Элизабет Хейнс - Ласковый голос смерти
Я таращусь на таблицу, но не могу отключиться от посторонних звуков, а тут еще у Гарта начинается приступ кашля, от которого мне делается нехорошо. Я почти вижу, как с другого конца комнаты в мою сторону движутся микробы. Встав, я швыряю ручку на стол и иду на кухню. Никто этого не замечает.
В кухне, продезинфицировав все поверхности, наполнив чайник свежей водой и вымыв руки, я стою возле стола, дожидаясь, пока не закипит вода. Кто-то снова оставил экземпляр «Брайарстоун кроникл», и, несмотря на мучащую меня тревогу, я перечитываю статью.
Там говорится, что всего их двадцать шесть. Неужели правда так много? Впрочем, к некоторым я наверняка не имею отношения, а газетчикам и полицейским разницу не понять.
Глядя на фотографии, я вспоминаю тех, кого знал… С каким сладостным чувством я оставлял их, отдавая во власть трансформации, — низменных, грязных и отвратительных представителей человечества, зависших между убожеством жизни и пустотой смерти. После того как я их покидаю, наступает момент перехода, а потом все хорошо и чисто, уже не нужно принимать никаких решений, и дальнейшее диктует природа. Их трансформация подчиняется непреложным законам распада, строю, от которого невозможно отклониться. В ней есть своя красота и простота, точно такая же, как и пятьсот лет назад, неизменная, словно движение Земли по своей орбите. Неестественные процессы современного мира наконец уступают место природным, столь же прекрасным и неодолимым, как и сама жизнь.
Аннабель
Я лежала на кровати, глядя на пляшущие на потолке отблески света. Казалось, будто я заснула, а потом проснулась, но пробуждения не запомнила. На улице ярко светило солнце, лучи которого от чего-то отражались и попадали в комнату. Был день. А может, даже вторая половина дня.
Я взглянула на часы у кровати — пять минут первого. Похоже, я устала и решила вздремнуть, но остались лишь смутные воспоминания о том, как я пришла домой. Утром я ездила… Куда-то. Я припарковала машину и увидела радугу — это я помнила четко. Звонил Фрости. Я говорила с ним, стоя на парковке и глядя на радугу. А потом… Куда я поехала потом?
Я с кем-то разговаривала. Я помнила, что беседовала с какой-то женщиной в каком-то помещении, причем довольно долго, — но когда? Вчера вечером или сегодня утром? На улице тогда было темно, значит, скорее всего, вчера вечером.
Впрочем, какая разница?
Я медленно села на кровати, чувствуя головокружение и тошноту. В животе бурчало, и я подумала спуститься вниз и приготовить чего-нибудь поесть, но поняла, что на самом деле мне это не нужно.
Он сказал — в шесть часов.
Почему-то эти слова не выходят у меня из головы. В шесть часов. Что должно тогда произойти? Нечто, о чем я должна вспомнить… Что я должна сделать. В шесть часов. Он сказал, что мне незачем беспокоиться, и я не беспокоилась, но казалось, что он сказал что-то еще, о чем я, похоже, забыла. Слова стерлись из памяти, ускользнув, подобно метнувшейся сквозь водоросли рыбе.
Снизу послышался какой-то звук — настойчивое раздражающее царапанье, потом глухой удар, как будто кто-то пытался прорваться в дом. Снова царапанье.
Не важно. Подождет. Оно может подождать до шести часов, а потом должно что-то произойти. Я отключила звук у себя в голове, полностью сосредоточившись на радуге и на ангеле, моем ангеле.
Почти до шести я смотрела на часы. Потом поднялась с кровати, полностью готовая к предстоящему. Я была одета, но стало холодно, и я накинула пальто, висевшее на перилах наверху лестницы.
Спустившись в кухню, я различила сквозь заслонку силуэт кошки. Увидев меня, она встала на задние лапы и принялась царапать дверь и бросаться на нее всем телом. Именно эти звуки я и слышала. Я посмотрела на кошку, недоумевая, почему она не может войти через заслонку, если ей так хочется.
Звонил телефон. Я прошла на звук в другую комнату. На диване стояла сумка, моя сумка, и звенело оттуда. Я посмотрела на телефон — номер не определился.
Я нажала зеленую кнопку:
— Алло?
Он заговорил. Голос звучал тихо, ровно и успокаивающе, хотя я ни о чем не волновалась и ни о чем не грустила. Мне было хорошо и спокойно. Я словно плыла в теплой воде, позволяя волнам уносить меня в мир уюта и безопасности.
— Мне нужно что-то сделать, — сказала я.
— Не забудьте поставить телефон на зарядку, — ответил он. — Я говорил вам про зарядку, она у вас в сумке. Когда мы закончим разговор, вы должны будете сразу же поставить телефон на зарядку. Вы поняли?
— Да, — кивнула я. — Вы говорили про телефон.
— Да. Поставьте его на зарядку, когда мы закончим говорить.
