Мэтью Эллиотт - Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник)
– Ты правда веришь, что молодой бездельник способен преуспеть там, где потерпели неудачу твои лучшие ученые? Возможность совпадения велика, но не настолько же? Профессор дурачит тебя, Майкрофт, просто потому, что это не составляет для него особого труда. Он не видит причины прекращать свою криминальную деятельность. На самом деле твое покровительство только помогает ему оставаться безнаказанным.
Впервые за время нашей беседы старший Холмс обнаружил признаки беспокойства, но тут же обратился ко мне с веселой улыбкой:
– Похоже, мой брат предубежден в отношении профессора. Вы так не считаете, доктор? Интересно, не следствие ли это его былой неприязни к нашему домашнему учителю математики? Ладно, Шерлок. Если ты сможешь представить мне подтверждения связи Чэня с Лютером Себастианом, у нас будет другой разговор. Мой совет: найди доказательства, если они существуют. – Он взглянул на часы: – Четверть шестого. Я уже на целых тридцать минут опаздываю в клуб «Диоген». Боюсь, я должен завершить нашу встречу, чтобы не посеять панику среди персонала. Всего доброго, Шерлок, доктор.
– Ты заключил сделку с дьяволом, брат, – почти прошептал Холмс. – Да поможет тебе Бог!
Майкрофт был невозмутим:
– Если Германия разработает это оружие раньше, чем Англия, да поможет Бог всем нам!
До конца дня Шерлок Холмс оставался в мрачном настроении. Я по-прежнему помалкивал, боясь усугубить и без того тяжелую ситуацию. Я знал, что он с особенной остротой ощущает предательство брата, поразившее его, будто клинок рапиры.
После нашего возвращения на Бейкер-стрит он воздвиг на полу небольшой холм из подушек и поместил рядом набор трубок. Было ясно, что мой друг намеревается провести вечер, погрузившись в себя. Выжав последнюю каплю информации из свежего выпуска «Ланцета», я решил, что мое дальнейшее присутствие не принесет никакой пользы. И хотя атмосфера в нашей квартире была отравлена куда менее, чем в доме Алистера Себастиана, меня не привлекала перспектива томиться там весь вечер.
Близилась полночь, когда я вернулся на Бейкер-стрит. Холмс уже выкурил последнюю унцию табака и, хотя не спал, не снизошел до ответа на мои расспросы касательно дела.
– О, кстати! – воскликнул я, используя последний аргумент. – Помните, я говорил, что знаю врача Алистера Себастиана, доктора Гидеона Мейкписа? Так вот, я столкнулся с ним в клубе сегодня вечером.
Холмс поднял бровь:
– Правда?
– Боюсь, я не выяснил ничего интересного. Пациент жаловался на онемение рук и пальцев. Мейкпис диагностировал у него ревматоидный артрит. Вероятно, наследственный недуг. Он погубил отца Себастиана.
Впервые с начала нашего частного расследования я заметил неожиданный блеск в его глазах, губы решительно сжались, подсказывая мне, что Холмс наконец-то увидел свет во тьме.
– Думаю, такая же участь постигла и самого Алистера, – изрек он в ответ.
К моему стыду, должен признать, что на следующее утро я не вспомнил о предстоящей нам встрече с таинственным клиентом. Пока кэб вез нас в «Олимпию», единственным вкладом Холмса в разговор оказалась просьба сопровождать его к брату: «Это действительно довольно смешно, но, похоже, я всегда пасую перед Майкрофтом. Буду благодарен, если вы отправитесь со мной, старина. Я теряюсь, когда мы с ним остаемся наедине».
* * *Еще один сюрприз ждал нас в «Олимпии»: ни намека на присутствие благородного взломщика.
– Полагаю, за это время его могли арестовать, – рассудил я.
– Ну это вряд ли, – произнес знакомый голос.
Я завертел головой, ожидая увидеть смутную фигуру среди пара, но на сей раз ничего такого не узрел.
– Где вы? – растерялся я. – Что случилось с вашим голосом?
– Он говорит с нами через вентиляционное отверстие, – объяснил Холмс. – Но какой я болван! Ведь мог это предвидеть.
– У всех бывают плохие дни, мистер Холмс. У меня такой день выдался на борту парохода «Улан». Кстати, должен попросить вас не пытаться меня выслеживать. Я бы расценил это как самый постыдный обман доверия клиента.
– Уверяю вас, сэр, я даже не помышлял об этом, – ответил мой друг.
– Тогда я беру с вас слово. Итак, что вы можете мне сообщить?
– Дело раскрыто.
Ну и ну! А я и не подозревал. Кажется, я воззрился на Холмса с укоризной и удивлением, но вряд ли этот немой укор был видим сквозь пелену пара.
