Кристофер Мур - Дом духов
Глава 14
Слезы крокодила
Пратт сгорбился за столом, положив ногу на ногу, пил дымящийся кофе и читал газету. Он листал страницы неспешно и терпеливо; когда полковник поставил чашку, миссис Джэмтонг немедленно снова ее наполнила. Затем исчезла из виду и держалась вдалеке тихо, незаметно, как призрак; она была смертельно напугана и двигалась, кланяясь и пригибая голову в поклоне, стоило только Пратту пошевелиться. Его присутствие заставляло ее вздрагивать, ее била нервная дрожь, и это выражалось в странных, инстинктивных движениях ее тела. Так она реагировала на его форму, звание и статус. Мундиры вызывали у нее странное оцепенение, полное благоговения, уважения и страха. Она нервно потирала красные мокрые руки. Пратт просил ее не беспокоить Кальвино. Он сказал, что с удовольствием почитает газету «Бангкок пост», которая сейчас лежала раскрытая на острой стрелке его коричневых полицейских брюк.
Вообразить такую сцену было для нее почти невозможно. Ее соседи ни за что бы не поверили, что она была свидетельницей, как тайский полицейский читает газету фарангов и ждет, пока фаранг поднимется с постели без посторонней помощи. Фаранг, лежащий в постели с посторонней женщиной. Рядом с дверью стояли шесть пар больших, потрепанных, дешевых тайских туфель и одна пара маленьких, до блеска начищенных белых лодочек. Маленькие лодочки выглядели импортными, дорогими. Пратт разглядывал туфли в глубокой задумчивости, и тут миссис Джэмтонг уронила на пол стакан. Она негромко вскрикнула, когда тот разбился; потом сделала шаг назад, наткнулась на полку для сушки тарелок и сбросила их в мойку, где они разбились с грохотом и звоном.
Кальвино крадущейся походкой вышел из спальни с поднятым пистолетом.
– Доброе утро, Винсент, – поздоровался Пратт, кивая на туфли Кико.
Сыщик опустил пистолет, чувствуя себя дураком, и вздрогнул, словно стряхнул с себя фальш-старт в царство личного ужаса.
– Ненавижу звук бьющегося стекла. Он напоминает мне о браке, – сказал он, потягиваясь. Миссис Джэмтонг стояла на четвереньках и подбирала разбитое стекло.
Кико на цыпочках вышла вслед за ним в длинной футболке «Янкиз» и с забинтованной щекой.
– Привет, Пратт. – Голос ее звучал тихо и сонно, волосы висели спутанными колечками.
– Ты в порядке? – спросил полковник, откладывая газету в сторону.
– Слишком высоко, за ямочку на щеке не сойдет, – ответила она, имитируя акцент Кальвино.
Женщина прижала язык к щеке изнутри и скорчила клоунскую гримасу, затем исчезла в ванной комнате. Кальвино слушал, как она заперла дверь на замок, напевая себе под нос, и включила душ.
– Вы двое начинаете выглядеть и говорить одинаково, – сказал Пратт, изучая лицо Кальвино.
– Бруклинская традиция.
– Так говорит твоя бывшая жена.
Винсент смотрел на Пратта и вспоминал, как его бывшая жена красилась в ванной – казалось, это было две жизни тому назад. Затем он улыбнулся.
– Я никогда не был похож на Хелен.
После перестрелки на канале Кальвино воспользовался телефоном миссис Лин и позвонил Пратту.
– Помни, тела исчезают, и их кремируют в рекордное время.
Пратт прилетел на полицейском вертолете вскоре после того, как Кальвино помог Кико лечь в постель. Он оставил Кико с миссис Лин, которая прикладывала к ее ране холодный компресс. На лужайке у дома Пратт говорил мало, когда они обошли вокруг трупов, которые два водолаза втащили в калитку и положили рядом. Кальвино объяснил насчет засады на противоположном берегу. Пратт, слушая его, был похож на контуженного. Качая головой, он ходил среди трупов. Винсент знал, о чем он думает. Как он объяснит бойню? Он нарушил все правила, прилетев в чужой район на вертолете, использовать который не имел права. Как он это объяснит? Пратт думал о том, что терпеть не может такой неразберихи.
– Тебе следовало сказать мне, что ты собираешься сюда, – заявил он, пытаясь сдержать гнев.
– А ты думаешь, я был бы в безопасности в другом месте?
Один из полицейских водолазов стащил шлем с мертвого бандита. Из него хлынули вода, водоросли и кровь. Застывшее юное лицо с дырками от десятимиллиметровых пуль – такое лицо никакая мать не захотела бы опознать. Пратт смотрел вниз, прикусив зубами нижнюю губу.
