Стивен Кинг - Детки в клетке (сборник)
Женитьба оказалась прибыльной, двух мнений тут быть не могло. Сама Кора, к сожалению, глаз не радовала. Ее отличали невероятно толстые бедра, огромный зад, совершенно плоская грудь и тоненькая шейка, на которой, словно подсолнух, качалась большущая голова. Щеки висели, как тесто, губы напоминали куски печенки, а мимика отсутствовала вовсе. Лицо ее более всего напоминало полную луну в безоблачную зимнюю ночь. А на платье под мышками даже в феврале темнели широкие полукружия, и от нее постоянно разило потом.
Джо начал строить дом для своей жены на участке Бадро в 1915-м, и годом позже строительство вроде бы подошло к концу. Дом на двенадцать комнат выкрасили белой краской. Джо Ньюолла в Касл-Роке не жаловали по нескольким причинам. Во-первых, состояние он нажил в Гейтс-Фоллз, во-вторых, его предшественник, Бадро, пользовался всеобщей любовью (хотя его и считали дурачком). В-третьих, и это главное, дом строили рабочие, нанятые в других городках. И буквально перед завершением жестяных работ, установкой труб и навеской сливов кто-то желтым мелом написал на входной двери непристойное слово.
К 1920 году Джо Ньюолл стал богачом. Три его прядильные фабрики в Гейтс-Фоллз работали круглосуточно. Заказы, особенно военные, приносили приличную прибыль. Он начал пристраивать к дому новое крыло. Большинство жителей Касл-Рока сошлись во мнении, что затеял он это напрасно: на двоих двенадцати комнат вполне хватало. Кроме того, пристройка уродовала дом, и без того не шибко красивый. Новое крыло на этаж возвышалось над самим домом и упиралось в гребень холма, в то время заросший соснами.
Новость о том, что к двум Ньюоллам скоро прибавится третий, пришла из Гейтс-Фоллз скорее всего от Дорис Джинджеркрофт, в те дни медицинской сестры доктора Робертсона. Так что новое крыло, похоже, начали строить не просто так, а чтобы отметить рождение ребенка. После шести лет замужества, четыре из которых они прожили на Дуге (за это время Кору видели лишь издали, когда она пересекала двор или собирала полевые цветы на лугу за домами), Кора Леонард Ньюолл наконец-то понесла.
Она никогда не заглядывала к Брауни. Каждый вторник Кора ездила за покупками в большой магазин Китти Корнер, который находился в самом центре Гейтс-Фоллз.
В январе 1921-го Кора родила урода без рук и, как говорили, с пятью аккуратными пальчиками, торчащими из одной глазницы. Ребенок умер через шесть часов после того, как сокращения матки вытолкнули его красное, сморщенное личико на свет. Семнадцать месяцев спустя Джо Ньюолл добавил к крылу купол, поздней весной 1922-го (В западном Мэне ранней весны не бывает, только поздняя, а до нее – зима). Он продолжал покупать все необходимое вне Касл-Рока и никогда не заглядывал в магазин Билла Брауни Маккиссика. Не переступал он и порога местной методистской церкви. Младенца-урода, выскользнувшего из чрева его жены, похоронили на кладбище в Гейтс, а не на родине. Надпись на миниатюрном надгробии гласила:
...САРА ТЭМСОН ТАБИТА ФРЕНСИН НЬЮОЛЛ
14 ЯНВАРЯ 1921
УПОКОЙ ГОСПОДЬ ЕЕ ДУШУ
В магазине частенько говорили о Джо Ньюолле, его жене, доме. Сын Брауни, Харли, еще совсем молодой, даже не начавший бриться (однако в заложенной в него генетической программе уже читалась и старость, просто еще ничем не проявившая себя), но уже вытаскивавший ящики с овощами и мешки с картофелем на придорожный лоток, стоял и слушал. Разговоры главным образом вертелись вокруг дома. Многие полагали, что дом этот не просто портит вид, но оскорбляет чувства горожан. «Но он притягивает взгляд, верно?», – как-то изрек Клейтон Клаттербак (отец Джона). Оспаривать его слова никто не стал. Потому что в действительности так оно и было. Если человек стоял у магазина Брауни, может, просто выискивал кузовок с лучшей черникой, когда шел сбор урожая, рано или поздно, взгляд его устремлялся на стоящий на горе дом, точно так же, как перед мартовским бураном флюгер поворачивается на северо-восток. Рано или поздно человек обязательно смотрел на дом, причем для большинства это случалось скорее раньше. Потому что, как и отметил Клейт Клаттербак, дом Ньюолла притягивал взгляды.
В 1924 году Кора упала с лестницы, спускаясь из купола в новое крыло, сломав шею и спину. По городу ходили слухи (возможно, инспирированные злыми языками), что нашли ее в чем мать родила. Похоронили Кору рядом с ее умершей в младенчестве дочерью.
