Стивен Кинг - Заклятие параноика (сборник)
И еще я заметил одну любопытную вещь: несмотря на то что к концу игры он в одиночестве прикончил целую бутылку виски, ни малейших признаков опьянения не наблюдалось. Речь оставалась членораздельной, умение играть в покер ни разу не подводило, да и идефикс по-прежнему при нем. Выиграв очередную партию, он не прикасался ни к разменным деньгам, ни к жетонам и, оставив все на кону, лишь просил записать на его счет. А когда Дэвидсон случайно поставил свой бокал рядом с его локтем, Броуер резко отпрянул, едва не разлив при этом свое собственное виски. Бейкер вытаращил глаза от удивления, Дэвидсон сделал вид, что ничего особенного не произошло.
Примерно за несколько минут до этого Джек Уилден заявил, что завтра утром, вернее уже сегодня, ему предстоит ехать в Олбани, а потому еще одна партия – и он выходит из игры. Сдавать вместо него сел Френч и объявил партию из семи карт.
Боже, как отчетливо и ясно помню я эту партию, хотя затруднился бы, к примеру, сказать, что ел вчера на завтрак или с кем завтракал. Свойство преклонного возраста, полагаю, и, однако же, уверен: будь тогда любой из вас там, с нами, он бы тоже очень хорошо запомнил эту партию.
Мне достались две червы рубашками вверх и одна – открытая. За Уилдена или Френча не скажу, но в том, что у молодого Дэвидсона имелся туз червей, а у Броуера – десятка пик, был уверен. Дэвидсон поставил два доллара – пять долларов в разовой ставке был наш предел, – и карты пошли по кругу. Я вытянул еще одну черву, таким образом, на руках у меня оказались уже четыре карты одной масти. Броуер взял валета пик, в пару к своей десятке. Дэвидсону досталась тройка, что не улучшило его положения. Однако он тут же поставил на кон три доллара.
«Последняя партия! – весело сказал он при этом. – Давайте же, ребята, шевелитесь! Есть одна прелестная юная леди, которая ждет не дождется поездки в Олбани».
Не думаю, что поверил бы в тот момент предсказателю судеб, который заявил бы, как часто будут преследовать меня эти его слова в некоторые моменты жизни… Вплоть до самого сегодняшнего дня.
Френч раздал карты по кругу в третий раз. Я от этой раздачи ничем не разжился и нужной масти не прибавил. Но Бейкеру, который сегодня отчаянно проигрывал, похоже, досталась карта в пару, кажется, король. Броуер получил двойку бубен, от которой проку было немного. Бейкер поставил на свою пару максимум, Дэвидсон тут же поддержал его пятеркой. Все оставались в игре, и вот началась раздача последней открытой карты. Мне достался король червей, угодил в мою масть. Бейкеру – тройка, к уже имевшейся у него паре, а Дэвидсон получил второго туза, отчего глаза его тут же радостно засияли. Броуеру досталась дама треф, и я, хоть убей, не мог понять, отчего это он до сих пор остается в игре. Карта ему опять пришла – хуже некуда.
Ставки начали понемногу повышаться. Бейкер поставил пятерку, Дэвидсон тоже поднял до пяти. Броуер принял вызов. Джек Уилден сказал:
«Не думаю, что моя пара так уж хороша…» – однако тоже добавил.
Я выкрикнул:
«Десять!» – и добавил еще пятерку. Бейкер поддержал.
Впрочем, не буду более утомлять вас подробным описанием всех этих игорных перипетий. Могу лишь добавить, что ставки возросли втрое на каждого, Бейкер, Дэвидсон и я по очереди добавили еще по пять долларов. Броуер отвечал тем же и бросал деньги на стол, лишь дождавшись, когда мы уберем с него свои руки, чтоб ненароком не задеть. Короче, на кону стояла по тем временам изрядная сумма денег – чуть больше двухсот долларов, – когда Френч раздал каждому по последней карте рубашкой вверх.
Настала пауза. Все мы разглядывали свои карты, хотя лично я, судя по тому, какие карты были на столе, считал, что расклад для меня благоприятный. Бейкер подбросил еще пятерку, Дэвидсон ответил тем же, и все мы сидели и ждали, что же предпримет теперь Броуер. Лицо его раскраснелось от виски, он слегка ослабил узел галстука и расстегнул вторую пуговку на рубашке. Но выглядел при этом спокойным и собранным.
«Я тоже… добавляю пять», – сказал он.
Услышав это, я растерянно заморгал – еще бы, ведь, насколько можно было судить, положение у него сложилось просто катастрофическое. У меня же карты подобрались очень неплохие, все шансы на победу имелись, а потому я тоже накинул пятерку. Число ставок в ходе игры не ограничивалось, любой игрок имел право прибавить и после получения последней карты, а потому сумма на кону значительно возросла. Я остановился первым – чутье подсказывало, что у кого-то из игроков должен быть на руках полный подбор одной масти. Бейкер остановился следующим, переводя растерянный и усталый взгляд с Дэвидсона с его парой тузов на Броуера, у которого, по нашим понятиям, собралась сплошная дрянь. Бейкер был не лучшим на свете игроком в покер, но и он учуял что-то неладное.