Кальвино создал для Пратта большую проблему. Сливное отверстие такой величины может поглотить его полицейскую карьеру, лишить доверия, уничтожить будущее. Любой другой тайский коп потерял бы терпение и отвернулся, сначала дав Кальвино совет: «Уезжай жить в Сингапур или на Бали. Но, пожалуйста, уезжай из Таиланда. Оставайся там пару месяцев, пока все это не забудут. А еще лучше, не возвращайся». Пратт был не из тех, кто отворачивается.
Полковник развернул газету. Миссис Джэмтонг закончила подбирать разбитые стаканы и тарелки и принесла Кальвино кофе. Он пил из чашки и смотрел, как глаза Пратта бегают по первой странице газеты.
– Кхан Уини, ваша подруга хотеть кофе? – Служанка кивнула в сторону ванной. Она слышала Кико в душе.
– Она хотеть, – ответил Кальвино.
– Ты лучше взгляни на это. – Пратт передал ему газету.
Полицейские отгородили канал, опечатали сад у дома миссис Лин, никого туда не пускали и увезли тела в полицейском вертолете. Пратт лично пообщался с англоязычными представителями прессы. Его английский язык был совершенным, манеры – изысканными, и у него был талант находить объяснение, которое, как признавали все, было таким же разумным, как любое другое.
Кальвино увидел главную колонку: это был рассказ о перестрелке между речными пиратами в ходе территориальных разборок на канале, ответвляющемся от Чао Прайя. Найдено четыре трупа – женщины и трех мужчин. Источники в полиции выдвинули гипотезу, что это была засада. Полиция прилагает все усилия для избавления реки от пиратов, так заканчивалась колонка. Еще там был нечеткий снимок трупов, лежащих в саду миссис Лин.
– Откуда они? – спросил Кальвино, кладя газету на стол. В Таиланде то, откуда родом человек, в большой степени определяло то, кто он такой.
– Из Чонбури, – ответил Пратт.
Одно это слово выражало все, что нужно было сказать: Чонбури имел репутацию – отчасти мифическую, отчасти реальную – поставщика огромного количества наемных бандитов.
Пратт поднял распечатку с компьютера и помахал ею.
– У каждого досье толщиной в дюйм.
– Кто их нанял? – спросил Кальвино, листая распечатку, которую не мог прочесть, потому что она была на тайском языке. Ее вес производил впечатление. Он подбросил коленом листы бумаги, сложенные веером.
Глаза Пратта обежали потолок, потом окна и двери. У него было ощущение, что квартира Винсента не безопасна. Он теперь знал людей, которые пытались убить Кальвино; и он также знал, что они не остановятся, пока не закончат работу.
– Давай пойдем на крышу, – одними губами произнес сыщик.
Он подошел и сунул ноги в сандалии как раз в тот момент, когда Кико выходила из ванной. Голова ее была закутана полотенцем.
– Куда ты идешь?
Сначала у нее был озадаченный вид, когда Кальвино приложил палец к губам.
– Поход за «Меконгом». – Он подмигнул.
– Купи мне «Дэниш»[20], – сказала она, подмигнув в ответ.
Прекрасно, подумал Кальвино.
Плоская крыша заросла травой, проросшей в трещины; древняя, покрытая пятнами телевизионная антенна наклонилась на одну сторону. С каждой стороны виднелись строительные краны, усеявшие горизонт. Пратт подошел к краю и посмотрел вниз на подъездную дорогу и двух своих людей, стоящих на посту перед домом, затем повернулся и перешел на другую сторону.
– Официально тех двоих, которых ты убил, наняли убить чету мусульман на лодке. Лодочник предал джао по, который пользуется большим влиянием на реке. Это звучит правдоподобно, и вряд ли кто-то усомнится в этой версии. Важно, чтобы другие думали, что я в это верю.
– Кому мы можем доверять? – спросил Кальвино, глядя на строительных рабочих в бамбуковых шляпах, согнувшихся пополам под тяжелым грузом на спине.
Пратт покачал головой и прислонился спиной к перилам.
– Не знаю. И не узнаю, пока не выясню, кто во всем этом замешан. Как высоко он стоит. И его политические связи. – Он повернулся и посмотрел прямо на сыщика. – Винсент, не вмешивайся в это дело.
Кальвино обдумывал это несколько мгновений.
– Кто-то в департаменте замешан в помощи бирманской мафии контрабандистов наркотиков. Как ты думаешь, кто? У тебя должны быть мысли по этому поводу.
Пратт должен был иметь в голове список подозреваемых; как полковник тайской полиции он знал, кто мог в этом участвовать. Но он боялся строить догадки. Что, если это его друг или человек, связанный с его семьей? Он все равно будет уничтожен. В глазах Пратта отражалось его мрачное, черное настроение. Какое-то воспоминание превратило это черное настроение в белую вспышку гнева.
