Тесс Герритсен - Смертницы
Я впервые в этой комнате и с изумлением смотрю на огромную постель с атласными простынями, на комод, застланный кружевной салфеткой, на выложенные рядком серебряные расчески. Алена направляется прямиком к комоду, открывает ящики и роется в них.
– Что ты ищешь? – спрашиваю я.
– Нам нужны деньги. Иначе мы не выживем. Она должна хранить их где-то здесь. – Алена достает из ящика шерстяную шляпу и швыряет мне. – Держи. Тебе понадобятся теплые вещи.
Мне противно даже прикасаться к шляпе, поскольку она принадлежала Мамаше и я вижу ее мерзкие волосы, прилипшие к шерсти.
Алена подходит к тумбочке, открывает ящик и достает оттуда сотовый телефон и небольшую сумму наличными.
– Это наверняка не все, – говорит она. – Должно быть больше.
Единственное, чего я хочу, – бежать, но я понимаю, что Алена права: деньги нам нужны. Я подхожу к шкафу, дверцы которого открыты; убийцы обыскивали его и сбросили несколько вешалок на пол. Но они искали беглянок, а не деньги и не тронули верхнюю полку. Я вытаскиваю обувную коробку, и оттуда сыплются старые фотографии. Я гляжу на московские пейзажи, улыбающиеся лица и молодую женщину с удивительно знакомыми глазами. И думаю: даже Мамаша когда-то была молодой. Вот доказательство.
Я достаю с полки огромную сумку. В ней тяжелый мешок с драгоценностями, видеокассета, десяток паспортов. И деньги. Толстая пачка долларов, перетянутая резинкой.
– Алена! Я нашла их.
Она подходит ко мне и заглядывает в сумку.
– Бери все, – командует она. – Потом посмотрим, что в этой сумке. – Она кидает сверху сотовый телефон. Потом хватает из шкафа свитер и сует его мне.
Я не хочу надевать вещи Мамаши; они хранят ее запах – запах кислых дрожжей. Но все равно надеваю, превозмогая отвращение. Водолазку, свитер, шарф – все поверх блузки. Мы одеваемся быстро и молча, натягивая на себя одежду женщины, труп которой находится в соседней комнате.
На пороге мы останавливаемся в нерешительности, смотрим на лес. Нет ли там засады? Не поджидают ли нас убийцы на дороге, зная, что рано или поздно мы объявимся?
– Не туда, – решает Алена, словно читая мои мысли. – Только не на дорогу.
Мы выскакиваем из дома, огибаем его и ныряем в лес.
18
Габриэль рванул в толпу репортеров, не отводя взгляда от блондинки с идеальной укладкой, которая стояла в свете прожекторов в нескольких метрах от него. Подойдя ближе, он увидел, что Зоя Фосси вещает что-то в камеру. Заметив Дина, она замерла, прижав микрофон к онемевшим губам.
– Выключите его, – приказал Габриэль.
– Тишина! – гаркнул оператор. – У нас прямой…
– Отключите свой проклятый микрофон!
– Эй! Кто вы такой и что себе позволяете?..
Габриэль отодвинул камеру в сторону и вырвал провода, разом отключив прожекторы.
– Уберите его отсюда! – закричала Зоя.
– Вы понимаете, что вы наделали?! – воскликнул Габриэль. – Вы хотя бы что-то понимаете?
– Я просто работаю, – отрезала она.
Дин двинулся на журналистку; в его глазах она увидела нечто, заставившее ее отшатнуться; она пятилась назад до тех пор, пока не натолкнулась спиной на телевизионный фургон.
– Вы подписали смертный приговор моей жене.
– Я? – Она покачала головой и произнесла с оттенком пренебрежения: – Не я же размахивала пистолетом.
– Вы только что сообщили им, что она полицейский.
– Я всего лишь излагала факты.
– Невзирая на последствия?
– Это ведь новости, верно?
– Вы знаете, кто вы после этого? – Дин приблизился к репортерше и едва устоял перед искушением ударить ее. – Шлюха! Нет, это слишком мягко сказано. Вы хуже, чем шлюха. Вы не только себя готовы продать. Вы готовы продать любого.
– Боб! – закричала она оператору. – Убери от меня этого идиота!
– Отойдите! – Тяжелая рука оператора опустилась на плечо Габриэля. Дин стряхнул ее, не отрывая взгляда от Зои. – Если с Джейн что-нибудь случится, клянусь, я…
– Я же сказал: отойдите! – Оператор снова схватил Габриэля за плечо.
И вдруг все страхи и отчаяние Габриэля слились в ослепляющей вспышке ярости. Он развернулся и нанес оператору сокрушительный удар в челюсть. Тот захрипел и, попятившись, рухнул на мотки проводов. В следующее мгновение Габриэль уже навис над ним с занесенным для удара кулаком. В голове прояснилось, и он увидел съежившегося от страха противника. А вокруг уже столпились зеваки в предвкушении зрелища. Всем хочется зрелищ.
Тяжело дыша, Габриэль поднялся. Он увидел Зою, которая стояла чуть в стороне, ее лицо горело от волнения.
