Агата Кристи - Смерть в облаках
– Да будет вам, мусье Пуаро, – с ухмылкой произнес Джепп, – обойдемся без ложной скромности.
Бельгиец бросил на него укоризненный взгляд и продолжил:
– Прежде всего меня, как и всех остальных, поразила дерзость преступления, совершенного подобным образом, а равно и тот факт, что никто не заметил ничего подозрительного! Заинтересовали меня и два других момента. Во-первых, пришедшееся очень кстати присутствие осы. Во-вторых, обнаружение духовой трубки. В разговоре с моим другом Джеппом после судебного следствия я задался вопросом: почему убийца не избавился от трубки, просунув ее в вентиляционное отверстие в окне? Отследить происхождение дротика и идентифицировать его довольно трудно, но духовая трубка с сохранившейся на ней частью ценника – совсем другое дело. Напрашивается вывод: убийца хотел, чтобы трубка была обнаружена. Но почему? Только один ответ на этот вопрос представляется логичным. Если на месте преступления обнаружены отравленный дротик и духовая трубка, это означает, что убийство совершено путем выстрела этим самым дротиком из этой самой трубки. Следовательно, убийство совершено не этим способом. Однако, как показало медицинское обследование, причиной смерти, вне всякого сомнения, был отравленный дротик. Я закрываю глаза и спрашиваю себя: какой способ введения отравленного дротика в яремную вену является самым простым и самым надежным? Ответ очевиден: с помощью руки. И это объясняет, зачем преступнику требовалось, чтобы обнаружилась духовая трубка. Она была призвана навести на мысль о дистанции. Если это действительно так, убийство мадам Жизель мог совершить только тот, кто подошел бы к ее столику и наклонился бы над нею. Мог ли кто-нибудь сделать это? Да. Оба стюарда. Любой из них имел возможность подойти к мадам Жизель и наклониться над ней, и при этом никто не заметил бы ничего необычного.
– Кто-нибудь еще?
– Мистер Клэнси. Он единственный из пассажиров проходил в непосредственной близости от кресла мадам Жизель. И именно он выдвинул версию о выстреле дротиком из духовой трубки.
Клэнси вскочил на ноги.
– Я протестую! Это возмутительно!
– Сядьте, – сказал Пуаро. – Я еще не закончил. Я должен рассказать вам обо всех шагах, которые привели меня к моему решению. Теперь в моем распоряжении имелось трое подозреваемых – Митчелл, Дэвис и мистер Клэнси. На первый взгляд ни один из них не подходил на роль убийцы, но еще многое предстояло выяснить. Далее, я изучил вероятность того, что причиной смерти явилась оса. Эта версия представлялась довольно интересной. Начнем с того, что никто не видел ее примерно до того времени, когда стюарды принялись разносить кофе. Я пришел к следующему выводу. Убийца предложил миру две разные версии произошедшей трагедии. Первая и более простая: мадам Жизель умерла от сердечного приступа, вызванного укусом осы. Успех этой версии зависел от того, сумеет убийца извлечь дротик из шеи жертвы или нет. Мы с Джеппом сошлись во мнении относительно того, что это можно было сделать достаточно легко – до тех пор, пока не возникло подозрение в злом умысле. Я не сомневаюсь в том, что первоначальное светло-вишневое шелковое оперение дротика было умышленно заменено на черно-желтое, дабы вызвать ассоциацию с осой. Итак, наш убийца приближается к столику жертвы, вводит ей в шею дротик и выпускает осу! Яд настолько силен, что смерть наступает почти мгновенно. Если б мадам Жизель вскрикнула, этого, наверное, никто не услышал бы из-за шума двигателей. Если б пассажиры все-таки услышали ее крик, они решили бы, что бедную женщину укусила оса. Это, как я сказал, был план номер один. Но убийца не успел извлечь дротик из шеи жертвы до того, как тот был обнаружен. Таким образом, версия естественной смерти от сердечного приступа проваливается. Вместо того чтобы избавиться от духовой трубки, просунув ее через вентиляционное отверстие, убийца оставляет ее в таком месте, где она непременно должна быть найдена во время обыска салона. Как только духовая трубка обнаруживается, сразу возникает предположение, что она является орудием убийства и, соответственно, что выстрел дротиком произведен с дистанции. Когда же отслеживается ее происхождение, она указывает в заранее определенном направлении. Я разработал версию преступления; у меня имелось трое подозреваемых и, возможно, четвертый – Жан Дюпон, который выдвинул версию смерти от укуса осы, к тому же сидел настолько близко к мадам Жизель, что вполне мог незаметно для других уколоть ее дротиком. Правда, я не думал всерьез, что он осмелился бы так рисковать. Я сосредоточился на версии с осой. Если убийца пронес ее на борт самолета и выпустил в нужный момент, он должен был использовать для этого что-нибудь вроде маленькой коробочки. Отсюда мой интерес к содержимому карманов пассажиров и их ручной клади. И тут произошло неожиданное. Я нашел то, что искал, однако не у того, как мне казалось, человека. В кармане у мистера Нормана Гейла лежал спичечный коробок «Брайант & Мэй». Но, согласно показаниям всех пассажиров, за время полета мистер Гейл не проходил по салону в сторону мадам Жизель. Он лишь однажды посетил туалет и сразу вернулся на свое место. Тем не менее, хотя это кажется невозможным, мистер Гейл мог совершить преступление – о чем свидетельствовало содержимое его атташе-кейса.
