Ничто не вечно - Шелдон Сидни

– Запри дверь, детка.

– Я не могу остаться, Бен. Мне надо вернуться.

Она рассказала ему о пациентке.

– Ты должна сообщить в полицию, – потребовал Уоллис. – Так предписывает закон.

– Но закон не защитит ее. Послушай, все, что ей нужно, так это уйти от мужа. Она работала секретаршей. Разве ты не говорил, что тебе нужен работник в регистратуру?

– Что ж, да, но… подожди минутку!

– Спасибо, – поблагодарила Хони. – Мы поставим ее на ноги, я найду ей жилье, и у нее будет новая работа!

Уоллис вздохнул.

– Я посмотрю, что можно сделать.

– Не сомневаюсь.

Утром Хони снова навестила миссис Овенс.

– Как вы себя чувствуете сегодня? – спросила она.

– Лучше, спасибо. Когда я смогу пойти домой? Мой муж не любит, когда…

– Ваш муж больше не будет беспокоить вас, – решительно заявила Хони. – Вы останетесь здесь, пока мы не подыщем вам и детям жилье, а когда поправитесь, будете работать в этой больнице.

Миссис Овенс недоуменно уставилась на нее:

– Вы… вы… серьезно?

– Абсолютно. У вас с детьми будет своя квартира. Забудьте тот ужас, который испытывали до этого. У вас будет приличная работа.

Миссис Овенс схватила Хони за руку.

– Не знаю, как благодарить вас. – Она всхлипнула. – Вы даже не представляете себе, какой это был кошмар!

– Могу представить, – ответила Хони. – У вас все будет в порядке.

Женщина благодарно закивала, слишком взволнованная, чтобы говорить.

На следующий день, когда Хони зашла в палату миссис Овенс, ее там не оказалось.

– Где она? – спросила Хони.

– Ох, ушла утром со своим мужем, – ответила медсестра.

Хони услышала свою фамилию.

– Доктор Тафт… палата 215… Доктор Тафт… палата 215.

В коридоре она столкнулась с Кэт.

– Как дела? – поинтересовалась та.

– Ты не поверишь! – И Хони рассказала ей о миссис Овенс.

В палате 215 Хони ожидал доктор Риттер. На кровати лежал индус лет тридцати.

– Это ваш пациент? – спросил доктор Риттер.

– Да.

– В карте указано, что он не говорит по-английски, правильно?

– Да.

Доктор Риттер сунул ей под нос карту:

– А это вы писали? Рвота, судороги, жажда, обезвоживание…

– Совершенно верно.

– …отсутствие периферического пульса…

– Да.

– И какой вы поставили диагноз?

– Желудочная инфлюэнца.

– Брали кал на анализ?

– Нет. Для чего?

– Для того, что у вашего пациента холера, вот для чего! – Доктор Риттер сорвался на крик. – Надо закрывать эту гребаную больницу!

Глава 20

– Холера? Ты говоришь, что в нашей больнице находится пациент с холерой? – вскричал Бенджамин Уоллис.

– Боюсь, что так.

– Ты абсолютно уверен?

– Разумеется, – ответил доктор Риттер. – Его кал кишит холерными вибрионами, пониженное кровяное давление, тахикардия, синюшность.

По закону о каждом случае холеры и других инфекционных заболеваний следовало немедленно сообщать в Комиссию по здравоохранению штата и в Центр по контролю заболеваний в Атланте.

– Нам следует сообщить об этом, Бен.

– Но они закроют нас! – Уоллис вскочил и принялся расхаживать по кабинету. – Мы не можем этого допустить. Да меня со света сживут, если для каждого пациента придется устанавливать карантин. – Он остановился на секунду. – Пациент знает, что у него?

– Нет. Он не говорит по-английски. Он из Индии.

– Кто контактировал с ним?

– Две медсестры и доктор Тафт.

– А доктор Тафт поставила диагноз «желудочная инфлюэнца»?

– Вот именно. Надеюсь, ты уволишь ее за это.

– Нет, – возразил Уоллис. – Любой может ошибиться. Не будем жестокими. Значит, в карте написано «желудочная инфлюэнца»?

– Да.

Уоллис принял решение.

