Элизабет Джордж - Горькие плоды смерти
– Они это точно знают?
– Что это она отправила фотографии? Сомневаюсь, что это можно как-то доказать. Тот, кто их прислал, поступил вполне мудро, отправив их из Дорчестера.
– А кто эта женщина, прекрасная дама Алистера? – задала Стэтем новый вопрос и фыркнула. – Боже, откуда эта архаичная лексика?.. Ну ладно, кто она такая?
– Шэрон Холси. Работает в его пекарне. После разоблачения Алистер бросился Каролине в ноги, прося прощения, и обещал впредь не делать глупостей. Но Каролина не намерена ничего прощать до тех пор, покуда он не уволит эту женщину.
– Почему же он не хочет ее уволить?
– По всей видимости, Шэрон Холси вот уже много лет держит в руках его бизнес, не давая ему развалиться. По словам Алистера, без нее все рухнуло бы через считаные недели. Поэтому он и не думает увольнять ее, и они с Каролиной зашли в тупик. Вот поэтому-то… – Клэр обвела жестом конференц-зал, пока Рори продолжала выкладывать перед нею открытые книги, а она сама – подписывать их, – …я и беру ее в эту короткую поездку. Хочу дать ей возможность на день-другой вырваться из плена семейной драмы.
– Какой от нее будет толк в Кембридже, если она по-настоящему разболеется? Она будет не в силах нести собственный чемодан.
– Чемоданы могу донести и я. В самом деле, Рори. – Писательница посмотрела на подругу и сдула несколько седых прядей, упавших ей на лоб. – На бедняжку свалилась целая куча дерьма. Сначала самоубийство Уилла, затем нервный срыв Чарли, да еще его брак трещит по всем швам… Затем ее мучила Лили Фостер. И вот теперь это. Скоро у нее, пожалуй, крыша поедет. И это при том, что она так и не оправилась от утраты сына…
– Прекрати, Клэр. Хочет ли она сама прийти в норму?
Услышав такое, Эббот опешила и, выпрямившись, в упор посмотрела на своего редактора.
– Странный какой-то вопрос ты задаешь, – сказала она.
– Извини, – поспешила Рори загладить свою резкость. – Не подумай, что я такая бессердечная. Но люди обычно справляются со своим горем. Это процесс, и если человек стремится вновь вернуться к нормальной жизни, он что-то для этого делает. Вступает в группу себе подобных. Ищет себе отвлекающее занятие. Прилагает усилия и борется. Про нее можно сказать такое?
Отложив ручку в сторону, Клэр отодвинула от стола стул и похлопала по сиденью, приглашая подругу сесть. Та подчинилась, и Арло последовал ее примеру, запрыгнув ей на колени.
– Да, ты смогла это сделать, – произнесла писательница. – Ты сумела побороть себя. Но она потеряла сына, и хотя мы с тобой бездетные, думаю, мы обе согласимся с тем, что не может быть в жизни ничего хуже этого. Любовь матери к ребенку… Это совсем не то, что любовь, которую ты испытывала к Фионе… Я не хочу сказать, что это чувство сильнее или лучше, – поспешила добавить Клэр, когда Рори отвернулась. – Просто оно другое. Хотя бы в силу того, что женщина родила ребенка, а потом его вырастила… Согласись, материнство меняет женщину. Вот почему потеря ребенка и возвращение к нормальной жизни будет для нее иным, чем когда мы теряем просто любимого человека.
– Впервые слышу от тебя слова сострадания, – сказала Виктория, чувствуя, сколь печально звучит ее собственный голос. Увы, скрыть это ей не удалось.
– Вообще-то я не лишена сострадания. И кто, как не ты, должна это знать.
– Знаю, – ответила Рори и накрыла руку Клэр своей ладонью. Машинально обе женщины потянулись друг к другу и соприкоснулись лбами.
– О, господи! Похоже, я помешала вашему моменту нежности? – зазвенел позади них возмущенный голос.
Подруги, как ужаленные, отпрянули друг от друга. В дверях застыла Каролина.
Стэтем встала и поставила Арло на пол.
– У меня через четверть часа назначена встреча, – сказала она Клэр. – После нее я вернусь, чтобы посмотреть, как вы тут справляетесь с книгами.
С этим словами редактор, сопровождаемая собачкой, вышла из конференц-зала.
Шагнув за порог, она услышала за спиной голос Голдейкер:
– Клэр, это же абсолютно непристойно! Неужели она не может не распускать руки?
Сентябрь, 30-е
Рори закончила плавать в свое обычное время, вскоре после восьми утра. Она всегда приезжала в бассейн как можно раньше, что для нее означало четверть седьмого. Хотя сегодня все было по-другому. Причиной стал вчерашний звонок Клэр. Та позвонила ей поздно вечером, чтобы сообщить о том, что произошло в колледже Люси Кавендиш.
С печальным смешком Эббот призналась, что ей страшно жаль ее высокопреподобие Мэридонну Пэтчис. Та крайне неудачно выбрала место для участия в дебатах.
