Агата Кристи - Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник)
Новость застигла Викторию врасплох. Ошеломленная, девушка потеряла дар речи и буквально онемела. Безмолвно и смиренно, как покорная овечка, она проследовала за Ричардом к машине.
– Вы, наверное, антрополог, – сказал он, сдвигая какое-то снаряжение и освобождая для нее место на заднем сиденье. – Слышал, что вы приезжаете, но не ждал так рано. Сезон только начинается.
Ричард остановился на секунду, перебирая извлеченные из кармана черепки, и Виктория поняла, что именно их он подобрал у холма.
– Симпатичный тель[17]. – Он кивнул в сторону бугорка. – Но, насколько я могу судить, ничего необычного. В основном позднеассирийская керамика, немного парфянской, есть неплохие донышки касситского периода. – Он улыбнулся. – Приятно видеть, что при всех проблемах археологический инстинкт подтолкнул вас обследовать этот тель.
Виктория открыла и закрыла рот. Шофер прижал педаль сцепления, и автомобиль тронулся с места.
А что, в конце концов, она могла сказать? Да, в лагере экспедиции ее ждет неминуемое разоблачение, но уж лучше признаться и покаяться там, чем здесь, посреди безлюдной пустыни, перед мистером Ричардом Бейкером. Худшее, что с ней могут сделать, это отправить в Багдад. «К тому же, – утешила себя неисправимая Виктория Джонс, – может быть, по пути туда я еще сумею что-нибудь придумать». Воображение уже включилось и подыскивало выход. Провал памяти? Например, она ехала с девушкой, которая попросила ее… Нет, пожалуй, на этот раз ей и впрямь придется выложить все начистоту. И уж если выкладывать, то предпочтительнее сделать это перед доктором Понсфутом Джонсом – каким бы он там ни оказался, – чем перед мистером Ричардом Бейкером с его скептически поднятой бровью и откровенным недоверием в глазах.
– Через Мандали мы не поедем. – Бейкер повернулся к ней с переднего сиденья. – Примерно через милю свернем с дороги в пустыню. Когда нет никаких ориентиров, определить нужное место бывает непросто.
Немного погодя он сказал что-то Абдулу, и машина, резко уйдя в сторону, устремилась в пустыню. Несмотря на отсутствие сколь-либо заметных указательных знаков, Бейкер то и дело направлял шофера жестами – вправо… теперь влево… – и наконец удовлетворенно воскликнул:
– Вот и дорога!
Никакой дороги Виктория так и не увидела, но потом стала замечать на песке оставленные шинами следы. Через некоторое время они пересекли более заметную колею, и Ричард, издав восклицание, попросил Абдула остановиться.
– Специально для вас, слава Аллаху, интересное зрелище, – сказал он Виктории. – Вы в этой стране впервые и раньше ничего такого, наверное, не видели.
К машине шли двое мужчин. Один нес на спине короткую деревянную скамейку, другой – большой деревянный предмет размером с пианино.
Ричард окликнул их, и они поздоровались с ним с видимым удовольствием. Он достал сигареты, и между мужчинами завязалась дружеская беседа.
Через минуту Ричард повернулся к ней:
– Любите кино? Тогда смотрите представление.
Он сказал что-то двум незнакомцам, и те заулыбались. Виктории и Ричарду предложили сесть на скамейку. На подставку водрузили некое круглое устройство с двумя отверстиями.
– Так это же как те штуки, которые можно увидеть на пляже! – воскликнула Виктория. – Что увидел дворецкий[18].
– Оно самое, – подтвердил Ричард. – Точнее, его примитивная форма.
Виктория приникла к застекленному «глазку», и один из мужчин начал медленно поворачивать ручку, а второй – распевно что-то декламировать.
– Что он говорит? – спросила Виктория.
– Садитесь поближе и будьте готовы узреть восхитительные чудеса. Вам будут явлены диковины древности, – начал переводить Ричард.
Первая, грубовато раскрашенная картинка изображала жнущих пшеницу негров.
– Феллахи в Америке, – провозгласил Ричард.
Следующая картинка сопровождалась таким комментарием:
– Супруга великого шаха Западного мира. – Императрица Евгения с жеманной улыбкой теребила длинный завиток волос.
Далее были представлены Королевский дворец в Черногории и Великая выставка.
Картинки сменяли одна другую в совершенно нелогичной последовательности и порой сопровождались нелепейшими описаниями.
Принц-консорт, Дизраэли, норвежские фиорды, фигуристы в Швейцарии – все они прошли в этом затейливом представлении «диковин древности».
В завершение показа шоумен произнес такую речь:
– Доносим мы до вас диковины и чудеса иных земель и дальних мест. Так пусть же щедрость ваша увиденного будет достойна, ибо все здесь – истинная правда.
Шоу закончилось. Виктория была в восторге.