– Давай сделаем вот как. И этим займешься ты. Внутривенно раствор Рингера и еще давай ему тетрациклин. Если мы сможем быстро восстановить количество крови и жидкости, он через несколько часов сможет прийти почти в норму.

– И не будем об этом докладывать? – спросил доктор Риттер.

Уоллис посмотрел ему в глаза.

– Докладывать о случае желудочной инфлюэнцы?

– А как насчет сестер и доктора Тафт?

– Им тоже дай тетрациклин. Как зовут пациента?

– Пандит Явах.

– Его в карантин на сорок восемь часов. За это время он или поправится, или умрет.

Хони пребывала в панике. Она разыскала Пейдж.

– Мне нужна твоя помощь.

– В чем дело?

Хони все рассказала.

– Я хочу, чтобы ты поговорила с ним. Он не говорит по-английски, а ты говоришь на индийском.

– На хинди.

– Какая разница. Так ты поговоришь с ним?

– Конечно.

Спустя десять минут Пейдж уже разговаривала с Пандитом Явахом.

– Aap ki tabyat kaisi hai?

– Karab hai.

– Аар jald acha ko hum kardenge.

– Bhagwan aap ki soney ga.

– Аар ka ilaj hum jald shuroo kardenge.

– Shukria.

– Dost kiss liay hain?

Пейдж вывела Хони в коридор.

– Что он сказал?

– Чувствует себя очень плохо. Я сказала ему, что он поправится. Он попросил передать эти слова Богу. Я сказала, что мы немедленно приступаем к лечению. Он поблагодарил меня.

– И я тебя благодарю.

– Для чего же тогда друзья?

Холера является болезнью, которая может в течение двадцати четырех часов вызвать смерть от обезвоживания, но ее можно и вылечить за несколько часов.

Через пять часов после начала лечения Пандит Явах почти пришел в норму.

Пейдж отправилась навестить Джимми Форда. Когда он увидел ее, его лицо засветилось радостью.

– Привет. – Голос у него был еще очень слабым, но общее состояние значительно улучшилось.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Пейдж.

– Прекрасно. Вы слышали анекдот, как доктор говорит пациенту: «Самое лучшее для вас – бросить курить, пить и спать с женщинами»? Пациент отвечает: «Я не достоин самого лучшего. Мне бы чего-нибудь похуже».

И Пейдж поняла, что с Джимми Фордом все будет в порядке.

Кен Мэллори сменился с дежурства и собирался на свидание с Кэт, когда услышал по селектору свою фамилию. Он остановился в нерешительности, думая о том, что можно было бы просто улизнуть. Вызов повторили еще раз. Кен неохотно снял трубку телефона и набрал номер.

– Доктор Мэллори. Что там у вас?

– Доктор, вы не могли бы зайти во вторую неотложку? У нас здесь пациент…

– Извините, но я только что сменился с дежурства. Найдите кого-нибудь еще.

– Никого нет, кто мог бы справиться с этим. У пациента язвенное кровотечение, состояние критическое. Боюсь, мы можем потерять его, если…

«Проклятие!»

– Хорошо. Сейчас иду. – «Надо позвонить Кэт и сказать, что я задержусь».

Пациент оказался мужчиной лет шестидесяти. Он был в полуобморочном состоянии, бледный как мел, тяжело дышал и явно страдал от сильной боли. Едва бросив на него взгляд, Мэллори приказал:

– В операционную! Stat!

Через пятнадцать минут больной уже лежал на операционном столе. Анестезиолог следил за артериальным давлением.

– Давление быстро падает.

– Сделайте переливание крови.

Кен Мэллори приступил к операции, работал он быстро. Разрезал кожу, слой жира, соединительнотканную оболочку, мышцы и, наконец, гладкую, прозрачную брюшину. Кровь потекла в желудок.

– Каутер! – скомандовал Мэллори. – Принесите четыре пинты крови из банка. – Он начал прижигать кровоточившие сосуды.

Операция заняла четыре часа, и, когда она закончилась, Мэллори чувствовал себя совершенно вымотавшимся. Он посмотрел на пациента и сказал:

– Жить будет.

Одна из медсестер наградила Мэллори ласковой улыбкой.