Дэвидсон с Броуером каждый подняли ставки еще раз по десять, если не больше. Мы с Бейкером посиживали себе тихонечко, не желая рисковать такой огромной суммой денег. У четверых из нас кончились жетоны, и теперь на сукне лежали «зеленые».
«Что ж, – сказал Дэвидсон после того, как Броуер последний раз поднял ставку, – полагаю, настал момент открыть карты. И если вы блефуете, Генри, то делаете это просто потрясающе! Но я все равно побью вас. И на том закончим, тем более что Джеку предстоит завтра долгий путь. – И с этими словами он бросил на кучу денег еще пятерку и сказал: – Открываю».
Не знаю, как другие, но я почему-то почувствовал облегчение. И это несмотря на то, что на кону находилась огромная сумма. Игра обострилась до крайности, и если мы с Бейкером еще могли позволить себе проиграть, то Дэвидсон никак не мог. С деньгами у него было очень туго, он жил на средства трастового фонда, весьма скромного, который оставила ему в наследство тетушка. А Броуер?.. Интересно, что будет означать для него этот проигрыш? Помните, джентльмены, ведь на кону тогда стояло свыше тысячи долларов.
Джордж сделал паузу, трубка у него погасла.
– Ну и что же дальше? – подавшись вперед, спросил Олдли. – Ну не мучьте же нас, Джордж! Мы просто так и горим желанием узнать, чем все это кончилось! Давайте же, не томите!..
– Терпение, друзья мои, терпение! – произнес Джордж.
Достал спичку, чиркнул ею о подошву туфли и начал раскуривать трубку. Мы молча ждали. На улице завывал и стонал ветер.
Когда трубка наконец раскурилась и из нее потянулся сизый дымок, Джордж продолжил:
– Насколько вам, надеюсь, известно, правила игры в покер предполагают, что игрок, остановившийся первым, должен первым открыть свои карты. Но Бейкера так и сжигало нетерпение, и он выбросил на стол свои карты. У него оказались четыре короля.
«Вы меня просто убиваете!.. – протянул я. – Масть!»
«Сейчас я вас окончательно добью! – сказал Дэвидсон Бейкеру и открыл две карты, лежавшие рубашками вверх. Два туза. Итого у него оказалось четыре туза. – Прекрасная игра! – И он принялся сгребать деньги со стола».
«Погодите! – сказал Броуер. Он не протянул при этом руки удержать Дэвидсона, как сделал бы на его месте любой из нас, но тона, которым произнес эти слова, было достаточно. Дэвидсон так и замер, потом взглянул на Броуера, и челюсть у него отвисла – в буквальном смысле отвисла, словно все мышцы вдруг превратились в воду. Броуер нарочито медленно перевернул все свои три, лежавшие рубашками вверх, карты. У него оказался «стрейт» по масти – от восьмерки до королевы. – Полагаю, против этого вашим тузам не устоять?» – вежливо осведомился он.
Дэвидсон покраснел, потом побледнел как полотно.
«Да, – произнес он глухим невыразительным голосом, словно до сих пор не веря в то, что произошло. – Полагаю, что нет…»
Я бы многое отдал, чтобы узнать, какие именно мотивы двигали далее Дэвидсоном. Ведь он знал о крайнем отвращении Броуера к прикосновениям чужих рук – за вечер тот успел продемонстрировать это, наверное, сотню раз самыми различными способами. Возможно, в те минуты Дэвидсон попросту забыл об этом в стремлении доказать Броуеру (да и всем остальным тоже), что способен принять самый тяжкий удар достойно, как и подобает истинному спортсмену и джентльмену. Я, кажется, уже говорил, было нечто щенячье в его манерах и поведении, и подобный жест был вполне в его характере. Но ведь щенок порой способен и укусить, если его спровоцировать. О нет, собаки не убийцы, никакой щенок не станет вцепляться вам в горло, однако немало людей на свете поплатились укушенным пальцем за то, что слишком долго дразнили маленькую собачонку шлепанцем или резиновой костью. И это тоже было в характере Дэвидсона, если мне не изменяет память.
Короче, как я уже говорил, я бы дорого отдал за то, чтобы предвидеть последующий его шаг… Впрочем, что случилось, того уже не избежать.
Дэвидсон отвел руку от кучи денег на столе, а Броуер, взяв специальные грабельки, уже потянулся к выигрышу, но в эту секунду лицо Дэвидсона озарила добродушная дружеская улыбка и он, схватив руку Броуера, крепко пожал ее.
