Дело о похищении Бетти Кейн - Тэй Джозефина

Но вот в создавшемся положении ничего радостного не было…

Мать и дочь Шарп приняли новость о том, что тюремное заключение им отныне не грозит, с тем спокойным достоинством, какое характеризовало все их поведение от первого появления Бетти Кейн до получения повестки в суд и присутствия там. Но обе они хорошо понимали, что избавление они получат, а вот оправдание — нет. Дело, начатое полицией, будет просто закрыто за отсутствием доказательств… Выездная сессия в Нортоне, видимо, примет такое решение: полиция представила дело в суд, не снабдив его достаточными фактами, а посему дело закрывается. Но это отнюдь не означает, что дело само по себе мелкое и внимания не заслуживает.

Когда до суда в Нортоне оставалось всего четыре дня, Роберт внезапно поделился своей тревогой с тетей Лин, рассказав ей обо всем куда подробнее, чем собирался… Он говорил с ней, как в те далекие времена, когда был маленьким мальчиком, а она — всезнающим и всемогущим ангелом, а не просто доброй, глупенькой тетей Лин… Она молча слушала этот неожиданно прорвавшийся поток слов, внимательно глядя на Роберта добрыми голубыми глазами.

— Видишь, тетя Лин, это не победа, это поражение, — сказал он в заключение. — Дело закроют, а справедливость восстановлена не будет, и у меня нет надежды ее добиться!

— Почему же ты раньше не говорил мне этого, милый? Ты что ж думал, что я не пойму?

— Ну… Ты иначе относилась к этому, чем я…

— А просто потому, что эти женщины из Фрэнчайза мне не очень-то по душе. Но неужели, видя, что они мне не нравятся, ты думал, мне безразлична справедливость? Быть не может!

— Нет, конечно, я так не думал, но ты как-то сказала, что находишь рассказ Бетти Кейн вполне заслуживающим доверия, и я…

— Это, — спокойно перебила его тетя Лин, — было до полицейского суда.

— Но ведь ты не была на суде?

— Я-то нет, милый, но полковник Уитэккер был, и ему очень не понравилась эта девочка.

— Да неужели?

— Он сказал, что в его полку или батальоне был, ну, как это называется, капрал, что ли, и он очень чем-то напоминал Бетти Кейн. Вечно ходил с видом угнетенной невинности, и столько от него всем было неприятностей, что не перечесть! И кончил он в тюрьме! А что касается Роз Глин, то полковник говорит: глядишь на нее — и ни единому слову не веришь! Так что видишь, мой милый, не надо было думать, что я не заинтересована в справедливости и равнодушна к твоей тревоге. Теперь я буду все время молиться за твой успех. Сегодня меня звали в гости Глизоны — они устраивают прием в саду — но лучше пойду-ка я в церковь Святого Матвея и как следует там помолюсь. К тому же, кажется, собирается дождь. Всегда идет дождь, когда Глизоны, бедняжки, затевают принимать гостей в саду!

— Что ж, тетя Лин, не буду отрицать, что нам нужны твои молитвы. Теперь нас только чудо может спасти!

— Вот, значит, я и буду молиться о чуде!

— Итак, — усмехнулся Роберт, — спасение пришло в ту минуту, когда веревку уже закинули на шею героя. Ах, тетя, такое случается лишь в детективных романах или в кино!

— Неправда, мой милый. Такое случается каждый день где-то в мире. Если бы у кого-то была возможность узнать и сосчитать, сколько раз это случается, то все бы очень удивились. Провидение часто вмешивается, когда ничто другое не помогает. У тебя просто не хватает веры, Роберт!

— Значит, ангел, посланец Господа Бога, должен появиться в моей конторе, чтобы рассказать мне, чем занималась Бетти Кейн целый месяц… В это, по-твоему, мне надо верить?

— Беда твоя, дружок, в том, что ты воображаешь посланца Господа в виде ангела с крыльями. А ведь это может быть просто скучный человек небольшого роста и в котелке… Так или иначе, а сегодня я буду молиться особенно горячо, и кто знает? А вдруг завтра посланец явится?

Глава двадцатая

Посланец Господа Бога, как выяснилось, не был скучным маленьким человеком, и на голове его был не котелок, а фетровая шляпа с узкими полями. Он явился в контору «Блэр, Хэйвард и Беннет» в половине одиннадцатого утра на следующий день.