— Еще что-то, — сказала я. — Кажется, я должна сделать еще что-то…
— Нет. Все уже сделано, Аннабель. Все, что вы делаете, вы делаете потому, что решили так сами. Все хорошо. С вами все хорошо. Вы дома, и вы в полной безопасности.
— Да.
Я действительно чувствовала себя в полной безопасности.
— Зайду к вам позже, но пусть это вас не беспокоит. Можете лечь спать, а я завтра позвоню. В шесть часов. Вы поняли?
— В шесть часов, — ответила я. — Да.
Он попрощался, и трубка в моей руке замолкла. Я посмотрела на нее. Это был не мой аппарат — черный, с маленьким экраном. Я заглянула в сумку, пытаясь найти свой — большой и старомодный, — но его там не оказалось, зато я обнаружила зарядное устройство. Я отнесла его в кухню и воткнула в свободную розетку рядом с чайником, затем вставила другой конец кабеля в телефон. Экран загорелся, и на нем появилась мигающая батарейка и слово «Заряжается». Я положила телефон на стол.
Я немного постояла в кухне. Кто-то упорно ломился в заднюю дверь, но я уже привыкла к этим звукам и пропустила их мимо ушей. Потом поднялась наверх и легла на кровать прямо в пальто. Мне было тепло, я была дома, и мне ничто не угрожало. Все было хорошо. Мне ничего не надо было делать. Я лежала, ожидая, когда наступит завтра.
Колин
Удивительно, но по странному стечению обстоятельств ее дом находится по соседству с тем, где я побывал много месяцев назад. Похоже, на этой улице полно людей, склонных к самоубийству. Судя по всему, в царящей здесь атмосфере густого отчаяния это просто заразно — стоит дышать поосторожнее. И конечно же, это оказалась та самая женщина, что нашла Шелли, та, что до смерти напугала меня тем вечером, когда я нанес ей визит. Услышав звон бьющегося стекла в задней двери, я отступил в коридор в расчете выбраться через парадную, но что-то заставило меня остаться. Я готов защищать своих друзей, особенно если их трансформация еще не завершилась, и мне невыносима мысль, что метаморфозу Шелли может прервать какой-то юный воришка. А потом я услышал ее голос — что-то вроде: «Эй! Есть кто-нибудь?» — и остановился в коридоре. Я понял, что она не станет обшаривать дом, кем бы она ни была, и не пройдет дальше гостиной и Шелли.
Меня заинтриговала возможность понаблюдать реакцию постороннего на картину разложения. Конечно, понимаю, я не вполне обычный человек, но, возможно, другие тоже могли бы увидеть красоту там, где вижу ее я. Кто знает — вдруг удастся найти того, с кем я мог бы разделить свои ощущения? Или добавить новое, вуайеристично-эротическое измерение ко всему процессу?
Она вела себя удивительно спокойно — не кричала, не содрогалась в рвотных позывах, даже не отвернулась. Сквозь щель в двери я видел, что она долго стояла и смотрела на Шелли с безмятежным выражением лица и лишь быстрое дыхание выдавало охвативший ее ужас.
Конечно, в супермаркете, в иной обстановке, я ее не узнал. Но как же чудесно заполучить ее в качестве следующего объекта! Обожаю симметрию во всех проявлениях. Наблюдать, как уходит женщина, ставшая свидетельницей распада другой, — сродни настоящей поэзии.
Аннабель
Я открыла глаза и почувствовала, что не одна.
В комнате было темно, но глаза быстро приспособились, а вскоре я услышала чужое дыхание.
Я приподняла голову, на что потребовались немалые усилия — будто голова была сделана из железа, а шея из резины.
На стуле у двери сидел мужчина и смотрел на меня. Оранжевое сияние за окном осветило его лицо. Он улыбнулся, и я ощутила покой и умиротворение, поняв, что это мой ангел, ангел-хранитель.
— Спите, — едва слышно прошептал он.
Ангелы всегда говорят со мной едва слышным шепотом. Они обнимают меня и поддерживают в трудные времена. Когда мне одиноко или страшно, ангелы всегда рядом.
Я опустила голову на подушку и закрыла глаза.
Колин
Как стемнело, я первым делом отправился в дом на Ньюмаркет-стрит. К моей досаде, поставить машину оказалось негде. В конце концов я припарковался на соседней улице на стоянке, предназначенной только для местных жителей, и вернулся в дом пешком. По пути я никого не встретил, и, хоть и оглянулся на всякий случай, прежде чем свернуть на ведшую к двери дорожку, улица была тиха и пустынна. Я открыл запасным ключом, который дала мне хозяйка, и тут же мимо меня в дом метнулась тень — наверняка ее адская кошка. Закрыв дверь, я несколько мгновений прислушивался, но не уловил ничего, кроме мяуканья в задней части дома. Пройдя туда, я нашел в буфете немного корма и насыпал его в миску на полу. Придется потом выпустить кошку и, возможно, оставить еды на улице, чтобы она успокоилась.