– Как замечательно! – воскликнула она. – Просто невероятно.
Странствующие антрепренеры горделиво улыбались. Виктория поднялась, скамейка качнулась, и Ричард, сидевший на другом краю, оказался на земле в довольно нелепой позе. Виктория поспешила с извинениями, не вполне, впрочем, искренними. Ричард заплатил «киношникам», и наконец обе стороны после цветистых пожеланий доброго пути, здоровья и богатства и призваний божьего благословения друг на друга двинулись каждая в свою сторону. Ричард и Виктория сели в машину, а подвижники искусства побрели через пустыню.
– Куда они идут? – спросила Виктория.
– Путешествуют по всему Востоку. Впервые я встретил их в Трансиордании, на дороге от Мертвого моря к Амману. Сейчас их путь лежит в Кербелу, и они стараются выбирать самые необычные маршруты, чтобы устроить представление в глухих деревнях.
– Может, их кто-нибудь подвезет?
Ричард рассмеялся.
– Скорее всего, они откажутся. Я однажды сделал такое предложение старику, шедшему из Басры в Багдад. Спросил, сколько времени займет у него дорога. Он ответил, что рассчитывает дойти за пару месяцев. Я сказал, что довезу его к вечеру, но старик отказался. Двухмесячное путешествие вполне его устраивало. Время на Востоке ничего не значит. Проникшийся этой мыслью находит в ней определенное успокоение.
– Да. Мне это понятно.
– Арабам трудно понять наше нетерпение, желание сделать все побыстрее и нашу привычку, едва начав разговор, сразу переходить к делу. Они воспринимают это как неучтивость. По их понятиям, нужно сначала посидеть с часок, потолковать на общие темы или же, если вам хочется, вообще ничего не говорить.
– В какой-нибудь лондонской конторе это выглядело бы довольно странно. Такая уйма впустую потраченного времени…
– Верно, но здесь мы снова возвращаемся к главному вопросу: что такое время? И что значит «тратить его впустую»?
Виктория задумалась. Между тем автомобиль уверенно катил в кажущееся никуда.
– Где это место? – спросила она после долгого молчания.
– Тель-Асвад? Посреди пустыни. Еще немного, и вы увидите зиккурат. А пока взгляните-ка влево. Вон там… куда я показываю.
– Это ведь облака, да? Не горы же.
– Они самые, горы. Заснеженные горы Курдистана. Увидеть их можно только в самые ясные дни.
Словно убаюканный ребенок, Виктория погрузилась в состояние покоя и довольства. Если бы только можно было ехать вот так ехать и ехать… Если бы только она не была такой отъявленной лгуньей… Мысль о предстоящем изобличении пугала ее. Хотелось съежиться, закрыть глаза и ничего не видеть. Какой он из себя, доктор Понсфут Джонс? Высокий, с длинной седой бородой и суровым взглядом из-под насупленных бровей?.. Ну да ладно. Как бы ни досадовал, как бы ни сердился доктор Понсфут Джонс, важно то, что она перехитрила и Катерину, и «Оливковую ветвь», и доктора Рэтбоуна.
– Вот и приехали, – сказал Ричард и указал вперед.
Присмотревшись, Виктория обнаружила что-то вроде прыщика на далеком горизонте.
– Похоже, еще далеко.
– Нет, всего лишь несколько миль. Сами увидите.
И действительно, буквально у нее на глазах прыщик превратился сначала в кляксу, потом – в бугорок и, наконец, в солидный, впечатляющих размеров тель. Сбоку к нему примыкало растянувшееся в длину глинобитное здание.
– Дом экспедиции, – объяснил Ричард.
Автомобиль остановился у здания, приветствуемый громким собачьим лаем. Навстречу прибывшим устремились улыбающиеся слуги в белых одеждах.
Коротко переговорив с ними, Ричард повернулся к Виктории:
– Похоже, вас так рано не ждали. Но постель приготовят. И горячей воды сейчас предложат. Вам, наверное, хочется умыться и отдохнуть? Доктор Понсфут Джонс сейчас на теле. Я поднимусь к нему, а о вас позаботится Ибрахим.
Ричард ушел, и Виктория проследовала в дом за улыбающимся Ибрахимом. Внутри царил полумрак, и после солнца она как будто шагнула в темноту. Они миновали гостиную с большими столами и несколькими видавшими виды креслами, пересекли дворик и вошли в комнатушку с одним-единственным оконцем. Обстановка включала в себя кровать, грубоватой работы комод, стол с кувшином и тазиком и стул. Ибрахим, сопровождавший все свои действия улыбками и кивками, принес большой горшок с горячей и довольно-таки мутной водой и суровое полотенце. Потом снова удалился и по возвращении, осторожно и с извиняющейся гримасой, повесил на гвоздь маленькое зеркало.
