Заговор Людвига - Пётч Оливер

– Плащ остался от покойной графини. Еще в пятидесятые годы она не без оснований утверждала, что плащ принадлежал королю. Сама она была уверена, что Людвига застрелили, а плащ подменили еще на месте преступления.

– А что стало с этой графиней? – спросил Стивен.

– Погибла при пожаре, причины которого так и не раскрыты. Плащ, к счастью, удалось спасти.

Сара нахмурилась.

– Вы и вправду считаете, что ее убили, потому что она знала правду о смерти Людвига?

– Ничего я не считаю, – дядя Лу пожал плечами. – И все-таки предпочел бы не распространяться о том, что плащ теперь у меня.

– Но какое отношение это имеет к дневнику Марота? – нетерпеливо спросил Стивен.

– Не спешите, – проворчал Цоллер. – Сейчас сами все поймете.

Он снова подошел к сейфу и в этот раз вернулся с тремя рисунками, наклеенными на картонки. Рисунки были старыми и в пятнах, Стивен заметил на них водяные разводы.

– Эти наброски принадлежат перу портретиста Германа Каульбаха. Он часто работал по заказу Людвига Второго, – пояснил Цоллер и показал мясистым пальцем на два рисунка. – На этих двух изображены лейб-медик Макс Шляйс фон Лёвенфельд и конюх Рихард Хорниг. Есть сведения, что в ту самую ночь они вместе с Маротом и Каульбахом были на Штарнбергском озере. Наброски сделаны в большой спешке и в дождь. Вероятно, в тот проклятый день тринадцатого июня тысяча восемьсот восемьдесят шестого года. Человека на третьем рисунке вы сами узнаете.

Цоллер выдержал паузу. Стивен и Сара взглянули на портрет: тучный мужчина в возрасте, с бородой. Веки были опущены, рот раскрыт в беззвучном крике. С левого уголка рта стекала темная кровь.

Это, без сомнения, было лицо Людвига II.

– Кое-кто утверждает, что Каульбах сделал свой набросок через несколько минут после смерти Людвига, – продолжил тихим голосом дядя Лу. – При этом присутствовали Лёвенфельд и Марот. Они, можно сказать, были первыми свидетелями. Позднее ассистент лейб-медика заговорил об убийстве, как и конюх Хорниг. А Лёвенфельда заставили замолчать… – Он глубоко вздохнул. – До сих пор у меня не было этому доказательств. Но вот являетесь вы с этим дневником…

– Вы можете объяснить, почему дядя Пауль расстался с жизнью из-за этой шкатулки? – спросила Сара. – Похоже, что и через сотню лет этот дневник кого-то очень интересует.

Цоллер почесал небритую щеку и посмотрел в потолок.

– Давайте подумаем. Быть может, какой-нибудь ученый захотел присвоить себе славу? А может, и Виттельсбахи… Значительная часть королевского архива до сих пор под замком. Они тщательно следят за тем, чтобы смерть Людвига и дальше оставалась тайной.

– По-вашему, они способны на убийство? – спросил с недоверием Стивен.

Цоллер помотал головой:

– Сомневаюсь. Хотя Виттельсбахи были бы не прочь узнать, что написано в книге. Они на протяжении десятилетий всячески препятствуют расследованиям. Будь у нас возможность вскрыть усыпальницу Людвига в церкви Святого Михаила и обследовать тело, причины смерти стали бы известны. – Он тяжело вздохнул. – Но с тем же успехом можно требовать продажи Нойшванштайна японцам. Когда речь заходит о Людвиге, Виттельсбахи неумолимы.

– А что насчет Хранителей? – спросила вдруг Сара. – Могут они стоять за всем этим?

Цоллер засмеялся так, что щеки его затряслись, как у толстого пса.

– Эти сумасшедшие? Последний раз, когда я о них слышал, они хотели переименовать Принцрегентштрассе в Принцребеллештрассе [22]. Кроме того, они требуют ввести монеты с портретом Людвига, потому что прусский орел им не по душе. – Он подался к Саре. – Вам известно, что, по одной из теорий, эти Хранители – не более чем выдумка кёльнского рекламного агентства? Интересная мысль, кстати.

Стивен хотел было рассказать Цоллеру, что эти сумасшедшие уже дважды устроили ему засаду, но передумал. Дядя Лу должен был помочь им, и не стоило пугать его без необходимости. Правда, глядя на него, букинист сомневался, что его вообще возможно как-то напугать.

