Кен Фоллетт - Трое
Таким образом, думая лишь о себе, Дикштейн невольно спас жизнь Алу Кортоне.
Кортоне был еще более «зеленым» новобранцем, чем Дикштейн, но тоже схватывал на лету. Дети улицы, они учились применять ее законы в новых условиях. Какое-то время они сражались бок о бок, хохотали, сквернословили и трепались о женщинах. После захвата острова друзья воспользовались передышкой, улизнули и поехали в гости к сицилийским кузенам Кортоне.
Именно они и представляли сейчас для Дикштейна наибольший интерес.
Они уже помогли ему однажды, в 1948-м. Тогда им это было выгодно: сицилийцы получили свою прибыль. Теперь же дело обстояло совсем иначе: он хотел просить об одолжении, но ничего не мог обещать взамен. Поэтому Дикштейн и решил поехать к Алу и предъявить долг двадцатичетырехлетней давности.
Он вовсе не был уверен в том, что это сработает. С тех пор много воды утекло, за это время Кортоне сказочно разбогател. Теперь у него огромный дом – в Англии его бы назвали особняком – с лужайками, окруженный высокой стеной с охраной у ворот, три машины у подъезда и бессчетное количество слуг. Преуспевающий американец средних лет вряд ли захочет лезть в политические интриги – даже ради человека, который однажды спас ему жизнь.
Судя по всему, Кортоне искренне ему обрадовался. Они хлопали друг друга по спине, совсем как в ноябре сорок седьмого, и повторяли: «Ну, как делишки?»
Кортоне оглядел Дикштейна с ног до головы.
– А ты не изменился! Я вот, видишь, облысел и набрал лишних пятьдесят кило, а ты даже не поседел. Ну, чем занимался все эти годы?
– Уехал в Израиль, горбочусь на земле, а ты?
– Да все тем же, знаешь, бизнес. Пойдем-ка ужинать!
Ужин протекал в странной атмосфере. Миссис Кортоне сидела на дальнем конце стола, не участвуя в разговоре. Два дурно воспитанных юнца заглотили еду и поспешно удалились, вскоре послышался рев спортивного авто. Кортоне поглощал солидные порции жирной итальянской пищи, запивая их красным калифорнийским вином. Однако самым загадочным персонажем оказался хорошо одетый мужчина с хищным лицом, он вел себя то как друг, то как советник, то как слуга: раз Кортоне назвал его консультантом. За столом о делах не говорили, вместо этого травили военные байки – в основном сам хозяин дома. Он также упомянул ту историю с арабами в 1948-м, о которой узнал от своих кузенов и от которой был в полном восторге, в его пересказе она обросла дополнительными подробностями.
Дикштейн пришел к выводу, что Кортоне и вправду рад его видеть. Наверное, ему было скучно. Хотя чего ожидать, если каждый вечер приходится ужинать в компании молчаливой жены, угрюмых сыновей и мерзкого типа. Дикштейн старательно поддерживал атмосферу дружелюбия и непринужденности: Кортоне был ему нужен в хорошем расположении духа.
После ужина они перешли в кабинет и уютно устроились в кожаных креслах. Дворецкий принес бренди и сигары, Дикштейн отказался и от того, и от другого.
– А раньше ты умел пить, – заметил Кортоне.
– Так то война была, – отозвался Дикштейн. Наблюдая за тем, как Кортоне прихлебывает бренди и затягивается сигарой, он отметил, что тот ест, пьет и курит чисто автоматически, словно надеется, что рано или поздно это начнет доставлять ему удовольствие. Вспоминая веселые деньки, проведенные на Сицилии, Дикштейн засомневался, остались ли в жизни боевого товарища нормальные человеческие отношения.
Неожиданно тот рассмеялся.
– Я прекрасно помню тот день в Оксфорде!.. Кстати, у тебя получилось тогда с той арабкой, женой профессора?
– Нет. – Дикштейн криво улыбнулся. – Она умерла.
– Извини.
– Знаешь, произошло странное… Я вернулся туда и встретился с ее дочерью. Она страшно похожа на Эйлу.
– Да ты что! – Кортоне плотоядно ухмыльнулся. – И у тебя с ней срослось?! С ума сойти!
Дикштейн кивнул.
– У нас срослось во многих смыслах. Я собираюсь сделать ей предложение.
– И она согласится?
– Не знаю. Надеюсь… Я ведь старше ее.
– Возраст не имеет значения. Но тебе стоило бы поправиться. Женщины любят, когда есть за что подержаться.
Разговор начал раздражать Дикштейна, и теперь он понял почему: Кортоне намеренно придерживался банальных тем. Возможно, тому виной многолетняя привычка держать язык за зубами, или тот факт, что его «семейный бизнес» на самом деле был криминальным (о чем Дикштейн давно уже догадался), или же он просто пытался скрыть какое-то глубокое внутреннее разочарование. Прежний веселый рубаха-парень бесследно исчез в усталом, обрюзгшем теле. Дикштейну очень хотелось спросить его: что тебя радует? Кого ты любишь? Как ты живешь на самом деле?