– Атташе-кейс? – озадаченно переспросил Норман. – Я сейчас даже не помню, что в нем было.
Пуаро снисходительно улыбнулся:
– Подождите немного, скоро дойдем и до этого. Сейчас я рассказываю вам о своих первоначальных идеях. Итак, у меня было четверо подозреваемых, каждый из которых мог совершить убийство – с точки зрения возможности: два стюарда, мистер Клэнси и мистер Гейл. Затем я рассмотрел это дело с другой стороны – с точки зрения мотива. Если б мотив и возможность совпали, я бы вычислил преступника! Увы, этого не случилось. Мой друг Джепп обвинил меня в том, что я люблю все усложнять. Отнюдь. К вопросу мотива я подошел, исходя из самых простых соображений. Кому было выгодно устранение мадам Жизель? Разумеется, ее неизвестной дочери, поскольку та наследовала бы состояние матери. Имелись еще несколько человек, которые находились во власти мадам Жизель – точнее, могли находиться, поскольку ничего определенного на этот счет известно не было. Только один из пассажиров наверняка имел отношения с мадам Жизель – леди Хорбери. В случае с нею мотив был более чем очевиден. Она посещала мадам Жизель в ее доме в Париже предыдущим вечером. Леди Хорбери находилась в отчаянном положении, и у нее был друг, молодой актер, который мог сыграть роль американца, приобрести духовую трубку, а также подкупить служащего «Юниверсал эйрлайнс», чтобы тот сделал так, что мадам Жизель удалось улететь только двенадцатичасовым рейсом. Передо мной встала двойная проблема: я не понимал, каким образом леди Хорбери могла совершить убийство и какие мотивы для убийства могли быть у стюардов, мистера Клэнси или мистера Гейла.
Все это время я не переставал размышлять – на периферии своего сознания – о неизвестной дочери и наследнице мадам Жизель. Не женат ли на ней кто-нибудь из моих подозреваемых? Если ее отец был англичанином, она вполне могла вырасти в Англии. Жену Митчелла я сразу же исключил, поскольку та происходит из старого доброго дорсетского рода. Дэвис ухаживает за девушкой, чьи родители живы и здоровы. Мистер Клэнси неженат. Мистер Гейл, судя по всему, влюблен в мисс Джейн Грей. Я принялся изучать прошлое мисс Грей. Из разговора с нею я узнал, что она воспитывалась в приюте для сирот неподалеку от Дублина. Но вскоре, к моему глубокому удовлетворению, выяснилось, что мисс Грей не имеет ничего общего с мадам Жизель. Я составил таблицу результатов своего расследования. Стюарды не извлекали никакой выгоды из смерти мадам Жизель – напротив, у Митчелла она вызвала шок. Мистер Клэнси планировал написать роман, положив в основу его сюжета это преступление, который, как он надеялся, мог бы принести ему хорошие деньги. Мистер Гейл начал терять пациентов, что негативно сказывалось на его финансовом положении. И все же именно тогда я убедился в том, что убийцей является именно он — в пользу этого свидетельствовали пустой спичечный коробок и содержимое его атташе-кейса.
Казалось бы, смерть мадам Жизель не принесла ему ничего, кроме убытков. Но это могло быть всего лишь видимостью. Я решил познакомиться с ним поближе. Из собственного опыта мне хорошо известно, что в ходе беседы любой человек рано или поздно обязательно себя выдаст. Люди очень любят говорить о себе… Я постарался втереться к нему в доверие, сделал вид, что полностью доверяю ему, и даже уговорил его выступить в роли шантажиста, вымогающего деньги у леди Хорбери. И именно тогда он совершил свою первую ошибку. Я предложил ему слегка изменить внешность. Он явился ко мне перед тем, как отправиться к леди Хорбери, в совершенно нелепом, немыслимом обличье! Это походило на фарс. На мой взгляд, никто не смог бы сыграть эту роль хуже, чем он собирался сделать это. В чем же было дело? А дело было в том, что чувство вины не позволяло ему демонстрировать хорошие актерские качества. Однако, после того как я подправил его нелепый макияж, эти качества проявились в полной мере. Он блестяще сыграл свою роль, и леди Хорбери не узнала его. Тогда я понял, что он мог перевоплотиться в американца в Париже и сыграть нужную ему роль на борту «Прометея».