– Ты снял это? – крикнула она другому оператору. – Черт, кто-нибудь успел снять это на пленку?
Превозмогая отвращение, Габриэль развернулся и пошел прочь. Он шел долго, пока не оказался вдали от оголтелой толпы и яростного блеска софитов. В паре кварталов от больницы он остановился и обнаружил, что кругом нет ни души. Даже на этой темной улице не было спасения от летней жары, которая уже успела раскалить асфальт. Ему вдруг показалось, что он врос в тротуар, придавленный горем и отчаянием.
«Я не знаю, как спасти тебя. Это моя работа – выручать людей из беды, но я даже не в силах защитить человека, которого люблю больше всех на свете».
Зазвонил его сотовый. Он узнал номер, высветившийся на дисплее, и не стал отвечать на звонок. Звонили родители Джейн. Они уже связывались с ним, как только репортаж Зои прошел в эфир. Он еле выдержал истерику Анжелы Риццоли и призывы Фрэнка к действию. «Я не могу сейчас общаться с ними, – подумал он. – Может, через пять минут, через десять. Но только не сейчас».
Он стоял один в ночи, пытаясь собраться с силами. Он был не из тех, кто теряет самообладание, и все-таки только что ударил человека. Джейн была бы в шоке, подумал он. И может, ее бы позабавил тот факт, что он наконец потерял выдержку. Серый Костюм – так однажды она назвала его, доведенная до отчаяния его невозмутимостью и хладнокровием. «Ты бы гордилась мной, Джейн, – подумал он. – Наконец-то я доказал, что ничто человеческое мне не чуждо. Только вот ты этого не видишь. И даже не знаешь, что все это из-за тебя».
– Габриэль!
Он обернулся и увидел Мауру. Доктор Айлз подошла так тихо, что он даже не заметил.
– Я предпочел убраться подальше от этого балагана, – объяснил он. – Иначе я бы не сдержался и свернул шею этой дамочке. Жаль, что вместо нее досталось оператору.
– Я слышала. – Она замолчала. – Приехали родители Джейн. Я видела их на стоянке.
– Они звонили мне сразу после репортажа.
– Они ищут вас. Надо бы пойти к ним.
– Я не могу сейчас с ними разговаривать.
– Боюсь, у вас еще одна проблема.
– Какая?
– Здесь детектив Корсак. Он, мягко говоря, недоволен тем, что его не поставили в известность.
– О боже! Только его здесь не хватало!
– Корсак ее друг. Он знаком с ней столько же, сколько вы. Может, вам он и несимпатичен, но ему небезразлична судьба Джейн.
– Да, я знаю. – Он вздохнул. – Я знаю.
– Здесь собрались все, кто ее любит. Вы не одни, Габриэль. Барри Фрост маячит здесь весь вечер. Даже детектив Кроу явился. Мы все переживаем за нее. – Маура помолчала. И добавила: – Я боюсь за нее.
Он посмотрел в сторону больницы.
– И вы хотите, чтобы я всех их утешил? Меня самого впору утешать.
– Вот именно. Вы взвалили всю тяжесть на свои плечи. – Маура тронула Дина за руку. – Пойдемте к ее родителям. К ее друзьям. Вы сейчас нужны друг другу.
Он кивнул. И, глубоко вздохнув, зашагал обратно к больнице.
Первым его заметил Винс Корсак. Ньютонский детектив в отставке решительно двинулся Габриэлю навстречу. В свете фонаря Корсак казался сердитым троллем с бычьей шеей и свирепым взглядом.
– Почему ты мне даже не позвонил? – сурово спросил он.
– Так получилось, Винс. События разворачивались слишком быстро…
– Мне сказали, она уже целый день там.
– Послушай, ты прав. Я должен был позвонить тебе.
– Должен, не должен – все это слова. Какого черта, Дин? Ты совсем меня в расчет не берешь? Думаешь, меня не касается все, что здесь происходит?
– Винс, успокойся. – Он протянул Корсаку руку, но тот со злостью отмахнулся.
– Она мой друг, черт возьми!
– Я знаю. Но мы пытались пресечь утечку информации. Мы не хотели, чтобы пресса разнюхала, что среди заложников есть коп.
– Думаешь, я бы кому-нибудь разболтал? Неужели ты считаешь меня таким болваном?
– Нет, конечно нет.
– Тогда ты должен был позвонить мне. Пусть ты ей муж, Дин. Но я тоже переживаю за нее! – Голос Корсака дрогнул. – Я тоже переживаю, – повторил он тихо и отвернулся.
«Я это знаю. Я знаю и то, что ты влюблен в нее, хотя никогда и не признаешься в этом. Вот почему мы никогда не сможем стать друзьями. Мы оба хотели быть с ней, но женился на ней я».
– Что там происходит? – спросил Корсак сдавленным голосом, все еще не глядя на Дина. – Кто-нибудь знает?
– Нам ничего не известно.
– Эта сука проболталась в эфире полчаса назад. С тех пор похитители не проявлялись? Никаких выстрелов… – Корсак запнулся. – Никакой реакции?