Сара сменила тему.

– Если все произошло как вы рассказали и Лёвенфельд с Маротом действительно были свидетелями в тот день, то об этом наверняка сказано в дневнике, – начала она задумчиво. – И кто-то не желает, чтобы это стало известно. Только вот кто и почему? И что означают все эти шифры? Очевидно, существует еще какая-то тайна, гораздо значительнее. И нельзя, чтобы она была раскрыта… – Она устало потерла глаза. – Похоже, нам ничего не остается, кроме как дочитать дневник. Возможно, так мы узнаем, кто за всем этим стоит, – она показала на дневник в руках Стивена. – Мы с господином Лукасом предполагаем, что за следующей подсказкой нужно ехать в Херренхимзее.

– Херренхимзее? – с удивлением переспросил Цоллер.

Стивен кивнул:

– Это следующее слово в дневнике, записанное заглавными буквами. Кроме того, Марот оставил в качестве подсказки слово «Король». Правда, я сомневаюсь, что мы что-нибудь там найдем. Все-таки это целый остров и он куда больше, чем парк при Линдерхофе.

У дяди Лу загорелись глаза.

– Значит, необходимо найти разгадку, – прошептал он. – И вы, как я понимаю, ждете от меня помощи?

Сара улыбнулась.

– А вы поможете?

– Помогу ли я? – Цоллер снова рассмеялся, при этом живот его задвигался так, словно жил своей жизнью. – Да вам придется связать меня здесь, чтобы я не стал вам помогать. – Тут лицо его вновь стало серьезным. Он тяжело поднялся, прошел к одной из полок и взял несколько увесистых фолиантов. – Тут сотни книг о Херренхимзее. Полагаете, все они уместятся к вам в машину?

17

В машине что-то пищало, но Стивен никак не мог понять, что именно. Он покрутил радио, проверил кондиционер и в отчаянии постучал по панели приборов. Но звук не затихал.

– Черт, да что же это такое? – пробормотал букинист и беспомощно взглянул на Сару, снова сидевшую за рулем. – Может, ваш «Мини» испускает дух?

– Если и так, то только потому, что мы перегружены, – она кивнула на заднее сиденье, где сидел дядя Лу, словно великан в игрушечной машине. Он упирался головой в потолок и коленями – в спинку переднего сиденья. Но вид у него был вполне довольный, чему способствовала бельевая корзина, доверху заполненная книгами. Ее на каждом повороте швыряло по сиденью, и время от времени Цоллер доставал какой-нибудь том, листал его и делал пометки в замусоленном блокноте.

– Остров на Химзее имеет площадь в двести тридцать гектаров и семь километров по береговой линии, – пробормотал он, не поднимая головы. – Собственный маленький мир. Людвиг даже хотел провести там свою железную дорогу. Помните, как у Джима Баттона и Люка? Слышали же про такой мультик?

– Господин Цоллер, сейчас я слышу только этот писк, – раздраженно ответил Стивен. – И он сведет меня с ума.

– О, прошу прощения, – Цоллер коснулся уха и что-то поправил. Писк сразу же прекратился. – Мой слуховой аппарат. Видимо, сместился.

– Что ж, ладно. – Букинист устало закрыл глаза и попытался немного успокоиться.

Они были в пути уже три часа. В машине пахло по́том, коровьим навозом и сигаретным дымом, поэтому Стивен чувствовал себя не лучшим образом. Они ехали в Химгау по узким извилистым дорогам, мимо сонных деревушек и часовен. Дважды им приходилось ждать, пока крестьянин неспешно перегонит через дорогу стадо коров; потом они сбились с пути и заехали в тупик, и машина едва не увязла в куче навоза. И вот наконец впереди раскинулось Химзее. Синяя гладь его, казалось, простиралась до самых Альп. Вокруг в лучах осеннего солнца зеленели холмы и луга, словно в красочном буклете баварского туристического агентства.

– Ну и глухомань, – проворчала Сара, доставая очередную сигарету. – Не понимаю, почему столько горожан хотят перебраться в деревню. Не думаю, что их так привлекает запах навоза.

– Людвигу нравились такие места, – послышался с заднего сиденья басистый голос Цоллера. – К Мюнхену он испытывал неприязнь. Будь его воля, он бы, наверное, поселился с десятком крестьян в какой-нибудь уединенной долине.