А Джо Ньюолл – горожане пришли к единому мнению, что у него просто еврейский нюх на деньги, – продолжал умножать свое состояние. На гребне холма появились два амбара и хлев, которые соединялись с домом ранее построенным крылом. Строительство хлева закончилось в 1927 году. А появился он на холме по причине того, что Джо решил стать и фермером. У одного парня в Меканик-Фоллз он закупил шестнадцать коров. И привез сверкающую доильную машину, приобретенную у того же человека. Выглядела она, как металлический осьминог. В этом мог убедиться каждый, кто заглянул в кузов грузовика, пока водитель покупал в магазине Брауни бутылку холодного эля.
Разместив коров в хлеву и установив доильную машину, Джо нанял в Моттоне какого-то недоумка, чтобы тот заботился о его хозяйстве. Как такое мог сделать вроде бы трезвомыслящий и расчетливый бизнесмен, осталось для всех загадкой (собственно, ответ напрашивался только один – Ньюолл дал маху), но так уж вышло, и коровы сдохли.
Чиновник окружной администрации, отвечающий за здравоохранение, приехал, чтобы взглянуть на коров, и Джо показал ему заключение ветеринара («ветеринара из Гейтс Фоллз», всегда уточняли горожане, рассказывая об этом случае и многозначительно вскидывали брови), удостоверяющее, что причина падежа – коровий менингит.
– По-английски это значит – не повезло, – прокомментировал заключение Джо.
– Я должен воспринимать твои слова как шутку? – полюбопытствовал чиновник.
– Как хочешь, так и воспринимай, – пожал плечами Джо. – Имеешь право.
– Прикажи этому идиоту заткнуться, а? – Чиновник посмотрел на недоумка. Тот привалился к столбу, на котором висел почтовый ящик Ньюоллов, и рыдал в голос. Слезы бежали по его грязным щекам. Время от времени он отрывался от столба и отвешивал себе оплеуху, словно знал, что вина за случившееся лежит на нем.
– Пусть воет. Это его право.
– Не нравится мне все это, – покачал головой чиновник. – Шестнадцать коров лежат на спинах, вскинув ноги. Я их отсюда вижу.
– И хорошо, – усмехнулся Джо. – Потому что ближе ты не подойдешь.
Чиновник округа швырнул ветеринарскую бумажку на землю и потоптался на ней сапогами. Посмотрел на Джо Ньюолла. Лицо его побагровело, а вены так набухли, что едва не лопались.
– Я должен посмотреть на этих коров. Не хочешь пускать меня в хлев – приволоки одну сюда.
– Нет.
– Напрасно ты ведешь себя так, словно тебе принадлежит весь мир, Ньюолл. Я могу получить ордер судьи.
– Давай поглядим, сможешь или нет.
Чиновник уехал. Джо проводил его взглядом. Недоумок, одетый в запачканный навозом комбинезон, все выл, привалившись к столбу с почтовым ящиком. Он провел у столба весь августовский день, воя во всю мощь легких, обратив монголоидное лицо к желтому небу. «Воет, как волк на луну», – заметил тогда молодой Гэри Полсон.
Окружного чиновника звали Клем Апшоу. Жил он в Сиройз-Хилл. Наверное, чуть успокоившись, он бы плюнул на это дело, но Брауни Маккиссик, который поддерживал его на выборах (и частенько угощал пивом), уговорил его решить вопрос. Отец Харли Маккиссика не отличался дурным нравом, но ему очень уж хотелось поставить Джо Ньюолла на место, доказать ему, что частная собственность и вседозволенность – не синонимы. Он хотел, чтобы Джо понял: частная собственность – это хорошо, она – основа американского общества, но частная собственность существует не сама по себе, она связана с городом, а жители Касл-Рока считают, что интересы города должны стоять на первом месте даже для богачей, которые считают себя вправе возводить на своих участках все, что им вздумается. И Клем Апшоу отправился в Локери, где в те годы располагалась администрация округа, и получил ордер.
Но пока он ездил в Локери, к хлеву, мимо воющего недоумка, подкатил большой трейлер. И когда Клем Апшоу вернулся с ордером в руках, в хлеву он нашел только одну корову, уставившуюся невидящими глазами в набитую сеном кормушку. Клем удостоверился, что эта корова действительно умерла от коровьего менингита, и отбыл. И тут же за последней коровой приехал трейлер.
В 1928 году Джо начал строить еще одно крыло. Горожане, собирающиеся в магазине Брауни, дружно решили, что он – чокнутый. Умный, но псих. Бенни Эллис заявил, что Джо сохранил единственный глаз своей дочери и держит его в банке с, как сказал Бенни, «фольмардегидом» на кухонном столе, вместе с ампутированными пальчиками, которые торчали из второй глазницы. Бенни непрерывно читал дешевые книжонки с романами ужасов, на обложках которых чудовища или великаны куда-то утаскивали обнаженных дам. Так что источник вдохновения Бенни лежал на поверхности. Однако очень скоро многие жители Касл-Рока, и не только Дуги, клялись и божились, что все это – истинная правда. Некоторые утверждали, что в банке Джо хранилось кое-что еще, о чем говорить не принято.