— Мистер Роберт, — сказал старый Хэзелтайн, просовывая голову в дверь, — некий мистер Ланге хочет вас видеть.

Роберт, не ожидавший ангелов господних и привыкший к тому, что его частенько отрывали от дела по пустякам, ответил:

— Выясните, что ему надо. Я занят.

— Он не говорит. Хочет непременно видеть вас. И он не вполне чисто говорит по-английски.

— Иностранец?

— Да, Приехал из Копенгагена.

— Из Копенгагена? Что ж вы раньше не сказали? Пусть войдет, пусть войдет, Тимми! О Господи, неужели случится чудо?

Мистер Ланге был похож на одну из колонн собора Нотр-Дам: такой же круглый, такой же высокий и такой же на вид солидный и надежный. Лицо его светилось дружелюбием и честностью.

— Мистер Блэр! Мое имя Ланге. Я прошу прощения, что обеспокоил вас, но это очень необходимо. Необходимо ради вас. Так я полагаю.

— Садитесь, мистер Ланге.

— О, я благодарю вас. На улице тепло, вы не находите? Быть может, сегодня тот самый день, когда в Англии лето. — Он улыбнулся Роберту. — У вас, англичан, имеется такая шутка, что лето в Англии продолжается всего один день. Мой интерес к вашему языку, к его идиомам и поговоркам и привел меня к вам.

Сердце Роберта упало. Вот вам и чудо! Нет. В жизни чудес не бывает.

— Я имею в Копенгагене отель, мистер Блэр. Отель имеет имя: «Красные башмачки». Это название одной из сказок Андерсена, мистер Блэр. Вы, может быть, слыхали?

— Да, да, — нетерпеливо отозвался Роберт. — Эта сказка популярна и у нас.

— О да? Великий Андерсен! Простой человек, а известен во всем мире. Это то, чему следует удивляться. Но я отнимаю ваше драгоценное время, мистер Блэр! О чем я говорил?

— Об английских идиомах.

— О да, верно, да. Изучать английский язык — это мое хубби.

— Хобби, — автоматически поправил Роберт.

— Хобби. О, благодарю вас. Я имею отель, чтобы иметь хлеб с маслом. И еще потому, что мой отец имел отель, а до него его отец имел отель. Но изучение английского языка — это мое хуб… хобби, да, благодарю вас, хобби. И каждый день мне приносят английские газеты, которые они бросают…

— Они?

— Англичане, которые останавливаются в моем отеле. Они прочитают свою газету и бросают, а мой служащий, мальчик-курьер, их собирает и несет в мою контору. Я бываю очень занят и не имею времени прочитать, но когда я имею досуг, то я их изучаю. Ясно ли я себя объясняю, мистер Блэр?

— Совершенно, совершенно ясно, мистер Ланге!

Забрезжила слабая надежда… Газеты?!

— Вот так идет дело. Несколько минут досуга, немного чтения английской газеты, две-три новые идиомы, и все это без напряжения, а… Как это?

— Между делом.

— О, верно, верно: между делом! Один раз я вынул газету из пачки… Я бы мог вынуть какую-нибудь другую газету, но я вынул вот эту газету и сразу забыл про идиомы…

Тут мистер Ланге извлек из кармана и развернул перед Робертом номер «Эк-Эммы» с фотографией Бетти Кейн.

— Я смотрел на эту фотографию, а затем читал статью. И я себе сказал: это чрезвычайно удивительно. Чрезвычайно удивительно, я сказал себе. В газете написано, что это фотография Бетти Кан?

— Кейн.

— А? Так. Кейн. Но это также фотография миссис Чэдуик, которая вместе со своим мужем останавливалась в моем отеле.

— Что-о?

— Они у меня жили почти две недели. И это чрезвычайно удивительно, мистер Блэр, потому что, пока эту бедную девочку били и морили голодом на чердаке в Англии, миссис Чэдуик с большим аппетитом кушала в моем отеле. Особенно сбитые сливки. Она могла их скушать такое количество, что даже я, датчанин, очень удивлялся.

— Дальше, дальше!

— Я сказал себе: это только фотография. И хотя Бетти Кан очень похожа на миссис Чэдуик, когда она появилась на балу с распущенными по плечам волосами…

— С распущенными волосами?

— Так. Она их всегда зачесывала кверху. Но в нашем отеле был бал, этот, ну… костюм… костюм…