– Когда кто-то в своем толковании того, что значит быть женщиной, полностью исходит из Священного Писания… – рассказала она затем. – Сама знаешь, чем это чревато, когда вокруг – преподавательницы университета.
– Распятие на кресте, если мне будет позволено заимствовать образ из все той же Библии, – хмыкнула Стэтем.
– Гм, может, лучше побивание камнями? Зато должна тебя порадовать: книга расходилась очень даже хорошо. Скажу больше, на встрече не нашлось ни одной женщины, которая пожелала бы представить себе жизнь бедняжки Элизабет Беннет после замужества. Когда опускается занавес, начинаются серые будни. Пемберли, черт бы его побрал.
– Похоже, ты была в своей стихии, – улыбнулась Рори.
– Да, дорогая, была.
– А Каролина? – не удержалась от вопроса редактор. – Как она вела себя?
– К сожалению, вынуждена признаться, что мы только что обменялись с нею колкостями, и она поспешно удалилась в свой номер. Боюсь, что этим вечером я испортила ей настроение. Я пообещала ей, что все закончится к десяти вечера, однако встреча затянулась до половины двенадцатого, что ее порядком разозлило. Впрочем, не смею винить ее. Началась автограф-сессия, которая затем растянулась до бесконечности. Когда люди подходили к моему столу, каждому хотелось поговорить со мною. Разумеется, все надежды Каролины взять это дело под свой контроль моментально рухнули. Как ни старалась, она оказалась бессильна отогнать желающих пообщаться со мною.
– Она изымала твои визитки у тех, кому ты их давала?
– Может быть, точно не знаю, – усмехнулась Клэр, а затем, громко зевнув, добавила: – Боже мой! Ты только посмотри, который час!
Сказав это, она положила трубку.
Наплававшись, Рори вылезла из бассейна. В данный момент все дорожки были заняты. Ту, которую редактор только что покинула, заняли прежде, чем она успела снять очки и взять полотенце. В огромном помещении стоял оглушающий гул голосов, в воздухе воняло хлоркой…
Не стоит здесь задерживаться, решила Стэтем.
Встав со сложенного полотенца – это был его обычный наблюдательный пункт, – Арло томно потянулся и посмотрел на хозяйку так, как будто усомнился в разумности ее утреннего распорядка дел. Рори похлопала его по голове и свернула полотенце. После бассейна настала очередь парилки. Здесь песику предстояло ждать хозяйку минут пятнадцать, лежа в предбаннике на скользком белом кафеле, которым были облицованы протянувшиеся вдоль стен скамьи.
Кроме Виктории, в парилке было еще семь женщин разной степени обнаженности. Не высидев в духоте и пятнадцати минут, она отправилась принимать душ.
Лишь после душа, когда Рори уже одевалась, она обнаружила на мобильнике текстовое сообщение. Пришло оно в половину девятого и было отправлено с номера Клэр. Стэтем тем временем оделась и высушила волосы. На звонок писательницы она ответила без нескольких минут девять.
Ей ответила Каролина Голдейкер, и Рори моментально ощутила прилив абсолютно иррационального раздражения. Господи, что позволяет себе эта особа? Почему у нее в руках мобильник Эббот? А дальше что будет? Она получит доступ к ее кредитной карточке?
– Каролина, мне недавно звонила Клэр, – начала редактор. – Она сейчас…
– Это не Клэр. Это была я! – взвизгнула Голдейкер. – Клэр больше нет. Рори, Клэр умерла!
Торнфорд, ДорсетАлистер ответил на звонок Каролины, завтракая на кухне в доме Шэрон Холси. Он не планировал оставаться у нее на ночь. Когда он в первый раз порвал отношения с Шэрон, то сказал жене, что это «глупая интрижка, и ничего более», как будто тем самым мог вычеркнуть Холси из своего сердца, и себя – из ее. Во всяком случае, прежде чем попасться, он переспал с нею всего пять раз. Вряд ли это можно назвать романом. С другой стороны, чтобы положить конец их отношениям, нужно было придумать им какое-то название, верно? Нельзя же просто взять и сказать: «Давай завязывать с этим делом, старушка, ни к чему хорошему оно не приведет!» Тем более что это было бы неправдой. Макеррон очень быстро обнаружил, что «это дело» было связью не только тел, но и душ. Правда, он не смел признаться в этом самому себе. Даже не решался о таком подумать. Вдруг Шэрон поймет это по его лицу, почувствует, что его неотвратимо тянет к ней?..
В тот первый вечер после ужина в ее старом фермерском доме Алистер не потащил ее в постель. Он настоял, что поможет ей вымыть посуду, и вообще задержался у нее дольше, чем собирался, – они до изнеможения проговорили долгих шесть часов. Как выяснилось, у них было много общего. Оба выросли в многодетных семьях, где измученные ежедневными заботами мать и отец не могли уделить им внимания. У обоих в детстве имелись свои сокровенные мечты, которым, увы, не суждено было свершиться.