– Рад слышать, – отозвался взломщик. – Прошу, не тратьте попусту время и не утомляйте меня подробностями. Я узн́аю о них из криминальных репортажей. Похоже, наша сделка завершена.
– Не совсем, сэр. Остались некоторые важные проблемы, требующие разрешения. И одна из них – это мой гонорар.
Из вентиляционного отверстия донесся тяжелый вздох.
– А так как я не могу принять от вас деньги или иные ценности, то вынужден попросить другой платы.
Шерлок Холмс молча развернул пакет с бумагами на столе у брата. Старший Холмс изучал их несколько минут. Наконец он сказал:
– Очевидно, это меняет дело.
– Правда? – переспросил детектив. – Признаюсь, я слишком долго нащупывал связь, но я всегда полагал, что уступаю тебе интеллектом, брат. Без сомнения, ты уже сделал вывод, что Чэнь передал образец газа не Лютеру, а Эдгару Себастиану.
– Ты меня переоцениваешь, Шерлок.
– Очевидно, как правительственный аудитор Эдгар неплохо знал, чт́о делается в Олдершоте, и представлял себе роль печально знаменитого профессора Чэнь Та-кая.
Эти объяснения предназначались и мне.
– Именно Алистер и Эдгар искали способ избавиться от Лютера, а не наоборот.
Майкрофт кивнул.
– Боюсь, – продолжил его младший брат, – мой уход на покой не за горами, если я продолжу совершать такие явные ошибки. Я забыл об одной из своих собственных аксиом, а именно: нет ничего более обманчивого, чем очевидный факт. В течение полугода старшие братья наблюдали, как расточительный Лютер пускает на ветер свою треть семейного состояния. Конечно, было бы лучше, если бы вместо этого деньги оказались в их карманах. Они должны были его остановить, пока он не спустил все до последнего фартинга. Чэнь снабдил Эдгара отравляющим газом, и не безвозмездно, я полагаю. Эдгар передал сосуд с ядом Алистеру, считая, что тот применит его к Лютеру, живущему неподалеку, в Хэм-Коммоне. Мы можем только гадать, как намеревались использовать сосуд. Возможно, бросить в открытое окно, кинуть в дверную щель для писем… или в дымоход. В любом случае, их планы сорвала роковая случайность. Похоже, у Алистера была начальная стадия артрита. Когда Эдгар передал ему сосуд, его скрюченные пальцы не удержали емкость, и, к общему ужасу братьев, она упала на пол и разбилась, выпустив на волю смертельное содержимое. Алистер умер мгновенно, а Эдгар попытался спастись, но о том, что случилось с ним, ты узнал раньше меня. Я всегда буду задаваться вопросом, чт́о ты уже знал и когда ты это узнал. Если бы я не предоставил тебе доказательства встреч Эдгара и Чэня, думаю, ты бы позволил профессору и дальше работать в Олдершоте.
– Все люди во что-то верят, Шерлок. Я настолько же предан своим идеалам, насколько ты – своим, и ценю твои способности гораздо выше, чем ты предполагаешь. Я предвидел такой исход. Пока мы разговариваем, Чэнь уже находится в пути на свою родину. Я знаю, что китайские власти с нетерпением ждут его, чтобы выяснить обстоятельства нескольких убийств, послуживших главной причиной отъезда профессора на Запад. Думаю, тебя это порадует.
– Вряд ли. В Олдершоте остались плоды его труда.
Майкрофт вгляделся в лицо брата, потом в мое и снова сосредоточился на Шерлоке:
– Прошлой ночью кто-то проник в лабораторию. Записи Чэня похитили, а, как я уже заявлял, ни один британский ученый не способен повторить его работу. Полагаю, я должен благодарить за это тебя, Шерлок?
– Я, конечно, обладаю некоторыми навыками взломщика, но и мне не под силу миновать все кордоны, которые предполагает система безопасности секретного правительственного учреждения. Боюсь, тебе придется искать преступника в другом месте, хотя, без сомнения, он уничтожил результаты исследований профессора. Вся интрига теперь напрасна.
Затаив дыхание, я ожидал реакции Майкрофта, но его слова застали меня врасплох:
– Так тебя ждать в субботу на чай, Шерлок?
Тиран-Висельник
1. Письмо от клиента
Думаю, я могу сказать со всей честностью, что после нескольких лет, когда все, кроме двух человек, считали мистера Шерлока Холмса мертвым, его возвращение к публичной жизни нигде не вызвало большего удивления и недоверия, как в моем собственном доме. После смерти любимой жены я посвятил медицинской практике все мое время, исключая те немногие часы, которые проводил в клубе. Если допустить, будто человек, потерявший то, что составляло смысл его жизни, может быть счастливым, полагаю, допустимо утверждать, что я был счастлив. Или, по крайней мере, не был несчастен, что, несомненно, одно и то же.