Вместо этого он сказал:
– Помнишь, что ты обещал мне тогда, в Оксфорде?
Кортоне затянулся сигарой.
– Конечно, помню. Я сказал, что обязан тебе жизнью и за мной должок.
Ну, по крайней мере, это осталось неизменным.
– Мне нужна твоя помощь.
– Весь внимание.
– Ты не против, если я включу радио?
Кортоне улыбнулся.
– Кабинет проверяют на «жучки» раз в неделю.
– Это хорошо, – отозвался Дикштейн, но все же включил радио. – Ладно, Ал, карты на стол – я работаю на израильскую разведку.
Кортоне удивленно поднял брови.
– Мог бы и сам догадаться…
– Я готовлю операцию на Средиземном море в ноябре. Серьезную. – Дикштейн прикинул, насколько стоит посвящать Кортоне в суть дела, и решил ограничиться общими местами. – Возможно, нам удастся покончить с войнами на Ближнем Востоке. – Он помедлил, припоминая любимую фразу Кортоне. – И я не вешаю тебе лапшу на уши.
Кортоне рассмеялся.
– Если б ты собирался вешать мне лапшу, то приехал бы сюда раньше.
– Очень важно, чтобы это дело не смогли связать с Израилем. Мне нужна база для развертывания операции: просторный дом на побережье с причалом для небольших катеров и якорной стоянкой для крупного судна неподалеку. На то время, пока я буду там – пару недель, может, больше, – мне нужно, чтобы полиция и прочие любопытные представители власти не доставали расспросами. Есть только одно такое место и лишь один человек, который сможет мне это устроить.
Кортоне кивнул.
– Я знаю, о чем ты говоришь, – заброшенный дом на Сицилии. Там, конечно, не курорт – отопления нет, связи нет, но, в целом, подойдет.
Дикштейн улыбнулся во весь рот.
– Здорово! Вот за этим я и пришел к тебе.
– Шутишь! – воскликнул Кортоне. – И все?!
Главе «Моссада» от руководителя лондонского отделения
Дата: 29 июля 1968 года
Суза Эшфорд почти наверняка является агентом арабской разведки.
Она родилась в Оксфорде 17 июня 1944 года, единственная дочь мистера (в данный момент – профессора) Стивена Эшфорда (род. в Гилфорде, Англия, в 1908 году) и Эйлы Зуаби (род. в Триполи, Ливан, в 1925 году). Мать, чистокровная арабка, умерла в 1954 году. Отец известен в Англии как ученый-арабист: большую часть жизни провел на Ближнем Востоке, где занимался исследованиями, предпринимательством и лингвистикой. В настоящее время преподает семитские языки в университете Оксфорда, отличается умеренными проарабскими взглядами.
Таким образом, хотя Суза Эшфорд является подданной Соединенного Королевства, логичным будет предположить, что она сочувствует арабскому движению.
Она работает стюардессой на международных авиалиниях и регулярно совершает дальние рейсы, в том числе в Тегеран, Сингапур и Цюрих. Соответственно у нее есть возможность устанавливать тайные контакты с арабскими дипломатами.
Суза Эшфорд обладает ослепительно красивой внешностью (см. прилагающееся фото, хотя, по словам нашего оперативника, оно не отражает всей полноты картины). Практикует беспорядочные половые связи – впрочем, вполне характерные для ее поколения и профессии, т. е. для нее сексуальные отношения с мужчиной ради получения информации были бы нетравматичными.
И, наконец, решающий аргумент: Ясиф Хасан – агент, обнаруживший Дикштейна в Люксембурге, обучался вместе с ним у ее отца, профессора Эшфорда, и поддерживал с последним контакт. Предполагается, что он нанес Эшфорду визит – человек, подходящий под его описание, действительно был у Эшфорда, – примерно в то же самое время, когда Дикштейн вступил в связь с Сузой Эшфорд.
В свете вышеизложенного рекомендую продолжить наблюдение.
(подпись)Роберт ДжейксРуководителю Лондонского отделения от главы «Моссада»
Дата: 30 июля 1968 года
С таким компроматом странно, что вы не рекомендуете вообще ее ликвидировать.
(подпись)Пьер БоргГлаве «Моссада» от руководителя лондонского отделения
Дата: 31 июля 1968 года
Я не рекомендую ликвидировать Сузу Эшфорд по следующим причинам:
1. Улики против нее весомые, но косвенные.
2. Насколько я знаю Дикштейна, вряд ли он стал бы разглашать информацию, даже будучи влюбленным.
