приезду родных.

Прозвучал гудок, и через несколько минут к дому подъехала машина с Томми за рулем; в следующий миг гости уже стояли на крыльце — дочь Дебора, еще красивая в свои сорок лет, пятнадцатилетний Эндрю, одиннадцатилетняя Дженет и семилетняя Розали.

— Привет, бабушка! — вскричал Эндрю.

— А где Ганнибал? — спросила Дженет.

— Я хочу чаю, — сказала Розали, готовая удариться в слезы.

Начались приветствия. Элберт занялся разгрузкой фамильных сокровищ, включающих попугайчика, чашу с золотыми рыбками и хомяка в ящичке.

— Так вот он, новый дом, — сказала Дебора, обнимая мать. — Мне он нравится — даже очень.

— Можно нам пойти в сад? — спросила Дженет.

— После чая, — ответил Томми.

— Я хочу чаю, — повторила Розали: выражение ее лица ясно говорило: начнем сначала!

Они прошли в столовую, где, ко всеобщему удовлетворению, был накрыт чай.

— Что это за истории о тебе рассказывают, мама? — строго спросила Дебора, когда, закончив чай, они вышли на воздух. Дети умчались исследовать возможные удовольствия сада в компании с Томасом и Ганнибалом, который поспешил присоединиться к развлечениям.

Дебора, всегда считавшая, что ее мама нуждается в постоянном присмотре, и соответственно державшаяся с ней строго, вопросила:

— Чем ты занимаешься?

— А. Мы уже полностью устроились, — сказала Таппенс.

— Ты что-то делала, — настаивала неубежденная Дебора. — Правда, папа?

Томми возвращался, везя на закорках Розали; Дженет исследовала новую территорию, а Эндрю оглядывался с серьезным видом взрослого мужчины.

— Ты что-то делала, — возобновила атаку Дебора. — Ты снова играла в миссис Бленкинсоп. Вас ничем не удержишь — устроили здесь очередное Н или М. До Дерека донеслись слухи, и он написал мне. — Она кивнула, говоря о своем брате.

— Что может знать Дерек? — удивилась Таппенс.

— Дерек всегда все узнает.

— И ты, папа, — обернулась к отцу Дебора. — Ты тоже впутался в какую-то историю. Я было думала, вы приехали сюда спокойно пожить, наслаждаться жизнью.

— Так мы и полагали, — сказал Томми, — но судьба рассудила иначе.

— Врата судьбы, — проговорила Таппенс. — Пещера несчастий, Форт страха…

— Флекер, — произнес Эндрю, гордый своей эрудицией. Он запоем читал стихи и рассчитывал сам стать поэтом в один прекрасный день. Он процитировал строфу целиком:

— Четверо великих ворот есть в городе Дамаске…

Врата судьбы — Пустынные Ворота.

Не проходи сквозь них, о караван, иль проходи без песен. Разве ты не слышал, как тишина, когда мертвы все птицы, все ж иногда сама поет, как птица?

Словно откликаясь на зов, птицы внезапно поднялись в небо с крыши дома.

— Что это за птицы, бабушка? — спросила Дженет.

— Ласточки летят на юг, — ответила Таппенс.

— И больше не вернутся?

— Почему же. Вернутся следующим летом.

— И пролетят через Врата судьбы, — с глубоким удовлетворением произнес Эндрю.

— Этот дом когда-то назывался «Ласточкино гнездо», — сказала Таппенс.

— Но вы не будете жить в нем? — спросила Дебора. — Папа писал, что вы ищете другой дом.

— Почему? — спросила Дженет, Роза Дартл семьи. — Мне нравится этот.

— Я приведу тебе несколько причин, — сказал Томми и, достав из кармана лист бумаги, вслух прочел:

«Черная стрела»

Александр Паркинсон

Оксфорд и Кэмбридж

Фарфоровые викторианские табуретки

Грин-эн-ло

КК

Живот Матильды

Каин и Авель

Вернаялюбовь.

— Замолчи, Томми. Это мой список. Ты не имеешь к нему никакого отношения, — сказала Таппенс.